- Кажется, Иан и в самом деле погиб, - отозвалась она, изо всех сил стараясь говорить сдержанно. - Я помню его двадцатилетним. Такой энергичный, полный чувств и жизни. Представить его истощенным, замученным, ослабевшим настолько, что он едва держится на ногах... поистине абсурдно. - Она прерывисто всхлипнула. - В юности мы мечтали увидеть весь мир, испробовать все, что только можно. И вот теперь полная приключений жизнь Иана закончена... завершилась в крови перед целой толпой любопытных зевак.
Голос у нее сорвался. Образ страдающего брата вытеснил из памяти здорового, полного сил Иана, и прогнать это видение не было сил. Джулиет смутно подумала, что так обычно заканчиваются многие приключения - боль и бессмысленная трагедия за тысячу миль от родного дома.
Росс тронул ее за плечо, молча выражая свое соболезнование. Это мягкое прикосновение едва не лишило Джулиет самообладания. Она склонила голову и уткнулась лицом в его ладонь. Ей хотелось выплакать все эти потери: убийство брата, мучительные зарубки, что остались у нее на сердце с юности, гибель надежды и любви. Более всего она оплакивала свою любовь.
Слезы обожгли ей глаза, и Джулиет сердито вытерла их рукой. Потом, почувствовав, что ей необходимо сделать глубокий вдох, она опустила покрывало и в первый раз за многие дни подставила разгоряченное лицо ночному ветерку.
- Ты хочешь прекратить поездку? - спросила она, справившись с собой. Если мы должны вернуться, то сейчас самое время.
- Я все обдумал, - с расстановкой ответил Росс. - Несмотря на то что Абдул Вахаб был свидетелем казни, мы по-прежнему не знаем, почему убили Иана. Узнать это важно и для твоих родных, и для правительства. И потому мы отправляемся в Бухару. К тому же твоя мать очень хотела предать тело Иана земле в родной Шотландии.
- Для меня это тоже очень важно. - Джулиет хотела было добавить что-то еще, но у нее перехватило дыхание, и она больше не произнесла ни слова.
- Пойдем. Давай погуляем немного, прежде чем вернуться. - Он легонько опустил руку ей на талию и подтолкнул к бескрайней пустыне.
Джулиет покорилась. Интересно, отдает ли себе Росс отчет в своем отношении к ней? Вряд ли. Это прикосновение - всего лишь обычный знак внимания старого друга. И ничего более. Не сравнить с предыдущей ночью, когда страсть буквально полыхала в них обоих.
Для Джулиет страсть пылала по-прежнему, и весь день она болезненно ощущала присутствие мужа. Однако женщина чувствовала, что Росс отбросил эту страсть с такой же решительностью, с какой погасил тогда лампу. И это ее не удивило. 'Если бы он возжелал меня, это поразило бы меня куда больше. В семнадцать лет я не понимала, что вообще интересует Росса, теперь же я понимаю его еще меньше. Он был единственным мужчиной, благодаря которому я почувствовала себя по-настоящему желанной. И вот теперь, когда он пренебрегает мною, я ощущаю себя одинокой и покинутой.
Слава Богу, что между нами еще сохранилась какая-то симпатия, пусть даже это бледная тень того, что когда-то связывало нас в прошлом. Но сегодня я пытаюсь пережить казнь брата, и мне так нужна доброта Росса...'
Несколько минут прошло в молчании. Единственным звуком было легкое похрустывание гравия под ногами и шелест ветра.
- Ты никогда не скучаешь по Великобритании? - спросил Росс.
- Иногда, - призналась она. - Мне не хватает зелени. Странно думать, что англичане видят дождь столь часто, что это начинает им досаждать. Здесь же вода - это дар Божий.
Росс засмеялся:
- Здесь солнечный свет и жара считаются нормальным явлением и лишь иногда действуют на нервы. А в Англии летом люди сочли бы даром Божьим жару и зной.
Джулиет слегка улыбнулась:
- А что, разве не так? Человек всегда мечтает о том, что выпадает не часто. Такова уж его природа. - Она снова замолчала, задумавшись, как бы ей не высказать больше, чем хотелось. - Как бы я ни любила Сереван, в Персии я всегда буду чужестранкой. Я никогда не осознавала, до какой степени сформирована под влиянием европейских ценностей, пока не попала в гущу чужого общества. И как ни странно, здесь мне проще иметь дело с мужчинами, чем с женщинами.
- Наверное, это из-за твоего образа жизни - ты ездишь верхом, носишь оружие, отдаешь приказы. На Востоке это исключительно мужской стиль поведения. Ты никогда не жила затворницей, поэтому у тебя мало общего с восточными женщинами.
- Видимо, так оно и есть. Я хотела освободить женщин Серевана, убедить их, чтобы они не ходили в парандже, чтобы требовали к себе больше уважения...
- Судя по твоему тону, ты не слишком в этом преуспела.
- Совсем не преуспела, - вздохнула Джулиет. - Женщины Серевана чувствуют себя счастливее за чадрой, на своей женской половине. Они живут своей, отдельной жизнью. Пришлось оставить все это. И даже жена Салеха, женщина мудрая и разумная, слушала меня, слушала, а потом пришла к выводу, что, судя по моим словам, жизнь английских женщин весьма неудобна.
- Культура сильнее идеологии, - заметил Росс, - и большинство людей счастливы, когда следуют обычаям, на которых выросли. Прирожденные бунтари вроде тебя - редкость.
- Пожалуй. И все-таки жаль, что у меня так мало общего с местными женщинами. Мне недостает подруг, в особенности Сары. - Джулиет остановилась, поняв, что подбирается к слишком опасной теме их совместного прошлого.
Росс, вероятно, почувствовал то же самое, поэтому направил тему разговора в другое русло.
- То, что тебе доставляет удовольствие женское общество, весьма отличает тебя от леди Эстер Стэнхоуп. Она презирала свой пол и предпочла бы родиться мужчиной, чтобы стать блестящим генералом или политиком.
Джулиет с радостью поддержала Росса:
- Да, правда, ты же гостил у леди Эстер. А когда ты к ней ездил? Как она выглядела?
Росс заколебался. 'Очевидно, за долгие годы невинное преклонение моей жены перед самобытной 'королевой арабов' отнюдь не потускнело'. Он не стал ее разочаровывать.
- Я навещал леди Эстер шесть или семь лет назад. Она предстала остроумной и самоуверенной. Капризной, восхитительной и в то же время довольно трогательной.
Джулиет, опешив, спросила:
- Как могла такая невероятная женщина быть трогательной? Никто в мире не был похож на нее.
- Истинная правда. - Росс понял, что должен тщательнее подбирать слова: 'На Джулиет свалилось и так немало дурных вестей. Хватит на сегодня'. - Но когда я приехал к леди Эстер, здоровье ее ухудшилось, и она не покидала своей крепости без веских на то оснований. А для женщины, которая была превосходным всадником и великим путешественником, переносить такое заточение нелегко.
- Когда я решила поселиться в Сереване, - застенчиво начала Джулиет, я обещала себе, что постараюсь жить так, как жила леди Эстер: принимать всех беженцев, не важно, какого они племени или какой веры, защищать их за своими стенами и никогда никого не отпускать голодным. - В голосе ее зазвучали мечтательные нотки. - Меня по-прежнему интересует, почему племянница Уильяма Питта, которая вращалась в самой гуще британской политики, вдруг повернулась спиной к обществу и создала собственное королевство в Сирии?
- Во всем этом есть какой-то смысл, - задумчиво ответил Росс. - Леди Эстер родилась, чтобы царствовать, но что она могла, будучи племянницей и домохозяйкой премьер-министра? После того как Питт умер, в Англии ее ничто не удерживало, только тьма да неясность... Она наверняка ненавидела все это. А на Востоке она вольна была поступать по своему усмотрению и вновь обрела власть.
- Леди Эстер кажется мне невероятно смелой, - печально промолвила Джулиет. - Ты слышал, как она стала первой европейской женщиной, посетившей руины Пальмиры? Она мужественно доверилась всадникам-бедуинам... - Джулиет вдруг резко осеклась. - Прости... конечно, ты все знаешь. Пожалуйста, расскажи, как ты познакомился с ней.
- Я был на Кипре, поэтому решил поехать в Ливан, в надежде, что увижусь с леди Эстер. В конце концов не так уж часто выпадает шанс познакомиться с живой легендой. - Они уже на приличное расстояние
