и предложить ей помощь, как это сделал Колин. Но в отличие от Колина Майкл никогда не посмотрел бы на другую женщину.
Господи, что за чепуха лезет в голову. Случившееся с ним было неизбежно. Сумасшедшая любовь искалечила его душу. Наконец Майкл поднялся, он чувствовал себя совершенно измученным, как после тяжелого боя. Но, несмотря на это, испытывал гордость от сознания, что они с Кэтрин ч сохранили чистоту отношений, не замарав себя пороком.
Скоро начнется война, и кто знает, что случится с Мельбурном...
Майкл устыдился пришедшей ему в голову мысли. Желать смерти товарищу, офицеру?! Да и смешно загадывать на несколько недель вперед. Кто поручится, что погибнет муж Кэтрин, а не он сам? Все зыбко в этом мире, неопределенно. Единственное, в чем он уверен, это в своей любви к Кэтрин.
Он никогда не перестанет желать ее, до последнего вздоха.
Глава 8
Кэтрин как раз переодевалась к обеду, когда в спальню вошел Колин.
- Застегни мне на спине платье, - попросила Кэтрин мужа, вместо того чтобы позвать горничную.
- Пожалуйста, - ответил Колин.
Его пальцы были ловкими и бесстрастными. Кэтрин вдруг подумала о том, что они столько лет женаты, живут под одной крышей, но не испытывают друг к другу никакого влечения. Их отношения строились на законе, вежливости, удобстве и привычке. Они даже не ссорились, поскольку в их жизни давно все было ясно.
Застегнув жене платье, Колин тоже стал переодеваться. Он был чем-то взволнован, и Кэтрин спросила:
- Что-то не так?
Он пожал плечами:
- Ничего особенного. Но... я проиграл вчера сотню в вист.
- О, Колин!
Она опустилась в кресло. Денег обычно не хватало, и сотня фунтов была для семьи весьма ощутимой суммой.
- Не смотри на меня так, - сказал муж, заняв оборонительную позицию. Мне еще повезло. Сначала я проиграл три сотни, но потом отыгрался.
Она сглотнула, стараясь не думать о том, что бы они делали, если бы он столько проиграл.
- Как-нибудь обойдемся. Не в первый раз, - беспечно произнес он. Проигрыш того стоил. Я играл с офицерами из придворной гвардии. Все они из влиятельных семей.
- Когда еще это влияние пригодится, а внести нашу долю в расходы на домашнее хозяйство надо сейчас.
- Попроси своего друга лорда Майкла заплатить за нас. Эти Кеньоны богаты, как набобы.
Колин снял носок и бросил на кровать.
- Уж так он тебя обхаживает, так обхаживает, наверняка пытался уложить в постель?
- Чепуха, - бросила Кэтрин в сердцах. - Хочешь сказать, что я дала ему повод?
- Конечно, нет! - Колин усмехнулся. - Уж кто-кто, а я-то это хорошо знаю.
Атмосфера стала накаляться: в этом вопросе они не сходились во взглядах. Подумав, что слишком болезненно реагирует на обычное замечание Колина, Кэтрин примирительно сказала:
- Майкл - очень приятный человек, но сопровождал он меня из вежливости, а не потому, что хочет уложить в постель.
Сказав это, Кэтрин не покривила душой. Это была почти правда.
- Постарайся влюбить его в себя, пока мы живем на этой квартире. Пора подумать о будущем, - сказал Колин, не усомнившись в истине слов Кэтрин.
- О чем ты? - нахмурилась Кэтрин.
- После поражения Бонн армия будет сильно сокращена, а пенсия офицеров составит половину нынешнего жалованья. Хорошо бы получить теплое местечко, где много платят, а делать нечего, и можно охотиться в свое удовольствие.
Колин сменил рубашку и продолжил:
- А для этого нужны связи. К счастью, Брюссель нынешней весной буквально наводнили аристократы. И к тем из них, которые могут оказаться полезными, надо относиться с особой почтительностью.
- Что же, хорошо.
Кэтрин не нравилась идея Колина, но, поскольку от этого зависело благополучие семьи, она не возражала.
- Ты обедаешь дома?
- Нет, с друзьями. Она вздохнула:
- Смотри не проигрывай больше. Я не волшебница и не могу тянуть деньги до бесконечности.
- Сегодня играть не будем.
Все ясно. Ночь Колин проведет у любовницы. Кэтрин пожелала ему приятного вечера и спустилась вниз.
Было еще рано, и в салоне она заметила Кеннета. Он пристально смотрел в окно, широкоплечий, как кузнец.
- Добрый вечер, Кеннет, - приветливо поздоровалась Кэтрин. - Вы всегда заняты, как и Майкл. Пехота, я смотрю, работает больше кавалерии.
Кеннет повернулся к ней:
- А это всем давно известно.
Она улыбнулась:
- Вы очень напоминаете моего отца.
- Как же, черт возьми, такая милая девушка, как вы, могла выйти за драгуна? - воскликнул он с притворным ужасом.
- Причина банальная.
Она налила две рюмки шерри и подошла к Кеннету, продолжавшему стоять у окна. Солнце спряталось за деревьями, окрасив золотом и пурпуром облака, на фоне которых четко выделялись изящные шпили брюссельских церквей.
- Какое красивое сейчас небо. Жаль, что я не умею
Писать красками.
Он потягивал шерри.
- Я жалею о том же!
- В самом деле? А я думала, вы умеете, поскольку отлично владеете карандашом.
- Чтобы рисовать карандашом, нужна всего лишь сноровка. Совсем другое дело - краски. Это мне не дано.
Кэтрин взглянула на его резко очерченный профиль. Судя по тону, Кеннет искренне сожалел, что не умеет писать красками, но в армии у него не было возможности учиться, особенно в те годы, когда он был рядовым.
За окном уже почти стемнело, на горизонте собирались синие облака. Ночь быстро вступила в свои права.
- Это произойдет так же быстро, как в первый раз? - мягко спросила Кэтрин.
Он сразу понял, что она имела в виду.
- Боюсь, что да. Император перекрыл северные границы Франции, и теперь туда не проникнет ни почтовая карета, ни рыбачья лодка, ни документ, разве что ложная информация, энергично распространявшаяся агентами Наполеона. По слухам, власти ожидают начала кампании не раньше июля, но, я думаю, война может разразиться в любую минуту.
- У меня такое ощущение, будто... нас всех поместили в стеклянный сосуд, который вот-вот разобьется, - с волнением произнесла Кэтрин. Меньше всего сейчас ценится жизнь. Последние два месяца не в счет, они особенные и никогда больше не повторятся.
- Все месяцы особенные, каждый по-своему, и ни один не повторится, тихо произнес Кеннет.
И все-таки это было так естественно, так по-человечески - попытаться удержать эту ночь. И Кэтрин, поддавшись порыву, спросила:
