запищала, забасила.
- Эх, не умею! - Он нехотя передал гармонь Корнакову. - Играй, чтоб весь город слышал. Рассуди, Васек, Саша гармонист мировой, а играть не хочет.
Да разве Саша не хочет играть? Но не выходят из головы слова отца. Провожая сына на станцию, он наказывал: 'Музыка - дело хорошее, но как бы она тебя в тупик не завела. Знаю тебя, схватишь гармонь и целый день будешь пиликать. В первую очередь учись. Приедешь домой неучем - стыдно будет. Лучше всего, пока учишься, сдай гармонь в школьный склад'. Месяц Саша крепился. Но каждую ночь во сне играл на гармошке и пел деревенские частушки.
...Ночь хороша и тиха;
У развернутой гармошки
Васильковые меха...
Иногда Саша бренчал на гитаре. Но разве можно сравнить гитару с гармошкой? Не выполнил Саша наказ отца.
Саша бережно поставил гармонь на колени. Костя, воровато оглянувшись по сторонам, вдруг прыгнул как кошка на середину газона и сорвал цветок. Корнаков даже привскочил.
- Зачем? - замахал юн руками. - Тетя Ксения увидит - задаст жару.
- Ее нету, - успокоил Вася. - Она по вечерам на какие-то курсы цветоводов ходит. А цветы когда-нибудь все равно пропадут.
Пальцы Саши пробегают по поющим ладам гармони, лицо его проясняется и становится беззаботным. Соскучился по гармошке. Удивительные звуки издает она, если долго не играешь. Как будто не гармонь, а душа поет. Саша ободряюще кивает Васе, и тот запевает.
На закате ходит парень
Возле дома моего,
Поморгает он глазами
И не скажет ничего.
Вася вспомнил, как в деревне он с Панькой Рогачевым и целой ватагой озорников поздними вечерами распевал под чужими окнами:
Во саду ли, в огороде
Били черта палкой...
Дурачились до тех пор, пока рассердившийся хозяин не вскакивал с кровати и не хватал ремень или вожжи. Тогда что есть духу с криками, визгом, хохотом бежали балагурить на другую улицу.
Костя, оказывается, совсем не умеет петь, ни одной песни не знает. Он самозабвенно и долго тянет 'а- а-а' или 'о-о-о'. Вася поет басом, а Саша легонько подхватывает тенорком. До чего славно поет Саша!
- Здорово, как хор Пятницкого! - восторженно восклицает Костя.
В совхозе 'Мир' почти каждый вечер разносились по улицам нежные переливы Сашиной гармошки. Поначалу Саша неизвестно почему любил грустные песни, вроде 'Позабыт, позаброшен с молодых, юных лет'. Песня нисколько не соответствовала Сашиной жизни. Были у него мать и отец и целая орава братьев и сестер. Отец, бывало, слушает, слушает заунывные песни сына да и скажет сердито: 'И чего заладил? Давай 'русскую' или 'гопака'. Отец выходил на середину комнаты и тихонько притопывал ногами. Самый младший трехлетний братишка, подняв над головой руки, в одной рубашонке сосредоточенно прыгал вокруг отца. Вступали в круг другие братья. Тогда отец садился, с любовью оглядывал отбивающих чечетку сыновей и говорил: 'Погляди, мать, как пионерия пляшет'. Кончалось домашнее веселье пением. Эх, и любили петь Корнаковы! Недаром вся семья участвовала в колхозной самодеятельности.
Вася с Костей сразу замолкли в изумлении, когда Саша вдруг запел во весь голос:
Его не раз встречали вы
Заветною порой
С гармошкой над причалами
Над светлою Невой.
Ходил в рубашке шелковой
Веселый гармонист
С Васильевского острова,
С завода 'Металлист'.
Вася смотрел Корнакову в рот, словно хотел увидеть, откуда берется такой сильный, приятный голос.
Пел песенки задорные,
В работе первым был.
Любил цеха просторные
И город свой любил.
- Ты артист! - закричал Вася, готовый обнять товарища. - Ты заслуженным артистом будешь! Вот посмотришь!
- И нечего смотреть, - сердито отозвался Коржаков. - Хочу быть трактористом-механизатором.
- Чудак, у тебя три специальности в руках! - Вася загнул пальцы. Тракторист - раз. Слесарь - два. И заслуженный артист республики - три.
- Подумаешь, заслуженный артист без публики, - скривил губы Костя. Деньги надо зарабатывать.
- Сначала поучиться надо, а потом зарабатывать, - возразил Вася.
Костя помолчал, потом заговорщически оглядел товарищей.
- У меня есть план, только никому ни слова, - понизив голос, сказал Ярков. - На базаре один слепой на баяне жарит... Деньжищ уйму загребает: за пять минут дураки полную банку набрасывают, даже рубли кладут. Вот бы нам...
'Ну и голова! - поразился Вася. - Попрошайничать?! Да я скорее с голоду пропаду, но руку не протяну! Эх ты, попрошайка несчастный!'
А Саша, слушая Яркова, вначале улыбался и думал: 'Шутит. Не может же Костя всерьез предлагать стать попрошайками!' Но Костя так горячо убеждал друзей 'подзаработать', что Саша побледнел. С кем он завел дружбу? С жуликом, лодырем?!
Между тем Костя продолжал развивать свой план. Завтра же они купят темные очки и все притворятся слепыми. Костя будет за поводыря. Оденутся они в рванье. Надо разучить самые жалостные песни. Одну песню Костя переписал у слепого: про матроса, который Сталинград защищал, восемнадцать ранений получил и умер.
- Женщины слушали и плакали, слезы у них кап-кап... - рассказывал Ярков.
- Эх ты, кап-кап, - глухо, с дрожью в голосе перебил товарища Саша. На гибели матроса деньги хочешь заработать... Подлый ты человек все-таки...
- Ладно, хватит, не на собрании выступаешь, - Костя усмехнулся. Может, замполиту стукнешь? Иди.
- Повторяю, подлый ты. Если надо будет, все расскажу.
- Ох, боюсь! - с деланым испугом воскликнул Костя.
Вася первым заметил Галину Афанасьевну. Она быстро направлялась к ребятам.
- Добрый вечер, Галина Афанасьевна! - весело и старательно, как ни в чем не бывало, гаркнули воспитанники.
- Добрый, ребята, добрый... Слышу, поют, дай, думаю, узнаю, кто поет. - Галина Афанасьевна присела на краешек скамьи.
- Саша как соловей поет, - восторженно похвалил товарища Вася. - Надо его отправить учиться в Москву.
- Зачем в Москву? Нам тоже нужны солисты. Давайте вместе споем?
Ребята смущенно переглянулись.
- Мы репетицию проводили, - заюлил Костя.
- Надо бы еще ребят пригласить.
- Позвать, Галина Афанасьевна? - Вася с готовностью соскочил со скамьи, сделал шаг и остановился, махнув рукой. - Ладно, вчетвером лучше споем, - сконфуженно протянул он и сел на свое место, с хитрецой посмотрев на замполита. - Все ребята в школе.
- А вы?
- А мы ничего... - Костя вдруг громко рассмеялся. - Мы поем.
- Вам некогда учиться? - уже серьезно спросила Галина Афанасьевна.
- Совсем некогда, - без улыбки подтвердил Костя. - То да се, туда-сюда - и уже ночь... И вообще учиться надоело. Вы только не сердитесь, Галина Афанасьевна, так и быть, на следующий год пойдем.
- А ты что молчишь? - обратилась Галина Афанасьевна к Васе. Дружок-то твой учится.
- Он в восьмой пошел... - вздохнул Вася. - А я? Мне уже семнадцатый, в шестой класс стыдно идти.
- Стыдно тем, кто совсем не учится. Петру Александровичу сорок лет, а он поступил на первый курс
