- Нашего Лобика? - переспросила Елена Кузьминична.
- Другого в природе нет. Ну, помните, Ростислав Андреевич, у нас вместе с Архызом жили олененок Хобик и медвежонок? Так вот медвежонка Лобиком звали. Я его осенью отпустил. Отвел в лес и снял ошейник. Он даже 'до свидания' не сказал, невежа.
- Подожди-подожди. Меня интересуют факты. Ты сказал, что нашел следы?
- Там, понимаете, все перепутано. Архыз бегал и, видно, Лобик с ним. Они, в общем, встречались и всласть погуляли друг с другом.
- Это интересно, Саша. - Котенко заметно оживился. - Но почему ты уверен, что именно Лобик?
- А кто же еще? Чужой медвежонок? Неужели Архыз способен так вот запросто знакомиться с медведями? Антагонисты все же.
- Если Лобик бродит вокруг поселка, еще встретимся. Он и тебя узнает. И вас, Елена Кузьминична. Звери на ласку отзывчивы.
Котенко опять вдруг помрачнел. Саша, не остывший от возбуждения, заметил это и сказал, все еще безмятежно улыбаясь:
- У вас неважное настроение. Не случилось ли чего?
Елена Кузьминична вздохнула, а Котенко вдруг озлился и сказал:
- Иду, понимаешь, утром по городу, а навстречу кто бы ты думал? Этот самый Козинский со своей нахальной улыбочкой. Дорогу мне загородил и так вежливо: 'Рад видеть, начальник'. У меня, наверное, лицо вытянулось, до того неожиданно, даже противоестественно все это. А он щурится, доволен. 'Интересно, говорит, мне посмотреть на выражение вашего лица, если мы встретимся не на городском тротуаре, а на лесной тропе. Я бы вас так ублажил, что ни одна больница не взялась бы склеить...' И пошел дальше, подлец! Каково?
- Так его выпустили?
- Вот слушай. Я сразу в машину - и к прокурору района. Мало того, что он заставил меня сидеть в приемной почти час, еще и встретил так, будто я помешал ему заниматься очень важным делом, и, в общем, едва удостоил объяснения. Подумаешь, оленей убили! Хватит и того, чтоб передать дело в административную комиссию райисполкома. Там ему выпишут штраф в двадцать пять рублей и на этом поставят точку. Каково отношеньице, а?
- Значит, и другие на свободе?
- Ну конечно. Директор леспромхоза ходатайство написал: задержаны его работники и все такое; техника стоит, план не выполняется; ну, побаловались хлопцы, коллектив обязуется впредь досматривать...
Елена Кузьминична вышла. Зоолог проводил ее глазами и тихо сказал:
- Я специально приехал предупредить тебя, Саша. Козинский про тебя такое сказал... В общем, он почему-то не столько на меня, сколько на тебя зуб имеет. Грозит. Будь осторожен, понимаешь? Это такой человек...
- Понял, Ростислав Андреевич.
Они помолчали. И тут Саша с искренним недоумением сказал:
- Что же получается? Выходит, мы в роли обороняющихся? Так не пойдет. Обороняться должны они, браконьеры.
- Не вижу реальной возможности изменить обстановку, - мрачно отозвался Котенко.
- Прокурор района - не последняя инстанция, - решительно возразил Саша. - Надо сообщить выше.
- Если этому некогда, то, надо полагать, и другим...
- Ладно. Я вот что сделаю! - Саша рубанул ладонью воздух. - Я напишу в газету. Обо всем напишу, и пусть попробуют объясниться через газету.
- Наивный ты человек! - Котенко засмеялся. Он поднялся, прошелся по комнате, похлопал по плечу Сашу. - В газету... Пока ты напишешь, да пока там повернутся... Э, друг мой! Лучше давай на самих себя надеяться. Ухо востро, глаз зорок, патрон в патроннике - и на душе спокойней.
- В обороне?
- Нет, почему же? В наступлении. Только с осторожностью лисы и бесшумностью волка. Знаешь, с волками жить... Вот так. А то, что я сказал об этом самом Козинском, помни.
Зоолог попрощался и ушел. Елена Кузьминична пришла убирать посуду и все поглядывала на озабоченное лицо сына. Она ощущала неясное беспокойство. Наконец спросила:
- Что ж это, Ростислав Андреевич только затем и приехал, чтобы рассказать тебе, как встретился с Козинским?
- Да, конечно... - Саша и сам почувствовал, что вышло у него не очень убедительно. Не мог же он сказать матери об угрозе.
Впрочем, больше она не расспрашивала.
А он придумал свой маневр.
2
Станица Саховская километрах в двадцати от Камышков, как раз на пути в город. Все лесовозы идут через центр станицы, доехать особого труда не представляет.
Туда Саша и собрался. Надел на свитер выходной костюм, взял полевую сумку и, сказав матери, что ненадолго, вышел посмотреть попутную машину. 'Не в лес, - подумала Елена Кузьминична. - К товарищам, наверное'.
Если бы она знала, к каким таким товарищам!
Когда машина остановилась в центре у продмага и Саша вылез из кабины, в кучке хлопцев и мужичков, вечно толкающихся у магазина, сразу смолк разговор. Все уставились на него. Кто-то вполголоса сказал: 'Молчанов'. И больше ни слова.
- Здравствуйте. - Саша дотронулся до козырька своей форменной фуражки. - Кто мне скажет, где живет Козинский?
- Понятно. Он уже квитанцию на сиреневую бумажку привез, - сказал самый разговорчивый. - Если так, не советую тебе ходить. Отдай в Совет, они взыщут. Человек он дюже горячий, как бы чего не вышло...
- Так где его найти? - повторил Саша, оставив без внимания это вполне дружеское предупреждение.
Ему показали. Восьмой дом, если назад идти.
- Я провожу, - вдруг сказал еще один.
И тут Саша узнал его: тот самый, которого он тащил из реки. Лысенко Иван. И почему-то покраснел. Своего 'крестника' встретил.
Когда отошли, Саша спросил:
- Ну как, река по ночам не снится?
Лысенко глубоко вздохнул. Неловко улыбнувшись, сказал:
- Я тебе и спасибо не сказал. Так получилось, ты уж извини. Хотел к матери твоей с благодарностью, потом подумал: вроде неловко. Такое ведь дело...
- Замнем, - ответил Саша, повеселев. - Было и прошло.
Они помолчали.
- А к нему ты зря, - сказал Лысенко.
Саша не ответил. Тогда Лысенко остановился.
- Вон его сынок с собакой забавляется. А я дальше не пойду.
Дом у бывшего лесника стоял высоко, даже как-то горделиво на гладком каменном фундаменте. Окна в аккуратной резьбе, доски крашеные. Белый тюль виден внутри, фикус зеленеет. Добротный дом, сразу видно: хозяин живет. И не бедно.
Мальчишка, года на четыре моложе Саши, взял собаку за ошейник.
- Отец дома? - спросил лесник.
- Неужто ко мне? Собственной персоной? - раздался насмешливый голос. Козинский стоял в дверях, какой-то франтовато-праздничный и, кажется, навеселе.
- К вам, - коротко ответил Саша. Сердце у него словно бы упало. Думал, встретит покаянным взглядом, бичевать себя начнет, а Козинский словно орден получать собрался.
