— А ты? Ворчишь на меня, а сама что делаешь?
— Все, что могу, делаю… Сейчас Диму проводила… Найди мне Тима.
— Он убежал от меня.
— Найди Тима, приходите к нам во двор вместе.
Шарик вдруг бросился наутек. Ну и пусть! Я оглянулась: ко мне шла Любушка! Чудак, кого ты испугался?
— Пойдем, Дамка, за щенком, — сказала девочка. — Только не сердись, смотри не покусай его. Вам вдвоем веселей будет.
Когда Бобика не стало, я выла ночами, не давала хозяевам спать. Что я могла поделать? Хотела, чтобы меня пожалели. Но собачье горе не только люди, собаки не понимают. Босой тогда рядом вертелся, звал побегать. А я рассердилась, и он тут же убежал.
Любушка приставала к Андрюше: где Тимка? Возьмем его к себе. Ходила искать по деревне. В нашем доме привыкла к собакам. А теперь я оставалась одна.
Музлана пастух выпросил себе. Теперь я поняла, как любила Музлана, но об этом он не догадывался. Пригнав Марту, Музлан уходил во двор пастуха. И я оставалась одна.
— Надо взамен Бобика щенка взять, — приставала к матери Любушка. — Тогда Дамка не будет тосковать.
Эх, Любушка, кто мне заменит Бобика?
Все же я с нетерпением ждала щенка. Какого хозяйка возьмет? Будет ли он хоть немножко похож на Бобика?
Если брать щенка, то пораньше, пока Розка не испортила его. Я не любила Розку еще за коварство. Иногда она не лает, а молча, тихо крадется с налитыми кровью глазами и… цап!
— Щенок ротастый, — сказала Виталькина мать. — Горланить будет вовсю. Только смалу злите, а то станет бесполезным, как Дамка.
Показала, как злить: подняла щенка за уши. Я заворчала.
— Заступается, — заметила Люба. — Мы любим собак и не злим.
— Дамка огрызается на щенка, — ответила соседка. — Ревнует. Смотрите, не оставляйте его с ней, загрызет.
Щенок нравится мне. Розкина хозяйка не понимает.
Но когда положили его в мою будку, все же захотелось прогнать. Ворчала или отворачивалась, не могла смотреть спокойно на щенка. Подбежал, но я отскочила. Любушка испугалась:
— Не трогай щенка! — и не отходила от него, думала, как назвать.
— Мурзиком, — предложила хозяйка.
— Лучше Муратом, — как в кино. И будем с Андрюшкой учить его.
Да мне не доверяли, думали, что буду обижать щенка: привязали на ночь в сарае.
Мурат скулил. Понимаю, скучно одному, ведь матери рядом нет. Повизгивала, успокаивая его. Как назло, ночь выдалась холодная. Хоть и положили ему тряпку и сена, мерзнет, наверно. Привык, чтобы мать согревала. Я пробовала в дырку влезть, лишь нос просовывался.
Мурат не успокаивался — скулил во всю мочь. Я пролежала у двери до рассвета. Наконец, он затих, вздрагивая и повизгивая во сне.
— Чего притулилась? — удивилась хозяйка. Попрыгала, поскребла землю — от радости, что вижу ее. Постучала лапами в дверь, сунула нос в дырку, мол, выпусти Мурата. И она догадалась.
— Попою его парным молочком и отвяжу, только смотри.
С ведром и скамеечкой тетя Катя пошла в коровник.
— Стой смирно, — сказала она Марте. — Вчера горьковатое молоко дала, гоняет вас пастух где попало.
Хозяйка налила Мурату парного молока, накрошила хлеба: залакал шумно, с наслаждением. А мне дала обрата. Не обижаюсь, не маленькая.
— Теперь гуляй, — хозяйка отвязала Мурата, я ринулась к нему, но она отогнала; «Не тронь!»
Ласкаясь, я потихоньку подобралась и облизала его. Когда-то и мой Бобик был таким крохотным и смешным, только он был желтеньким, а Мурат — черный. Глаза пока еще мутноваты, несмышленые. Он совсем не боится меня, наверно, думает, что я мать его, хватает за уши, за соски, — а молочка-то у меня нет.
Любушка ткнула Мурата к чашке, но ему хотелось играть. Он ковылял за Любушкой, спотыкаясь и падая. А когда уставал, останавливался, держа кверху, несгибаемый, как корешок, хвост.
Пришел за Мартой Музлан, обнюхал Мурата. А хозяйка не испугалась, даже слова не сказала ему. Удивленно улыбаясь, он смотрел на прыгающего возле него щенка, мол, откуда такой красавец? Прямой хвост болтается, словно привязанный. Мурат кружился, старался поймать его, вот дурачок! Еще не догадывается, что это собственный хвост. Хозяйка привязала Мурата возле моей будки.
— Пусть привыкает, — сказала она Любушке.
Мурат не понимал в чем дело — тянул веревку, а она не пускала. Скулил, и мне было жалко его. Заскочил в мою будку. «Он же будет хозяином ее!» — разозлилась я. Зарычала и вытолкала Мурата. Он, кажется, крикнул: «Теперь она моя!» — и взвыл.
Неужели укусила? Я виновато визгнула, не желая вылезать. Что для тебя будка? Меня она спасала от дождя, холода и жары. В ней я переживала и горе и радости. Ты пришел на готовенькое и не видел, как хозяин строил ее, как Любушка с Андрюшкой радовались ей, как красили ее снаружи и как звали меня, чтобы я залезла в нее. Я тогда не сразу угадала, чего хотят люди. И когда меня затолкали в будку, до ужаса не понравилось, хотя и подстилку положили — казалось темно и тесно. Помню, завыла от страха. Но когда хлынул ливень, само собой получилось — юркнула в конуру.
— Ой, Дамка, какая ты раньше веселая, красивенькая была! Мордашечка, как на картинке! — сказала Любушка. — Прямо беда, стареешь не по дням, а по часам.
А Мурат с каждым днем все взрослеет, лучше понимает Любушку. Иногда он молча, без визга ждет, когда она к нему подойдет. У него становятся немигающие, просящие глаза, кажется, вот-вот заскулит, но нет — ждет напряженно, неподвижно, даже не виляя хвостом.
Неужели и у меня бывают такие большие, преданные глаза, когда смотрю на тебя, Любушка? Неужели И я с таким же любопытством слежу за тобой, ожидая, когда подойдешь? Тебя Мурат уже понял, что ты добрая, а Тамару побаивается. Я раньше тоже побаивалась, а теперь понимаю ее. Я заметила: почти все люди, когда говорят с нами строго, то это они нарочно делают, а когда ласковы, то это они на самом деле такие. И вот Тамара нарочно строго приказывает: «Поди на место!», «Не лижись!». Я конечно, слушаюсь: раз ей это нравится, бегу в будку, чтобы она знала, что поняла ее. Выглядываю из будки, радостно повизгивая, мол, все исполнила, а теперь разреши подойти.
Жду ее зова: «Ладно, иди ко мне, старушка». И когда позовет — люблю Тамару больше всех. Но она редко зовет, забывает что ли?
24
Утром я провожала Марту и Музлана. Целый день не могла себе места найти: надоело лежать, надоело слоняться по двору. С нетерпением ждала вечера. Стада еще не видно, а я уже бежала за деревню встречать. Так и кажется, что вместе с ними увижу Бобика: вот уж начнет радостно носиться вокруг меня!
— Пойдем с нами, — позвал меня Музлан.
— Возьмет ли меня пастух?
— Возьмет, — обрадовался Музлан. — Будем вместе пасти.
— Возьми меня пасти, — попросила я пастуха.
— Что, скучаешь по Музлану? — догадался он. — Бобик твой зорко за коровами глядел.
— И я буду зорко глядеть.
