в Сибири займется заря,
А в деревне народ пробуждается,
На этапном дворе слышен звон кандалов,
Это партия в путь собирается.
А портрет так на подоконнике и лежал. И за весь вечер бородатый о нем ни одного слова не сказал.
Уж небо вызвездило, когда уходил Коська. Бородатый ему, когда прощался, три рубля в руку сунул.
- На, - говорит, - возьми. Должен я тебе.
Взял Коська, подумал и назад деньги подает.
- Нет, - говорит. - Я у вас стекло выдавил.
- Глупости, брат. Ты завтра приходи, мы с тобой вместе его обратно вдавим. Идет?
- Идет.
- Ну, прощай.
- Прощайте, дядя Костя Борода!
Вышел Коська. Темно на улице, а Коське кажется, что светло. Петь хочется.
Идет Коська по улице и хриплым голосом поет:
На этапном дворе слышен звон кандалов...
А как дальше, и не вспомнить... Забыл.
Плохо спалось Коське в эту ночь. Кряхтел, ворочался, не мог дождаться, пока утро настанет. Еще дождик, как назло, всю ночь бубнил. И ветер дул. И фонарь качался и скрипел над Коськиной головой.
Чуть свет забрезжил, Коська уже вскочил. Хотел сразу бежать к дяде Косте, а потом думает: нет, неудобно так рано заявляться.
С полчаса у мельницы походил, потом на базаре потолкался. Потом на фонтан сходил, умылся как следует, водички выпил и побежал.
Бежал - посвистывал. А прибежал, на крыльцо заскочил и чуть не заплакал.
- Ах, черт! Надо же!..
Видит - висит на дверях замок. Ушел, значит, дядя Костя. Ну ясно: на работу ушел. Эх, Коська, Коська!.. Надо было тебе на базаре толкаться да у фонтана красоту наводить. Вот и прозевал дядю Костю. Жди его теперь до вечера.
Сел Коська на ступеньку. Сидит мрачный, под ноги себе глядит. И вдруг что такое? Видит, на крылечке, между двумя балясинами, бутылочное стеклышко блестит. А под стеклышком какая-то бумажка белеет.
Поднял Коська бумажку, развернул, а это записка. А в записке большими буквами синими чернилами написано:
'Костя! Ключ на том месте, где ты вчера выйти хотел. Заходи, пей чай, шамай. Сахар на полочке. Наколи дров, если умеешь. Я буду в 5 часов. Дождись меня.
Твой Борода'.
Прочел Коська записку, и первым делом уши у него загорелись.
'Как же это? - думает. - Что же это такое? Не боится, значит? Знает ведь, что вор я, а не побоялся... Заходи, - пишет'.
Потом еще раз перечитал записку. Думает: 'А где же ключ? Как это понимать надо: 'Где ты вчера выйти хотел?'
Подумал Коська, подумал, в затылке почесал и догадался: через окно ведь он вчера вылезти хотел. Значит, там и ключ искать надо.
С крыльца сошел и сразу увидел: окошко, где стекла высажены, фанеркой заколочено. Сунул палец между фанерой и переплетом - так и есть: ключик туда засунут.
Посмеялся Коська.
'Эх, - думает, - ну и хитрый ты, дяденька Костя!'
Не сразу Коська в дом вошел. Неудобно было. А потом думает: 'Ладно, войду'. Замок отпер и вошел.
Всюду походил, все осмотрел. Есть не стал и чай пить не стал, а дрова переколол все, какие были, и двор подмел, и все щепочки до одной в кухню перетаскал. Потом стал ходить и думать: 'Что бы еще сделать?' Видит портрет на подоконнике лежит. Надо повесить. Нашел гвоздик и приколотил портрет над дяди Костиной койкой. Потом воду переменил в баночках, где цветы стояли. Пол в комнате чисто подмел. Потом сел на койку, думает: 'Буду ждать дядю Костю'. Потом разморило его в теплой комнате, прилег он, голову на подушку уронил и заснул.
И вдруг сквозь сон слышит:
- Костя, обедать пора!
Вскинулся Коська, встрепенулся: что такое? Где он? Кто это его обедать зовет?
Видит - у стола дядя Костя хлопочет. Над столом пар клубится. И в комнате чем-то горячим, съедобным пахнет.
Вскочил Коська.
- Ой, - говорит, - дядя Костя!! Когда вы пришли?
- А я, - говорит, - минут сорок уж как пришел. Выспался?
- Выспался, - говорит Коська. Стыдно ему. Как же это он так заснул, да еще на чужой постели. - Вы, - говорит, - простите, что я на вашу койку лег.
- Не за что прощать, - говорит дядя Костя. - Койка для того и стоит, чтобы на ней спали.
Потом говорит:
- Ну, садись, будем картошку есть. Сходи в сени, руки сполосни.
Пообедали они с дядей Костей. Потом стали стекла вставлять. Коська замазку месил, гвоздиков из проволоки нарубил, как дядя Костя ему показал. Потом чайник воды на таганок поставил, чай пить сели.
Дядя Костя у Коськи спрашивает:
- Ты как, брат, работы не боишься?
- Нет, - говорит Коська, - не боюсь. Какую хошь давайте работу - все сделаю. Дров нарубить, воды натаскать, пожалуйста. Пол даже могу мыть. Рубаху вам, если хотите, и то могу зашить. Только иглу подлиннее дайте.
Смеется дядя Костя.
- Нет, - говорит, - я не об этом. Я не о такой работе говорю. Я думаю, тебя бы на место определить надо.
- На какое место?
- А это мы, погоди, обмозгуем. Тебя бы по правилам в интернат, в школу определить следовало, да, к сожалению, сейчас чересчур переполнено всюду. Больно уж много на белом свете вашего брата, бездомников, развелось. А насчет работы - это мы, брат, непременно обмозгуем. Ты как на это?
- А примут меня?
- Почему же!
- Мне ведь тринадцати еще нет.
- Какую-нибудь работенку найдем. Тебе пролетарская закалка нужна. Говори правду, Коська, хочешь быть пролетарием?
- Хочу, - говорит Коська. - Только... это что значит - пролетарий?
- А это значит человек, который честным трудом на хлеб себе зарабатывает.
- Да, хочу, - сказал Коська. И голову опустил. И вздохнул. Больно уж ему надоело нечестным трудом колотушки на базаре зарабатывать.
И вот устроил дядя Костя Коську на работу. Работа, правда, пустячная афишки по городу расклеивать, - а все хлеб. Сказали Коське, что будут платить ему восемнадцать рублей и восемьдесят копеек в месяц. Очень был рад Коська, а еще больше рад, что дядя Костя его жить у себя оставил.
- Я, - говорит, - хоть и с бородой, а такой же, как и ты, круглый сирота. Правда, есть у меня один милый человек, так он не здесь, а в Питере находится. Живи, пожалуйста, мне даже очень приятно, не так скучно будет.
- А жены у вас разве нету, дядя Костя? - спросил Коська.
Помолчал дядя Костя, по комнате походил и ответил:
- Это ты еще мал немножко, не поймешь такие вещи. И есть и нету.
Не понял Коська: как это и есть и нету?
А дядя Костя к окну подошел, пальцем по стеклу постучал. Потом говорит:
