Ко-ко остановился перед креветкой, ткнул ее в нос инструментом, чтобы она остановилась, и принял драматическую позу. Взмахнув своим оружием, он опустил его на шею креветки. Затем он почти печально посмотрел на нее и пару раз сильно ударил плашмя. Потом оттащил ее в сторону и начал есть.
- Теперь понятно, почему вы назвали его Ко-Ко, - сказала Рут, нацеливая свою камеру. - Остальные проделывают это по-другому?
- Ну, Маленький Пушистик, например, бежит рядом с креветкой, вертится вокруг нее и, выбрав удобный момент, наносит сильный удар. Майк и Майзи сначала переворачивают креветку, а потом, когда она уже лежит на спине, обезглавливают ее. Мамочка сначала сильно бьет ее по ногам. Но обезглавливание и взламывание панциря с нижней части - но делают все.
- Это основное, - сказала Рут. - Бессознательное. Техника же убийства вырабатывается либо самообучением, либо копированием. Когда Малыш начнет убивать своих собственных креветок, вероятнее всего, он сделает это так же, как это делает Мамочка.
- Эй, смотрите! - крикнул Джименз. - Он выбирает креветку для себя!
До конца ленча они говорили исключительно о Пушистиках. Сами же предметы дискуссии ели то, что им давали, и переуикивались мелку собой. Герд ван Рибик предположил, что они обсуждают необычные особенности людей с Земли. Юан Джименз обеспокоенно, как бы желая выяснить, насколько серьезно он это говорит, посмотрел на него.
- Знаете, что произвело на меня самое большое впечатление? В отчете говорилось об инциденте с чертовым зверем, - сказала Рут Ортерис. - Любое животное, находящееся в контакте с человеком, в случае опасности пытается привлечь его внимание, но я никогда не слышала, чтобы хоть одно из них использовало образную пантомиму. Этого не делают ни земные шимпанзе, ни Кхолпхи Фрейна. Маленький Пушистик действительно символически изобразил его, абстрактно показав отличительные особенности, характерные для чертова зверя.
- Вы думаете, что жест вытянутой руки с согнутым указательным пальцем означал винтовку? - спросил Герд ван Рибик. - Он раньше видел, как вы стреляли?
- Не думаю, чтобы это могло быть чем-то другим. Он как бы говорил мне: 'Снаружи большой и мерзкий чертов зверь; выстрелите в него и сделайте с ним то же, что и с гарпией'. А если бы он не подбежал ко мне и не указал назад, этот чертов зверь мог бы убить меня.
Джименз нерешительно сказал:
- Я понимаю, что мои слова невежливы. Вы знаете Пушистиков. Но почему вы так сверх- антропоморфичны? Зачем наделять их собственными характерными особенностями и душевными качествами?
- Джименз, сейчас у меня еще нет ответа на этот вопрос. И я не думаю, что тут вообще можно что-то решить. Подождите немного, поживите подольше в обществе Пушистиков, а потом спросите это снова, только спросите не меня, а самого себя.
- Вот и вы, Эрнст, увидели эту проблему.
Леонард Келлог говорил так, словно укладывал слово на слово, как бы прижимая их пресс-папье и выжидая. Эрнст Мейлин сидел неподвижно, облокотившись на стол и подперев ладонями подбородок. Несколько морщин дугами обозначились вокруг его рта.
- Да. Я, конечно, не юрист, но...
- Это не юридический вопрос. Это дело психологов.
Пути отступления Эрнсту Мейлину были отрезаны. И он внял это.
- Прежде чем выразить свое мнение, я должен увидеть их. Лента Хеллоуэя с вами? - когда Келлог кивнул, Мейлин продолжил: - Никто из них в открытую не утверждает разумность Пушистиков?
Келлог ответил ему так же, как и Виктору Грего, добавив только:
- Отчет почти полностью состоит из неподтвержденных утверждений Хеллоуэя и касается вещей, в которых он является единственным свидетелем.
- О, - Мейлин позволил себе сдержанно улыбнуться. - Он не дал более точного определения своим наблюдениям. Но для этого дела существует Рейнсфорд. Кроме своей основной специальности ксенонатуралиста, он в совершенстве владеет юриспруденцией и психологией. Он, правда, не особенно критически относится к заявлениям других людей. Что же касается его собственных наблюдений, то как мы узнаем, не включил ли он ошибочные выводы в свои образные утверждения?
- Как мы узнаем, что он не мистифицирует нас намеренно?
- Но, Леонард, это довольно серьезное намерение. - Это случалось и раньше. Например, тот парень, который высек в пещерах Кении символы Покойных Горных Марсиан. Или утверждение Эллермана о скрещивании земных мышей с ворантилбрами Торы. Или человек Нижнего Пильта, вернувшийся в первый доатомный век?
Мейлин кивнул.
- Никто из нас не любит вспоминать о подобных вещах, но, как вы справедливо заметили, это было. Вы знаете, Рейнсфорд тоже принадлежит к типу людей, делающих нечто подобное. Настоящий индивидуалистический эгоист. Плохо приспосабливающийся тип личности. Поговаривают, что он хочет сделать какое-то сенсационное открытие, которое гарантировало бы ему положение в научном мире, на что, как он думает, он имеет право. Он находит одинокого пожилого изыскателя, к лагерю которого приблудились некие маленькие животные. Старик сделал их своими любимцами, обучил нескольким трюкам и в конце концов убедил себя, что они такие же люди, как и он. Это оказалось удобным случаем для Рейнсфорда: такой подарок судьбы, как открытие новой разумной расы, он примет с удовольствием. Это открытие приведет весь научный мир к его ногам, - он снова улыбнулся.
- Да, Леонард, это вполне возможно.
- Помните, какой грандиозный скандал разразился с гибридом Эллермана? Значит, наша прямая обязанность остановить это до того, как в нашем деле разразиться научный скандал.
- Сначала мы должны посмотреть эти записи и поглядеть, что же мы имеем в своих руках. Затем мы должны создать совершенную, не подверженную ничьему влиянию лабораторию для изучения этих животных и показать Рейнсфорду и его сообщникам, что они не смогут безнаказанно всучить научному миру эти нелепые утверждения. Если мы не переубедим их, то нам ничего не останется, кроме публичного разоблачения.
- Я уже видел запись, но давайте просмотрим ее еще раз. Мы должны проанализировать те трюки, которым Хеллоуэй обучил этих животных, и посмотреть, как они их демонстрируют.
- Да, конечно. Не стоит это откладывать, - сказал Мейлин. - Нам надо решить, какое мы сделаем заявление и какие доказательства нам нужны для его подтверждении.
После обеда Пушистики, как обычно, играли на лужайке, но когда в глубокой ложбине начали сгущаться сумерки, они все вернулись в дом и занялись одной из своих новых забав, привезенных из Мэллори-Порта, большим ящиком разноцветных шаров и коротких палочек из прозрачного пластика. Они не знали, что это был набор для макетирования молекул, но они быстро поняли, что палочки могут входить в отверстия в шарах и что из этого можно собрать трехмерные конструкции.
Это было гораздо интереснее цветных камней. Они сделали несколько экспериментальных форм, затем разобрали их и начали создавать одну большую конструкцию. Несколько раз они целиком или частично разбирали ее и начинали снова и снова, сопровождая свои действия частым уиканьем и жестикулируя.
- У них есть художественный вкус, - сказал Герд ван Рибик. - Я видел много абстрактных скульптур, которые и вполовину не были так хороши, как сделанная ими композиции.
- К тому же у них хорошая техника, - сказал Джек. - Они имеют понятие о равновесии и центре силы тяжести. Собрав эту конструкцию, они не пере-тяжелили верхнюю ее часть.
- Джек, я все время думаю о том, что вы предложили мне спросить у самого себя, - сказал Джименз. - Знаете, я пришел сюда, полный подозрений. Не то, чтобы я сомневался в вашей честности, нет; просто я думал, что вы с вашей очевидной любовью к Пушистикам наделили их большей разумностью, чем они обладают. Теперь я думаю, что вы преуменьшили ее. Они не совсем по-настоящему разумны, но я не видел ничего похожего.
- Почему не совсем? - спросил ван Рибик. - Рут, мы в этот вечер совершенно не слышим вас. О чем вы думаете?
Рут Ортерис встрепенулась.
- Герд, слишком рано высказывать подобные мнения. Я знаю, во время их совместной работы они
