Стихи (перевод М. Н. Ваксмахера)

Увидеть – значит понять,
оценить, преобразить, вообразить,
забыть или забыться,
жить или исчезнуть.

ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА

Любимые

Нас двое, и оба мы очень послушны. Наши воззрения всем доступны, наши речи понятны любому. Мы любовью своей управляем, мы законам ее подчиняемся. Мы честь толпе воздаем, мы граница этой толпы.

Сумерки

Была вертикальна пустыня, стекольщик рыл землю, могильщик пытался повеситься, и в дыму моей головы утверждалось забвенье.

Был час между ночью и днем, между смолою и сажей. Миловидное головокруженье. Перед тем как растаять, небо нелепо скривилось. Я жил потихоньку, спокойно, в тепле, потому что свою драгоценную ярость дневную вложил я в жестокую грудь своих побежденных врагов.

Она переодевается

Она вошла в свою тесную комнату, чтобы переодеться, а чайник тем временем пел на огне. Из окна сквозняком потянуло, и за нею захлопнулась дверь. С минуту она поправляла свою наготу, странную, белую и прямую, оживляла ленивые волосы. И во вдовье платье скользнула.

В недрах сердца

В недрах сердца, в недрах нашего сердца длится солнечный день, солнечный день твоих глаз. Нивы, лето, деревья, река. Только река оживляет недвижность вершин. Наша любовь – это к жизни любовь, это презрение к смерти. Постоянное пламя, мятущийся, полный страдания свет. В глазах твоих день, только день, без движения, без заката, день на земле, день яснее, чем смертные розы в полдневных ручьях.

В недрах нашего сердца глаза твои необъятней небес и их сердца ночного. Стрелы радости, они убивают время, убивают надежду и сожаление, убивают разлуку.

Жизнь, только жизнь, самая суть человеческой жизни вокруг твоих ясных глаз.

ОТКРЫТАЯ КНИГА. I. 1938-1940

Я убежден что каждую секунду
Дитя и предок всей моей любви
Моей надежды счастье
Фонтаном бьет из крика моего
К зениту в поисках другого зова
Чьим отголоском хочет стать мой зов.

Жить

Руки у нас у обоих чтобы их отдавать
Возьмите же руку мою я хочу увести вас далеко

Я жил на земле много раз к лицо мое изменялось
С каждым новым порогом и новой рукою
И весна возрождалась привычно
Для себя для меня сохраняя свой снег
И смерть и невесту
Грядущую с пятью крепко сжатыми и безмятежными
пальцами

Годы всегда мне дарили
Силу жить жизнью других
И чтобы полнилось сердце горячею кровью других
сердец

Я был я остался ясновидцем мальчишкой
Замирающим пред белизною девушек слабых незрячих
Они для меня несравненно прекрасней белокурой
тонкой луны
Уставшей от отблесков наших дорог многоликих
О эти дороги деревьев и мхов
Росы и тумана
И юного тела которое не в одиночку
Восходит в зенит своей жизни
Его обвевает и ветер и холод и дождь
И лето делает из него мужчину

Жить в каждой на свете руке такова моя доблесть
Существует одна только смерть на земле одиночество
От нежности к ярости от ярости к ясности
Я себя самого создаю и во всем живом преломляюсь
Во всех временах на земле и во всех облаках
Сменяется осенью лето но я остаюсь молодым
Я жил на земле в этом сила моя
Кровь моя воздвигается над пеплом пожарищ моих