Теперь Рамиро твердо знал, что ему необходимо как можно скорее вырваться на Кубу, и он начал действовать.
Фернандес 'стал злоупотреблять спиртным', 'запил', в общественных местах устраивал дебоши, перестал приезжать в школу на лекции и даже экзамены. Во время последней встречи с инструктором Сонни серьезно подрался с ним, а потом заявил, что ему надоело, он не может жить без настоящего дела. Сонни пригрозил Рамиро, что запрячет его в психиатрическую больницу. На этом они расстались.
Докладывая руководству, инструктор Сонни в самом деле высказал мысль, не сошел ли Рамиро с ума. Однако Сонни не все знал. В Центре же было хорошо известно, что у Рамиро Фернандеса 'все дома' и что он стойкий, до конца преданный агент. Поэтому руководство ЦРУ, развивая план осуществления одной грандиозной, наподобие Плайя-Хирон операции, санкционировало использование 'Эль Гуахиро' - шахматиста в весьма ответственном и очень серьезном деле. И никому другому, как инструктору Сонни, надлежало вручить Рамиро деньги и передать приказ о том, что Фернандес на время поступает в распоряжение организации, которую возглавляет Маноло Артиме.
Тот самый Мануэль Артиме Буэса, который был одним из руководителей бригады № 2506 на Плайя- Хирон и который затем, по возвращении в США, в 1963 году возглавил в Никарагуа и Коста-Рике организацию двух лагерей по подготовке саботажников, диверсантов и 'групп просачивания' на Кубу специально подготовленной агентуры. Пять миллионов долларов получил от ЦРУ Мануэль Артиме для того, чтобы затея с Пунта-дель-Моно или 'Манки-Поинт', как этот мысок на карибском побережье Никарагуа именовался в бумагах ЦРУ, выгорела. Однако затея эта провалилась.
В сентябре 1964 года трое наиболее подготовленных 'командос' нелегально высадились на кубинском берегу. Не прошло и несколько часов, как они обнаружили себя и были задержаны. Выступая перед телевизионными камерами Кубы, эти 'командос' подробно рассказали о целях создания лагерей. Всему миру также стало известно, что Артиме одновременно использовал существование лагерей для контрабандной торговли шотландскими виски и сукном через свободный порт Колон в Панаме.
В результате возникшего скандала конгресс США потребовал отказать в дальнейшем финансировании Артиме и 'прикрыл кубышку'. Но Мануэль Артиме, любимчик ЦРУ, умножил свой счет в банке до нескольких миллионов долларов продажей во Флориде, в паре с никарагуанским диктатором Анастасио Сомосой- младшим, мороженого никарагуанского мяса.
Артиме, используя контрреволюционную деятельность, как курицу, несущую 'золотые яйца', превратился во владельца земельных участков, домов и в совладельца двух наиболее дорогих ресторанов Майами - 'Бискайя' и 'Бильбао'. Многие знали, что руки Артиме обагрены кровью не одного собрата, вздумавшего выступать против него или решившего порвать с бесплодной затеей 'гусанос'.
Такому человеку в беспрекословное подчинение и передавался Рамиро Фернандес.
В 'сейф-хауз' - конспиративной квартире на авениде Анастасия, неподалеку от гольф-клуба, Раммро встретили 'Эль Маго' и второй помощник Артиме 'Эль Гальего' Сане. Вскоре подъехал и сам шеф.
В светлом костюме, белоснежной рубахе на номер больше, повязанной галстуком в синюю полоску, Артиме появился в холле, как человек, знающий себе цену. Круглое мясистое лицо с наметившимся тройным подбородком слегка улыбалось, обнажая крепкие широкие зубы. Темные глаза из-под густых бровей в первую минуту знакомства казались даже добродушными. Вдоль уха, мимо густой бакенбарды к вороту рубахи скатывалась капля пота. В левой руке была начатая и, видимо, в дороге погасшая сигара 'Роберт Бэорнз, корона-люкс'.
Маноло Артиме повел разговор с Рамиро с глазу на глаз. Задание было действительно ответственным. Следовало нелегально пробраться в Гавану, установить там связь с главой агентурной группы и заставить его - в этом состояла вся сложность и ответственность задания - действовать.
- У них есть все! Им передано необходимое оружие, лучшие телеприцелы и надежные глушители, - говорил Артиме, ковыряя в зубах. - Пусть не трусят! Тебе следует их встряхнуть! Годы идут, а мы все сидим здесь. Понимаешь? Надо действовать! - возбужденно жестикулируя, Артиме принялся раскуривать сигару. Заметно было, что он приехал на встречу с Рамиро после сытного обеда. - Знаю, что он боится. Думает, потом его не поддержат. Ты должен убедить его! Понимаешь? Пусть для успокоения запасется лодкой, катером. У него там столько друзей! Да и своя власть в руках есть. Какого дьявола! Все они там любят прогулки по морю... Но главное, главное наконец должно быть сделано!
Рамиро слушал внимательно. Конечная цель задания оказалась столь чудовищной, что он был не а состоянии скрыть своего волнения. Однако его собеседник не замечал этого или делал вид, что не замечает.
- Если струсит, сообщишь! И тогда... - Артиме сделал небольшую паузу, в его глазах, в его голосе не было и намека на сомнения. - Тогда тебе придется убрать... его и еще по меньшей мере двоих! Но я думаю, до этого не дойдет. Они готовы, только трусят! Разъясни им, что мы должны знать хотя бы примерный срок, плюс-минус пять дней. Нам ведь надо завести машину... Убеди его, что мы здесь активно готовимся и нам необходимо от него сообщение, хотя бы о примерной дате! И не позже, чем через 72 часа после его удачного выстрела, мы начнем вторжение. Шепни трусу, что 'американцы с нами... а США не могут проигрывать!' Понял? И еще! Он обязан предупредить нас! Иначе... иначе он может сделать свое, а мы не успеем поддержать...
- Как я понимаю, - медленно, подавляя волнение, начал Рамиро, - многое зависит от того, насколько он уверен в том, что вслед начнется...
Но Артиме не дал ему договорить и, снова ругнувшись, со злобой произнес:
- Я про то и говорю! Но пусть не сомневается! Пусть делает все, как мы с ним договорились в Мадриде! Передай, что я по-прежнему готов, если, конечно, он сделает все, как надо... Вбей это ему в голову! Я по- прежнему готов разделить с ним руководство страной...
С того дня у Рамиро появилась 'тень'. То один, то другой доверенный Артиме человек постоянно находился рядом с ним.
Перед самым отъездом на уже известную виллу между Исламорадой и Матекомбо Рамиро решил встретиться с Мартой, которую не видел больше недели, с того самого дня, как получил новое задание, Артиме, зная о его отношениях с этой женщиной, любезно предложил ему провести вместе с ней последнюю ночь перед отъездом на дело. Но Рамиро на это не пошел. Он не просто не исключал возможности, он твердо знал, что тогда, сразу после его отъезда, с Мартой стрясется 'несчастный случай'. Рамиро придумал свое.
В последний момент, уже готовясь сдать номер в отеле, он на глазах у 'тени' вошел в туалет. Вышел оттуда с куском туалетной бумаги и завернул в нее деньги. Тут же позвонил по телефону Марте и договорился, что она через полчаса встретит его у парадной двери дома, в котором служит...
Подъехав на машине вместе с 'тенью', Рамиро вручил Марте пакет. При этом он незаметно, но многозначительно подмигнул ей, поцеловал и сказал:
- Жди, дорогая! Я спешно вылетаю в Чикаго. Недели на две. Это пересчитай и положи в банк на свое имя. - И он указал на пакет.
Уже в своей комнате Марта развернула пакет и прочла на туалетной бумаге, в которую были завернуты деньги: 'Немедленно поезжай отдохнуть в Мехико. Там обязательно зайди к консулу. Так надо!'
Судебный процесс в военном городке Ла-Кабанья начался, как было объявлено, ровно в девять утра. В зале находились трудящиеся Гаваны, местные и иностранные журналисты. Подсудимые внимательно слушали председательствующего, который объявлял состав трибунала.
Тишина воцарилась сразу, как ввели подсудимых, но сидевшие в зале люди не переставали с удивлением переглядываться. На скамье перед революционным трибуналом находились активные в прошлом сторонники вооруженной борьбы Кастро против тирании Батисты. После победы они занимали ответственные посты в профсоюзах, различных министерствах. Теперь же обвинялись в тягчайших преступлениях против 'государственной независимости и территориальной неприкосновенности', обвинялись в шпионской деятельности в пользу США и в попытке совершить убийство вождя кубинской революции Фиделя Кастро.
Из допроса обвиняемых, которые перед неопровержимыми уликами признавались в своих преступных помыслах, вырисовывалась четкая, ясная картина. Подсудимые, которые в народной революции усматривали лишь способ прихода к власти, убедившись, что строить новую жизнь во имя блага народа им не по душе, вошли в противоречие с генеральной линией партии, руководящими указаниями Фиделя Кастро
