все кричал:
- Бегай, бегай, мы сами управимся!
Трещали кусты - это бежали с того берега. У кладки, охраняя высокого и его сообщника, остался один лесник.
Запылал костер. Саша в Котенковом полушубке, сапогах и шапке бегал вокруг костра, махал руками. Все в нем дрожало, он просто задыхался от холода. Архыз ежесекундно отряхивался, и на него набрасывали другой полушубок, но он выскальзывал и, сумасшедше подпрыгивая, делал круги около Саши.
Браконьера откачали; он лежал у огня и хныкал, кого-то клял, бормотал непонятные слова и, кажется, еще не очень понимал, что такое стряслось за эти семь или десять минут.
- Хлебни. - Котенко протянул Саше флягу.
Тот хлебнул, закашлялся, а когда огонь разгорелся, их обоих усадили с подветренной стороны и, невзирая на дым, искры и жгучее тепло, основательно принялись растирать водкой.
Высокий и второй браконьер с конвоем подошли и безучастно стали в сторонке. Стемнело. На лицах людей заиграл красный отсвет огня. Высокий иронически улыбался. Похоже, осуждал глупца, так неловко упавшего в реку. А может, и того, молодого, который бросился за ним. Котенко глянул на него и весь передернулся от гнева.
Он только сейчас узнал высокого. Это был... лесник охраны.
- Снимай одежду! - приказал он, и голос его, дрожащий от бешенства, заставил высокого поспешно сбросить с себя полушубок.
Шапку с него попросту сорвали.
- Сапоги - живо! Брюки!
- Ну, уж это слишком, - пробормотал вожак, однако подчинился. Чувствовал лютую ненависть людей, готовых растерзать предателя. Такого еще не было: лесник - и браконьер!
- Пройдешься в подштанниках, пусть люди полюбуются, - зло сказал Котенко.
- Ты за это ответишь, - не менее злобно произнес высокий.
Теперь этот тип стоял на морозе в синих кальсонах и шерстяных носках и почесывал нога об ногу. В его одежду вырядили потерпевшего.
Архыз вывернулся из-за поворота, когда входили в поселок. Через две минуты увидели бегущих навстречу людей. Впереди всех торопилась Елена Кузьминична. Увидев Сашу, она перевела дух и закрыла глаза.
- Ты что, ма? - Саша взял ее за руку.
Она не ответила. Только провела ладонью по плечу сына. Потом уж сказала:
- Прибежал Архыз, мокрый, с обрывком на шее, я подумала бог знает что...
- Глупый он, какой спрос со щенка... Искупался где-то и тебя напугал. А мы тут, за рекой, военную игру проводили.
Елена Кузьминична коротко глянула на голубые ноги длинного, на двух понуро съежившихся 'охотников' и все поняла.
- Давайте прямо в Совет, - скомандовал Котенко. - Вызовем милицию из города.
Глава вторая
ДРУЗЬЯ ДЕТСТВА
1
Архыз степенно вошел во двор к Молчановым. Здесь все вызывало смутные воспоминания.
Вот щелистая оградка с мертвой паутиной пожелтевшей ожины и таинственной темнотой под снегом на кустах; сюда притащил единственного своего щенка заботливый овчар по прозвищу Самур.
Вот крылечко и лаз под него. Сюда, под это крыльцо, он убегал от опасных проказ своего друга - медвежонка Лобика и, свернувшись колечком, спал и видел неясные, но почему-то всегда страшные сны, от которых подрагивала кожа и рвался из горла тихий, жалобный крик.
И двор этот, где резвились олененок Хобик и медвежонок Лобик - питомцы лесника, Архыз отчетливо помнил.
Как весело и хорошо жилось им втроем! Утром хозяйка приносила молоко и кашу. Общее корытце до сих пор стоит в углу около конуры. Они набрасывались на еду и, кося глазом на соседа и толкаясь боками, старались друг перед другом, а Лобик даже сердито фыркал, безуспешно пытаясь напугать маленького Архыза и длинноногого Хобика.
Отвалившись от корытца, вялые, отяжелевшие малыши укладывались в тени шелковицы, стараясь не терять приятной близости, и с добрый час дремали. Первым всегда вставал и потягивался олененок. Он принимался тормошить Архыза, толкал его лбом, и щенок, озлившись наконец, кидался на обидчика. Начиналась возня, а ленивый медвежонок благоразумно отползал за ствол дерева и сонно поглядывал оттуда. Но когда Архыз, пробегая мима, цапал его за волосатую ляжку, Лобик тоже не выдерживал и включался в мальчишескую потасовку.
Если во двор спускался молодой Молчанов и с криком принимался бегать и ловить их, ну тогда пыль столбом! Начиналась карусель, всем доставалось, а Саше больше всех.
Веселое детство, так быстро минувшее еще до того, как пришла пахнущая сырым листом поздняя осень!
К тому времени малыши подросли; забор уже не держал Лобика, его проказы становились день ото дня серьезнее. Вскоре Саша увел его в лес и оставил там. В доме Молчановых тогда случилось что-то непонятное для малышей. Перестал появляться хозяин с черными усами, к которому они все трое испытывали какое-то особое уважение пополам со страхом. Хозяйка тоже много дней не выходила во двор; кормил их молчаливый Саша, а когда спустя некоторое время вышла Елена Кузьминична, то ей почему-то тоже было не до игр... Да и молодой Молчанов изменился: вечерами он подолгу сидел на крыльце, смотрел куда-то вдаль и словно никого из них не видел. А однажды даже плакал, и эти незнакомые звуки вызвали у Архыза дикое желание усесться рядом, поднять затосковавшую мордочку и выть, выть, опустошая свое сердце.
Когда же увели Лобика, щенок остался один и переселился из-под крыльца в будку, где ранее жил Самур, а потом медвежонок.
И вот он снова в этой конуре.
Она стояла на старом месте, заваленная снегом, необжитая, с устойчивым запахом запустения, сквозь который слабо-слабо пробивался дух прежнего владельца ее - Лобика, а с ним и воспоминания о минувшем.
Архыз ходил по двору, исследуя каждую пядь земли. Он натыкался на запахи, в его голове смутно проявлялись, как на очень недодержанной пленке, контуры картинок минувшего; было почему-то тоскливо, до боли хотелось ясности, друзей, возврата прежнего, он не мог понять и осмыслить, что это невозможно, что время необратимо, все вокруг него стало чуть-чуть другим, да и сам он уже далеко не прежний Архыз.
Если что и осталось, как прежде, то это неимоверная привязанность к рукам хозяйки, из которых он получал пищу. К Елене Кузьминичне вчера он кинулся, как прежний щенок, лизал ей руки, повизгивал, выделывал такие кульбиты, что она не могла не улыбнуться.
А вот Сашу Архыз воспринял иначе - пожалуй, строже, и в этой строгости проглядывала не слепая привязанность, а какое-то устойчивое желание быть полезным и нужным ему. Молодой хозяин ничем не выказывал своего права, но интуитивно Архыз чувствовал его власть и силу; собаке хотелось быть его тенью, его охранителем, продолжением его рук, воли, желаний. Он и в холодную реку бросился сегодня потому, что, увидев опасность, мгновенно решил поддержать хозяина. Он скорее бы утонул, чем покинул Сашу. Шло ли это могучее чувство от предков по собачьей линии, было ли оно в крови волков, являющихся прародителями самых древних друзей человека, сказать невозможно.
Это строгое чувство подымало Архыза высоко над всем, что было в дни и месяцы бездумного его детства.
Он сделался взрослым.
2
Глубокой ночью из поселкового Совета вернулся Саша.
- Этих увезли в город, - сказал он. - Все ясно, попались с поличным. И кто верховодил? Козинский, свой брат - лесник! Не меньше восьми оленей убили, так по крайней мере выяснилось при первом допросе.
- Ну, а тот... - Елена Кузьминична уже все знала, - которого ты вытащил, он-то как?
- Лысенко? Неопытный, его Козинский затянул. Плакал, каялся. Парня отпустят. Хватит с него страха. Он тоже из Саховки, тракторист.
