'сильное', или 'чужое'. Лучше не вспоминать, какие эпитеты находили в своих памфлетах оливулцы.
- Что дальше? - Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более спокойно. Возможно, даже перестаралась.
По-моему, он несколько растерялся. Бывает.
- Миледи! Ты... Вы... должны пойти со мной!
- Зачем?
- Зачем? Потому что мы должны быть вместе! Теперь пришла моя очередь растеряться.
- Ээ... Что?
Он, точно разобравшись для себя в ситуации и решившись на что-то, подался вперед, ловя мои ладони. Шепот был сбивчив и яростен.
- Мы должны быть вместе. Ты и я. Я чувствовал. Там, на поляне я почувствовал. Ты - как я. Женщина моего вида, волчица. Единственная не из Семьи. Да, я почувствовал. Я и не надеялся, что удастся встретить... Это знак. Предназначение. Мы должны... Я...
О-ох. Изменение. Этот молодой дурак почувствовал мое изменение. Ауте, как же выкрутиться из такой ситуации?
- Послушайте, вы ошиблись...
- Her. - Он тряхнул меня так, что в глазах потемнело. - Я почувствовал. Твою кровь, твою жажду. И ты, ты почувствовала мою, я знаю! Мы - одно целое, отражение друг друга. Этому нельзя противиться!
Самое смешное и самое страшное - он был прав, но не так, как он думал. Я действительно стала его отражением - на несколько секунд. Как объяснить молодому идиоту, что то была лишь стандартная процедура исследования?
- Я другая. Неужели ты не чувствуешь?
Я чуть изменила поляризацию щитов, делая их проницаемыми для запаха, но не опуская полностью на случай неожиданного нападения. Его ноздри дрогнули.
- Нет! Нет, я не ошибся. Я чуял. Ты - это она! - И вновь тряхнул так, что чуть душу не выбил. Это уже начинало надоедать. - Ты ведь тоже чувствуешь, да? Ощущаешь мою кровь, мою жажду?
Сейчас я очень старалась именно это не ощущать.
Серые глаза медленно наливались желтизной, на запястьях, вокруг которых железным кольцом сомкнулись его руки, я начинала ощущать все более и более отчетливо давление когтей. Время разговоров, кажется, проходит.
- Отпусти!
- Вы же слышали, царевич, леди попросила отпустить ее.
Вер обернулся так стремительно, что я почти не заметила это движение. Аррек спокойно стоял у противоположного входа, только чуть побелевшие костяшки пальцев выдавали высшую степень гнева. О- ой. Я испуганно зажмурилась, ожидая, когда разверзнутся врата Бездны. И тут же вновь распахнула глаза, боясь пропустить что-нибудь интересное.
- Ты! - Голос Вера бы низок и хрипл. Звериный голос. Я завороженно гадала, какие трансмутации, какие изменения в человеческом горле могли бы заставить звуки звучать так... так похоже на рык.
- Я. - Аррек приближался нарочито замедленными, как будто растянутыми во времени движениями, но почему-то умудрился оказаться с нами рядом прежде, чем кто-то понял, что же все-таки происходит. Тонкие сильные пальцы легли на запястья вервольфа, чуть-чуть сжали. Что-то хрустнуло. Крик удивления и боли: тиски на моих руках разжались, а оборотень оказался болтающимся в воздухе - Аррек держал его за шкирку, точно напроказившего щенка.
- С вами все в порядке, моя леди? - Это он, надо полагать, мне. Я ошалело кивнула, не зная, то ли сердиться, то ли бояться. В таком состоянии я Аррека видела лишь однажды, после того как мама и Ви имплантировали мне новый камень, тогда он не набросился на 'обидчиков' только потому, что был слишком занят утешением меня самой. Может, имеет смысл грохнуться в обморок? Для разряжения обстановки.
Царевич дернулся, пытаясь атаковать, мелькнула когтистая лапа - и обмяк, бездумно глядя в никуда. Аррек за пару секунд полностью стер у него из памяти всю информацию о минувшем вечере, заменив ее на смутный сен-образ грандиозной пьянки. Затем небрежно разжал руку, позволяя царственной особе мешком грохнуться на пол, и повернулся ко мне.
Я попятилась.
Дарай-князь вздохнул, почти насильно выдавливая из себя гнев и ярость. Медленно, точно к испуганному оленю, готовому в любой момент сорваться с места, подошел ко мне, чуть приобнял. Я, наконец расслабившись, уткнулась ему в плечо.
- Извини. Я знаю, ты хотел, чтобы он рассказал царю о случившемся сегодня.
- Так даже лучше, - пробормотал дарай-князь. - Надо было с самого начала прочистить щенку память - и дело с концом. Поиграть мышцами перед старым волком можно будет и потом, в более контролируемой обстановке...
С минуту мы молчали, просто наслаждаясь близостью друг друга. Потом я отстранилась.
- Мне ничего не угрожало, ты ведь понимаешь? Даже если бы его снесло с рельс, а я по какой-то причине не успела бы ударить первой, северд-ин обо всем позаботились бы. Они надежны. - Я тревожно вглядывалась в'., знакомое и в то же время чужое лицо, ожидая увидеть следы бешеной, всепоглощающей ярости, которая так, напугала меня всего несколько минут назад.
Но на его лице было лишь опустошение. И безграничный самоконтроль.
- Антея... - Он снова вздохнул, будто сдерживая какие-то слова. - Я знаю.
Молчание. Я ждала продолжения.
- Я испугался не того, что он тебе навредит, - у щенка для этого кишка тонка. А того, что ты можешь уйти. Закружиться в каком-то из своих изменений, стать чужой, другой. Не моей. И уйти. Навсегда.
Сказать, что я была поражена, - значит очень преуменьшить. Аррек не любил выставлять своих чувств напоказ. Нет, не так. Он никогда не выставлял их напоказ., Дарай до мозга костей. Искренность - не та основа, на которой он с первого дня строил наши отношения. Что думать по поводу сказанного не понятно.
А когда не понятно, спасает чувство юмора. Или та жалкая пародия на него, что просыпается во мне в моменты наивысшего страха. То, что я называю своей 'внутренней стервой'.
- Обещаю вам, о муж мой. Если когда-нибудь я и решу удрать от вас, то уж никак не с опьяневшим от собственных гормонов вервольфом-подростком.
Он не то скривился, не то застонал.
- Я не такого ответа ждал, моя леди. - Ирония была слишком тонка, сквозь нее проглядывало что-то иное.
- У меня нет другого ответа, мой лорд. - Осторожно, боясь, что он отвернется, прикоснулась к небритой щеке. - Прости.
Дарай-князь чуть повернул голову, как будто нечаянно провел по моим пальцам губами.
- Тобой совершенно невозможно манипулировать. Идем. Наши спустятся через пару минут.
ГЛАВА 7
Зеленолицый гоблин вывел к нам отдохнувших, вычищенных лошадей и покрыл матом всех богов оптом и в розницу за то, что позволяют столь отвратительное отношение к несчастным животным. Больше всего его возмущало состояние моего скакуна (который, как я выяснила из его пространной речи, оказался кобылой), но 'дамам' в лицо ничего сказано не было. Конюший только поджал неодобрительно губы, передавая повод Арреку (не мне!), и проворчал что-то на своем языке.
Мы с тварью покосились друг на друга краем глаз. И дружно шарахнулись в разные стороны. У лошади до сих пор шкура была в проплешинах. У меня вдруг резко заболели бедра, ноги свело судорогой. Залезать в орудие пытки, именуемое седлом, не было ни малейшего желания.
Но залезть все-таки пришлось. Не без дипломатического посредничества дарай-князя тварюку уговорили подойти, а меня - взгромоздиться ей на спину. Внимательно посмотрев друг другу в глаза, мы решили установить военный нейтралитет. Основным условием которого было: 'Это скоро кончится'.
У меня возникло впечатление, что первоначальная нелестная оценка интеллекта этого полунасекомого-полудракона была несколько поспешной.
Наша маленькая группка покинула бедные, замызганные улицы Халиссы также незаметно, как и прибыла.
