Круг охранников двигался в полном согласии с нашим. Хоук держал Костигана за шиворот, я же - за ремень спереди, повернувшись к миллиардеру спиной и наблюдая за его телохранителями. Парень с 'узи' оказался тощим, с длинной шеей и крупным адамовым яблоком, которое прыгало туда-сюда по шее, когда парень сглатывал. Сглатывал он частенько. Тот, что находился с ним рядом, имел густые, пшеничного цвета усищи, его блондинистая шевелюра была коротко подстрижена, уложена феном и так обильно полита лаком, что казалось, на голове у него надет шлем. Такое впечатление, что думал он о чем угодно, но не о том, чем сейчас занимался. О серферах или последнем альбоме Нила Даймонда. Третий охранник был средних лет, среднего роста, с седоватыми волосами. Он не походил на нервного, ошеломленного, пуганого или еще какого-нибудь. Мне подумалось, что он в скором времени начнет подпевать Хоуку.
Из вceх троих лишь блондинистый пляжник казался мне слабым звеном. Паренек с адамовым яблоком и 'узи' мог начать палить в любой момент. А седовласый был из них самым опасным. Остальные трое - хоуковская проблема. Их я видеть не мог и, следовательно, не хотел о них думать.
На третьем этаже не было ни души. Мы потихоньку направились обратно к лестнице и начали медленный болезненный спуск, снова занявшись нашим нелегким делом. В том плотном пространстве, в котором мы двигались, мы не могли оторвать друг от друга взглядов. Каждая открываемая дверь могла оказаться последней.
Может, женщина находится именно в этой комнате? А может быть, на нас прыгнет тигр? Я чувствовал, как рубашка намокает все сильнее и липнет к телу. Каждая дверь приближала нас к развязке, к какой - никто из нас не имел ни малейшего понятия. Развязка могла стать роковой.
После спуска по лестнице нам пришлось круто свернуть налево. Трое охранников, пятясь задом, медленно повернули за угол. Таща за ремень Костигана, я скользнул следом за ними.
- Мухи сонные, - сказал я.
Хоук сменил пластинку и настроение. Теперь он принялся насвистывать сквозь зубы 'Осеннюю серенаду'.
- Вы собираетесь осматривать каждую комнату? - спросил Костиган. Голос звучал натянуто, словно ему сдавило горло.
- Да, - сказал я.
- А когда закончите и не обнаружите искомого? Что тогда?
- Поглядим.
Мы вошли в ту часть дома, где комнаты следовали анфиладой. По-видимому, штаб-квартира сынка. Если бы каталоги 'Яркий стиль' продавали полностью обставленные квартиры, они бы выглядели именно так.
Мебель была в большинстве своем изготовлена из яркого пластика, никаких вам острых углов. На черном лакированном кофейном столике возвышался здоровенный глобус. Над кроватью висел балдахин. Целая стенка стереоустановок, телевизоров, магнитофонов, радиоприемников - все сверкает серебром - с невероятными колонками. В гостиной, отделенной от спальни, находился стеклянный бар с лакированными панелями, полностью забитый бутылками, за ним - кухонька. В ванной оказались сауна и парилка, здесь же мы обнаружили джакузи. Все приспособления и сама комната были отделаны зеленым камнем с золотистым отливом. В спальне и гостиной над каждым камином висело по отделанному серебром дробовику. На каминной полке в спальне стояла фотография Сьюзен с каким-то мужчиной, сделанная, очевидно, на вечеринке.
- Рассел, - сказал Хоук.
Сьюзен была заснята с запрокинутой назад головой - радостная и смеющаяся. Голова Рассела клонилась к ее плечу: он выдыхал сигаретный дым, струйка которого тянулась к самому нижнему углу снимка. Рассел оказался на удивление обыкновенным человеком. Моложавый, правда, с редеющей шевелюрой и неопределенными чертами лица.
Странно, что такой тип мог понравиться Сьюзен.
У Рассела было полным-полно шмоток - целых три встроенных шкафа. Все вещи повешены кое-как, многие слетели с вешалок и валялись мятыми на полу. Ботинки громоздились кучей.
- Страшно трудно в наши дни отыскать хорошую прислугу, - констатировал я, оглядывая кучи обуви и одежды.
Мы продолжили обход.
На втором этаже смотреть оказалось не на что. В поисках мы провели почти час. Если Хоук и устал держать сорок четвертый под подбородком Костигана, он ничем это не выказал. Моя же левая рука стала неметь от держания костигановского ремня.
На первом этаже, кроме огромнейшей гостиной, огромнейшей столовой и огромнейшей кухни, размещались еще кладовка и выходящая крылом в заднюю часть дома спальня из двух отдельных комнат. Одна принадлежала Костигану и была совершенно обыкновенная.
Удобная и с правильно расположенной мебелью, но отмеченная печатью индивидуальности не больше, чем лучший номер в гостинице.
Рядом с этой спальней имелась комната, по-видимому, используемая под кабинет, для которого она казалась слишком большой. На дубовом столе стоял телефон. Крутящееся кресло, дубовый шкаф, ксерокс и магнитофон. Мы вышли в гостиную.
- Мея жена уже лежит в постели. Дверь справа от вас ведет в ее спальню, - сказал Костиган.
- Ничего не поделаешь, мы должны проверить, - заметил я.
- Мы войдем к ней втроем, - сказал Костиган. - Остальные подождут снаружи. Гарри, будешь наблюдать за нами сквозь открытую дверь.
Седовласый кивнул. Остальные сделали несколько шагов в сторону.
Мы открыли дверь и вошли. Миссис Костиган лежала в кровати и смотрела телевизор. Ее седые волосы были накручены на бигуди, на лице - толстый слой крема, и выглядела она лет на пятнадцать старше мужа.
Под шелковой простыней чувствовалась солидная масса.
- Джерри... Святые Иисус, Мария и Иосиф, - задохнулась она.
Костиган, как регулировщик на перекрестке, поднял руку.
- Грэйс, главное, не шевелись, - взмолился он. - Все не так плохо, как может показаться.
- Вам придется присоединиться к нам, миссис Костиган, - сказал я.
- Зачем это? - пролепетала женщина голоском маленькой девочки. - Я уже пижаму надела.
- Накиньте поверх халат, - посоветовал я.
- Только не смотрите, - сказала миссис Костиган. Хоук тихонько хмыкнул.
Миссис Костиган стащила с кровати покрывало, обмоталась им и прошла к шкафу. Какимто образом, прежде чем покрывало окончательно свалилось с ее телее, ей удалось накинуть на себя зеленый велюровый халат. Никто ничего не заметил. Все вздохнули с облегчением.
Комната миссис Костиган была выдержана в розовых тонах с серой деревянной обшивкой и розовыми же занавесями от пола до потолка.
Ковер был серый, а мебель - белая. На кровати - розовые шелковые простыни. Огромный цветной телевизор и белый шкаф стояли у дальней стены напротив кровати. Миссис Костиган смотрела 'Даллас'. Рядом со спальней тоже находилось некое подобие кабинета или маленькой гостиной, из которой застекленные двери открывались в патио. Гостиная была выдержана все в тех же серо-розовых тонах: серые драпировки и розовый ковер. Одна стена была выполнена из цельного стекла, а возле нее стоял огромный туалетный стол: вокруг зеркала установлены лампочки, плюс лампа, больше смахивающая на прожектор.
Здесь никого не оказалось, и это были последние комнаты в доме. Костиган, Хоук и я, плотно сбившись в одну кучу, стояли в центре гостиной, миссис Костиган - рядышком, а Гарри наблюдал за нами из дверного проема.
- И что теперь? - спросил Костиган.
- Теперь поговорим, и вы скажете нам, где она, - сказал я.
- Где - кто? - удивилась миссис Костиган.
- Сьюзен Силверман, - объяснил я.
- Грэйс... - предупреждающе начал Костиган.
