ангелам ветров с запрещением творить космический суд, 'доколе не положим печати на челах рабов Божиих'*.
Суд истории - а мы явно живем в поздний ее час, накануне многих глобальных мироустроительных развязок - также совершается при условиях наложения печати социального и нравственного самоопределения людей в глобальном противоборстве добра и зла и обретения настоящего имени и той и другой стороной.
Сегодня в мире действует целый сонм лукавых идеологов и пропагандистов, занятых тем, чтобы всячески путать и смешивать имена, замалчивать одних и имясловить других. Молчаливое большинство современного мира прячет в своих недрах не только молчащих по внешней необходимости, но и священнобезмолствующих, их молчание несет свою тайну - в нем копится энергия прорыва в иное измерение.
И, конечно же, христианское возрождение будет решать еще одну задачу - возрождения духовной власти. Дело в том, что новоязыческий, расистский переворот, осуществляемый ныне новыми господами мира, в принципе не может получить какой-либо духовной санкции. Любая духовная власть, воплощающая авторитет нормы и идеала, повеливающая нас, грешных земных людей, вслушиваться в глас неба, автоматически становится непримиримым оппонентом нового глобального порядка, устроенного по расистски и потакающего низшему началу в его борьбе с высшим.
У новых хозяев жизни нет абсолютно никаких шансов вписаться в великую духовную традицию, заложенную еще 'осевым временем' (К. Ясперс) и взять ее в союзники своих омерзительных практик. Вот почему они решили осуществить самую дерзкую из всех антиутопий - ликвидировать второе, духовное измерение, дискредитировать и разрушить все инстанции, олицетворяющие высшее начало. Такие инстанции подлежат устранению в качестве обличающих свидетелей - чтобы новым преступлениям века сопутствовало трусливое молчание или, того хуже, тупое животное безразличие.
И поскольку проект устранения духовной власти как неудобного свидетеля и обличителя пришелся на период завершения холодной войны и 'победы над тоталитаризмом', то хитроумные преступники изобрели прием: отождествив духовный авторитет нормы и идеала... с авторитаризмом и тоталитаризмом. Отныне любая общественная инстанция, не дающая смазать разницу между добром из лом, истиной и ложью, добродетелью и преступлением, объявляется тоталитарной. И все это хотят вписать в старую либеральную парадигму, связанную с принципом невмешательства властных инстанций в гражданские отношения. То есть, если быть последовательным, власти не должны вмешиваться, если на их глазах садист терзает женщину или ребенка насильник и жертва должны 'сами разбираться между собой' в рамках автономных гражданских отношений. Сбросившая бремя 'тоталитарного надзора' постсоветская номенклатура может месяцами и годами не выплачивать персоналу законную заработную плату, а заправилы РАУ ЕС обрекать на вымерзание целые регионы - государству не следует вмешиваться и искажать тем самым чистоту механизмов естественного рыночного отбора. Бунт против присутствия высших начал - а они потому и высшие, что выступают от имени ценностей, стоящих выше животного эгоизма - грозит человечеству полной бестиализацией, делением на хищников и травоядных.
Поэтому вопрос восстановления духовной власти - высших начал совести, нормы и нравственного убеждения - есть по истине главный вопрос современности.
Православная идея симфонии царства и священства, столь оклеветанная либеральной историографией, как раз и означает присутствие обличенного высшим духовным авторитетом наблюдателя властных практик - дабы они не стали орудием сильных и бесцеремонных.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. По этому вопросу см.: Библер В. С. От 'наукоучения' к логике культуры. М., 1992.
2. Иванов В. И. Родное и вселенское. М., 1994. С. 347.
3. Там же.
4. Там же. С. 349.
5. Бердяев Н. А. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности. М., 1990. С. 16.
6. Там же. С. 35.
7. Розанов В. В. О писательстве и писателях. М., 1995.
8. Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 430.
9. Розанов В. В. О писательстве и писателях. М., 1995. С. 665.
10. Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 431.
11. Там же. С. 434.
12. Слово о Законе и Благодати.
13. Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. С. 438.
14. Подробнее об этом см.: Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М., 1999.
15. Архим. Иустин Попович. Православная Церковь и экуменизм. М., Духовная нива, 1997. С. 78-84.
Глава шестая
ВОССОЕДИНЕНИЕ
СЛОВА И БЫТИЯ
ПРАВОСЛАВНАЯ ПРОГРАММА В ГЛОБАЛЬНОМ МИЕР
Необходимо снова и снова подчеркнуть одно решающее обстоятельство: говоря о православной цивилизации мы рассуждаем не в цивилизационной парадигме 'плюрализма' и 'конфликта цивилизаций', не разрываем единое пространство человечества на обособленные ниши, живущие по своим законам. Наш дискурс ближе формационной - временной - парадигме: говоря о православной цивилизации мы имеем в виду исторический проект, призванный согласно выстраданному заказу большинства человечества - подготовить решительную замену нынешней паразитарной цивилизации.
Сегодня человечеству открылся главный механизм паразитирования, его онтологическая тайна, стоящая за описанными прежде экономическими, политическими, военно-экспроприаторским механизмами эксплуатации. Поструктуралистская аналитика, оторвавшая знак от значения - сначала в лингвистике, а затем - в предельно широком общекультурном смысле - открыла возможность паразитарного существования знаковой 'реальности', в отрыве от сферы действительных значений. '...На смену значению'..., фиксирующему отношение между означающим и означаемым, приходит 'означивание', выводимое из отношений одних означающих'1.
Сначала могло казаться, что это всего лишь манифест богемствующего художественного авангарда, который решил порвать дисциплинирующие узы реалистической традиции и создать экспериментальное 'игровое' пространство, оторванное от жизни. Но действительность показала, что эта свобода художественного авангарда от действительности и идущих от нее требований и социальных заказов предвосхищает то, к чему тайно стремилась вся нынешняя элита.
Оказалось, что наряду с экономическими, социальными, культурными привилегиями существует одна высшая привилегия - не быть связанными суровыми законами реальности, 'воспарить над ними'. Прогресс есть тоже преодоление суровой реальности - но не путем дезертирства от нее, а посредством ее реального преображения силами научного, политического и культурного творчества. Настоящее творчество онтологично по своему характеру - оно преобразует среду человеческого обитания путем гигантского напряжения, связанного с выведыванием тайн бытия и построения архимедовых рычагов реального прогресса.
Но наряду с этой стратегией прогресса существует соблазн другого пути - сепаратного ухода от суровой действительности, пребывание в которой становится уделом низших сословий, классов или рас. Можно, не дожидаясь 'слишком медленных' преобразований действительности на универсальной основе, затрагивающих существование всех, совершить прыжок в прекрасный новый мир на особицу. Но мы бы ограничились банальностями, если подразумевали под этим простое перераспределение и концентрацию богатств и возможностей в руках немногих за счет большинства. Такие перераспределения и концентрации прежде совершались на основе жестких социальных и политических технологий, провоцировали массовое недовольство и сопротивление. Современные 'нормализованные' общества требуют других, более тонких технологий, действующих анастезирующим образом.
Но дело не только в этом. Прошлая история, несмотря на чудовищные формы эксплуатации, насилия и подавления, в сущности прошла под знаком консенсуса между элитой и массой. И верхи и низы общества подчинялись законам реальности, были онтологически укорененными и расплачивались за эту укорененность жерственностью, долгом, ответственностью. Их формы отличались применительно к верхам и низам общества, но то, что выше было названо консенсусом служилого общества (государства), прослеживалось в
