иностранных дел настоятельно отправляет меня за границу. Я уже третий срок здесь, в Константинополе. Лесть, понимаете ли: мне все время говорят, что никто, кроме меня, не может так хорошо работать на этом месте.
Зная о грозной репутации Каннинга, Росс улыбнулся:
- Вполне вероятно, что в министерстве иностранных дел не ошибаются.
- Я собирался выпить чаю у себя в кабинете. Не соблаговолите ли присоединиться? - Росс кивнул, и Каннинг провел его в холл, а затем в огромный уютный кабинет, все стены которого были заставлены книжными шкафами. - Вас тут уже несколько недель дожидаются письма.
- Сначала я предполагал добраться до Константинополя в начале декабря, - объяснил Росс, усаживаясь, - но потом решил еще несколько дней провести в Афинах. Вот оно - преимущество путешествий для собственного удовольствия.
Каннинг позвонил, чтобы принесли чай, потом пересек комнату, открыл шкаф и, порывшись немного, извлек пакет с письмами, перевязанный ленточкой. Внезапно помрачнев, он произнес:
- Боюсь, в одном из писем дурные вести: оно с черной каймой.
От непринужденно-дружеской беседы не осталось и следа. Взяв пакет, Росс спросил:
- Вы не станете возражать, если я немедленно прочту его?
- Разумеется. - Каннинг вручил гостю нож для бумаги, а затем, усевшись за письменный стол, якобы погрузился в дела.
Росс быстро проглядел письма, отметив среди прочих почерк Сары, Майкла и своей матери. Письмо с черной каймой находилось почти в самом низу пачки. Он с облегчением увидел адрес, выведенный уверенной рукой матери. Значит, по крайней мере с ней все в порядке.
Прежде чем сломать печать, Карлайл укрепился духом. Его отец, герцог Уиндермеер, стоял на пороге восьмидесятилетия, и несмотря на то что для своих лет неплохо себя чувствовал, было бы неудивительно, если бы за ним пришла смерть. Лишь бы только непоправимое случилось быстро и легко.
Росс подготовил себя к известию об уходе отца, однако, пробежав письмо глазами, мгновенно уяснил, что ошибся. Ознакомившись с посланием, он тихо вздохнул и, прикрыв глаза, принялся потирать рукой висок, размышляя о том, каким образом сия новость повлияет на его жизнь.
- Может, налить вам что-нибудь, лорд Росс? - тихо спросил Каннинг. Немного коньяка?
Росс открыл глаза.
- Нет, благодарю вас. Со мной все в порядке.
- Это ваш отец? - нерешительно продолжил посол. - Несколько лет назад я встречался с герцогом. В высшей степени достойный человек.
- Нет, не отец. - Росс вздохнул. - Это мой брат, точнее, сводный брат маркиз Килбурн. Он неожиданно скончался в прошлом месяце.
- Мне очень жаль. Я не был знаком с лордом Килбурном, но уверен, для вас это огромная потеря.
- Да, но не личная. - Росс посмотрел на письмо, смутно сожалея о том, что его единственный брат уже умер, так и оставшись фактически незнакомцем для него. - Килбурн был значительно старше меня, и мы никогда не были близки. - В сущности, они едва разговаривали друг с другом, а теперь уже не осталось никакой надежды, что они когда-нибудь преодолеют разрыв, который породили между ними гордость и злость. Килбурн не одобрял второго брака отца, не жаловал и ребенка от этого брака. И герцог Уиндермеер глубоко переживал, что свадьба, которая принесла ему столько счастья, в то же время провела полосу отчуждения между ним и его старшим сыном и наследником.
В глазах посла появился задумчивый блеск.
- Я не знаю о ваших семейных обстоятельствах. У маркиза остался сын?
Каннинг, похоже, уловил суть дела.
- У Килбурна дочь от первого брака, - ответил Росс. - Года два назад, после смерти жены, он женился вторично, и когда я уезжал из Англии, его новая супруга была в положении. Младенец родился через несколько дней после смерти Килбурна, но, к сожалению, опять девочка.
- Значит, теперь вы маркиз Килбурн. - Каннинг пристально разглядывал гостя. - Вы считаете, что это невезение? Простите меня, лорд Килбурн, но большинство людей не стали бы печалиться, если бы им пришлось унаследовать герцогский титул. Вряд ли вы виновны в том, что после вашего брата не осталось сыновей, которые продолжили бы его род.
- Никогда не жаждал стать герцогом Уиндермеерским. - Нахмурившись, Росс пытался смириться с тем фактом, что теперь он обладает титулом брата, который всю жизнь презирал его. - То, что я становлюсь наследником, означает, что моему путешествию пришел конец. Родители пожелают, чтобы я немедленно возвратился в Англию, ибо отец не позволит себе потерять последнего сына. Кроме того, теперь надо разобраться с множеством семейных дел.
Каннинг раздумчиво кивнул.
- Понимаю. Мне очень жаль. Надеюсь, вас несколько утешит то, что вы уже побывали во многих местах, о которых иные могут лишь мечтать.
- Я знаю. - Росс попытался взять себя в руки. - Я был совершенно свободен, и это являлось несомненной моей привилегией. А теперь пришло время платить по векселям, и наряду с привилегиями придется возложить на себя и вытекающие из них обязанности.
В этот момент подоспел слуга с чаем, и в последующие полчаса собеседники не заговаривали о личном.
Росс наконец поднялся, вознамерившись удалиться, но посол на секунду удержал его.
- Надеюсь, вы отобедаете с нами, прежде чем покинуть Константинополь. Леди Каннинг весьма жаждет с вами познакомиться. - Он встал, чтобы проводить гостя. - Может быть, завтра вечером?
- Я с удовольствием приду.
Они уже почти дошли до вестибюля, как объявили еще об одном посетителе. Каннинг выругался про себя и нахмурился, едва завидев посетителя, но быстро разгладил морщины, придав лицу выражение дипломатической бесстрастности.
- Простите меня, лорд Килбурн. Я отвлекусь всего на мгновение.
Росс остался в сумрачном вестибюле, на миг оцепенев при виде только что вошедшей высокой европейки с золотисто-каштановыми волосами. Впрочем, он тотчас овладел собой, ибо рыжеватые волосы были подернуты сединой, а волевое привлекательное лицо хранило следы былой красоты. Однако он узнал эту женщину, и ее присутствие поразило его столь же сильно, как потрясло бы появление ее дочери.
Каннинг сделал шаг вперед и поздоровался с вновь прибывшей:
- Добрый день, леди Камерон. К сожалению, никаких новостей со времени вашего прошлого визита.
- Зато я узнала кое-что от персидского купца, который только что приехал в Константинополь. Несколько месяцев он провел в Бухаре и клянется, что ни одного англичанина там не казнили. - Леди Камерон испытующе взглянула на посла. - Мой сын жив, сэр Стрэтфорд! Неужели британское правительство не собирается спасать человека, который оказался в плену, выполняя задание королевы?
- Леди Камерон, - терпеливо увещевал ее Каннинг, - ходят сотни слухов относительно судьбы вашего сына, но почти все они сходятся в одном: его приговорили к смерти. Макнил, британский посол в Тегеране, уверен, что приговор приведен в исполнение, а он к Бухаре ближе всех. - Он немного смягчился:
- Мне очень жаль. Я понимаю, что вы отказываетесь верить, но сына вашего уже не вернуть, даже если за дело возьмется правительство ее величества.
Росс, не выдержав, шагнул к беседующим:
- Леди Камерон, Бог мой! Что случилось?
Услышав знакомый голос, женщина обернулась.
- Росс! - Она двинулась к нему навстречу, простирая руки. Лицо ее прояснилось. - Тебя мне сам Бог послал.
- Вы знаете друг друга? - удивленно спросил Каннинг.
- Вполне. - Росс поймал руки женщины, а потом, наклонившись, поцеловал ее в щеку. - Леди Камерон - моя теща.
Каннинг состроил гримасу.
- В таком случае сегодня для вас - вдвойне неудачный день. Я так понимаю, известие о трагической
