- Нет, ты подожди, ты ответь, кто это тебе дал такое право - водку пить? Небось, на мои деньги?..
Гущин понял, что пора исчезать. Он выждал момент и бросился к двери.
На какое-то время стало тихо: слышно было только легкую дробь каблуков по лестнице, ведущей вниз, да пронзительное жужжание большой мухи, бьющейся в стекло.
- Это что же получается? - Иван медленно встал, злобно глядя на Губошлепа. - Менту нас хотел продать, который профессором прикинулся?
Его приятель подтянул галифе и вплотную подошел к Константинову.
- Отойдите, дамочка, в сторонку, сейчас мы этого гада бить будем.
- Бросьте вы, ребята! Чего уж... - испуганно бормотал Губошлеп, вместе со стулом отъезжая в самый угол.
Кусок мокрого хлеба, резко брошенный Иваном, угодил ему в переносицу. И тут же сильным ударом гитарист был брошен на пол.
- А-а-а!.. - истошно закричала Шатулина, ничего не понимая. Из-за стойки тигрицей выскочила Галина. Супруг ее исподлобья смотрел на нападавших, защищая голову руками. Из носа у него текла кровь, на глазах блестели слезы.
На столе Себекина беспрерывно трещал телефон. Два раза звонил секретарь Нижегородского комитета РКП(б) Максим Максимович Ульянов. Начальник милиции Нижегородской губернии Василий Иванович Тройченко велел каждые полчаса докладывать лично ему о том, как идут поиски похищенного, с интервалом в пять - десять минут справлялся об этом же Малышев.
Разосланные во все концы города агенты уголовного розыска зорко оглядывали каждого, особенное внимание обращая на желтые и коричневые саквояжи и чемоданы. При подозрении их содержимое осматривалось, а наиболее рьяные владельцы доставлялись в комендатуру. Вскоре здесь скопилось уже много людей. Задержанные возмущались. На все их претензии Ромашин, который к этому времени заступил на дежурство по отделению, отвечал рассудительным тоном, призывая к порядку:
- Граждане, прошу соблюдать спокойствие. Потому как вы есть жертвы капиталистической отрыжки в лице мелких жуликов, которые нас позорят, обратно же, перед капиталистами...
Спустившись вниз, Себекин быстро оглядел публику и коротко приказал:
- Гони всех к чертовой бабушке!
- Есть! - четко ответил Ромашин. - А ну живо все отсюдова, очищай лавки!
Начальник нетерпеливо смотрел на часы, размеренно тикавшие на стене. Гущин почему-то молчит... Куда он запропастился?
Когда все задержанные с саквояжами и чемоданами высыпали на улицу, навстречу Себекину из темного угла вышел высокий юноша. Это был Виталий.
- А ты чего не идешь домой? - уже взявшись за перила лестницы, чтобы подняться в свой кабинет, спросил Себекин.
- Он это... того... Не хочет. Как я его по недоразумению привел сюда утром, так он с тех пор и сидит здесь, вас дожидается, - робко сказал Ромашин. - Уж я и так и сяк его гоню - ни в какую. Уперся как бык.
- Что у тебя?
- Свечи, которые, значит... - начал, запинаясь, Виталий.
- Какие свечи? Чего ты мямлишь?
- Вот и я удивляюсь, - вставил Ромашин. - Одних сюда силком не затянешь, да сам же еще недавно упирался, а теперь не вытолкнешь. Тебе что, медом здесь намазано? А ну шагай, коли говорят. Не то опять за решетку посажу.
- Подсвечники то есть, из церкви, - пытался объяснить парень. - Цыган у моего дяди купил.
- Купил, ну и что? - Это уже спрашивал Гряднов, спускавшийся по лестнице вниз. - Иди, Григорий Петрович, там опять тебя к телефону. Мы здесь разберемся... Так какие такие подсвечники?..
Узнав о краже церковных драгоценностей, Гряднов оживился. Он усадил Виталия на скамью у окна и, стараясь успокоить его, попросил рассказать все по порядку, не торопясь. Тот выложил что знал.
- А Генку милиция забрала... Выходит, ни за что ни про что. Нужно его выручить... - закончил Виталий.
- Когда это было?
- Дней пять назад.
- Странно. Почему-то нигде в документах этот случай не фигурирует. Мы вот что с тобой сейчас сделаем. Я попрошу лошадь, и поедем искать эти самые подсвечники. История сомнительная, но проверить надо...
- А как же Генка?
- Успеет твой Генка, никуда не денется, подождет.
Гряднов зашел к Себекину и вскоре вернулся, на ходу застегивая китель.
- Сейчас подвода придет. Если цыган тебе не наврал - быть интересному делу. Жаль, его уже в губернский суд отправили. Но мы и вдвоем справимся. А? Как считаешь?
Парень неопределенно пожал плечами. А вдруг цыган действительно обманул? Да нет, не мог он все это выдумать, откуда бы он про подсвечники догадался... Ведь Виталик видел их в чемодане Евгения Николаевича.
Через мост, низко провисавший над самой водой между частыми деревянными понтонами, лошадь вывезла их на дорогу, которая шла вдоль главных причалов Нижнего - сюда пришвартовывались крупные пассажирские и грузовые суда. Здесь возвышалось здание речного вокзала, по бокам которого слегка покачивались на воде дебаркадеры. Пароходы попыхивали паром. Одни медленно отходили, вспенивая волжскую рябоватую гладь, другие в ожидании места стопорили ход и, медленно загребая упругими лопастями, подходили к причалам. Стоянок на всех не хватало, поэтому пароходы грудились у некоторых дебаркадеров, состыкованные боками по два, а то и по три в ряд.
С Волги дул свежий ветер, пахнущий рыбой и мокрыми канатами. Возница - мужичок неопределенных лет, низкорослый, с бельмом на левом глазу, весь какой-то серый, начиная от затасканной, застиранной немудреной одежонки и кончая мучнистого цвета морщинистым лицом и реденькими пепельными волосами, - оказался бойким на язык. Как и все волжане, он сильно упирал на 'о', но у него это 'оканье' получалось уж очень сочным. Дорога на Котово, по его собственному выражению, была для него известней известного, лощина Зеленая Щель - тоже.
- Часа два прокондыбаем, - сказал он. - Сейчас по Похвалинскому съезду наверх подымемся, деревню Печоры проедем, справа Лапшиха останется, а там уж и недалеко. Но, мосластая, поспешай! Сколько времени-то?
- Девятый час, - ответил Гряднов, посмотрев на часы. - Темно уже будет, когда доберемся.
- А вы по какой надобности туда прокатиться вздумали?
- Клад ищем.
- Ну-ну. Слыхал я, что среди людей есть немало таких искателей. До сих пор ищут. Все штаны пообтрепаны. Умные мужики говорят, что это вроде болезни. Как человек себе чего втемяшит в голову, так пиши пропало. Каких только чудес не бывает на свете! То тебе революция, то бандитизм, то пожар, то голод, то ярмарка, то клад... А мне, честно скажу, все нипочем: погоняю свою кобылу уж и не знаю сколько лет, счет потерял, и все вроде на моих глазах проходит, а на деле все мимо, как вода за бортом. Чудно...
Он тряхнул вожжами и покосился на Гряднова, сидевшего к нему боком.
- Чего это у тебя из-под кителя выпирает? - и ткнул кнутовищем в его поясницу. - Пушка, что ли? Из милиции, значит. Без пушки вашему брату нельзя. Сейчас, правда, потише стало. А то, бывалыча, одни бандитские сюрпризы. В прошлом годе двоих судили. Их так и звали в народе братья-разбойники. Как раз в мае один наш мужик корову себе по деревням разыскивал, купить хотел. И вот между деревней Волчихой и Арзамасом к нему подошли двое неизвестных, приставили к голове пушки, тот и выложил все деньги. Правда, они его пожалели, три рубля оставили. А вскорости их поймали - и в изолятор, а они ночью - деру. Через четыре дня снова грабеж. Недалеко от села Селибобы ехали, как мы сейчас с вами, трое, среди них один был монах. И вез он с собой тысячу. Бандиты взяли лошадь под уздцы, свернули с дороги, тысячу отобрали и в лес ушли. После их уже поймали окончательно. Народу на суде было - тьма. Требовали расстрела. А губсуд решил - десять лет строгой изоляции. Но, бедолага, пошевеливайся! Может, и
