Кеннет решил не отступать и с помощью Хелпса докопаться до истины:
- Я слышал, мистер Хэмптон и леди Ситон были... были в близких отношениях.
Хелпс пнул ногой камень.
- В слишком близких. Сэру Энтони следовало бы хорошенько отстегать его кнутом, так нет: он продолжал считать его лучшим другом, так же как и сейчас. Позор да и только. Все они хороши.
- Я тоже не понимаю таких вещей, - согласился Кеннет. - А что лорд Фрейзер? Мне кажется, что он большой любитель женщин.
- Еще бы. Ему доставляет особое удовольствие уводить их из-под носа у сэра Энтони. - Губы кучера скривились в брезгливой улыбке. - Но это не заботит сэра Энтони. У него в голове более серьезные вещи.
Значит, между двумя приятелями существует скрытое соперничество. Возможно, то же самое происходит и с Хэмптоном. Странно, как может сэр Энтони считать их лучшими друзьями. Кеннету не терпелось задать Хелпсу еще кое-какие вопросы, но он сдержался. Главное - знать меру и не навлечь на себя подозрений. Именно это он хорошо усвоил из своего опыта разведчика.
Кеннет перевел разговор на лошадей, затем извинился и направился к дому. Для него было важным узнать мнение Хелпса о семейной трагедии. Интересно, почему смерть леди Ситон нисколько не удивила его? Возможно, Элен принадлежала к тому типу женщин, которым не суждено было дожить до глубокой старости. Кеннету приходилось встречаться с такими людьми, на них как бы лежала печать смерти. На войне они часто становились героями. Возможно, они сознавали, что их срок жизни ограничен, и торопились жить, чтобы взять от нее как можно больше.
Именно к таким людям принадлежала и Мария. Кеннет всегда чувствовал, что ее время ограничено, поэтому и их любовь была такой страстной, но с налетом горечи.
Приняв ванну и переодевшись к завтраку, Кеннет спустился вниз. К его великому удивлению, Ребекка уже сидела в столовой и, зевая, прихлебывала кофе. У нее были заспанные глаза, а чудесные волосы она небрежно перехватила на затылке зеленой ленточкой. Ее беззащитный вид тронул Кеннета, и его настроение мгновенно улучшилось.
- Доброе утро, - сказал он. - Вы сегодня ранняя пташка.
- Не по своей охоте. - Ребекка страдальчески посмотрела на Кеннета. Ненавижу людей, которые вскакивают с постели, чуть только забрезжит рассвет.
- Уже давно рассвело, - ответил с улыбкой Кеннет. - Вы даже не представляете себе, как хорошо в парке, когда первые лучи солнца пробиваются сквозь туман.
- Вот и нарисуйте это, - ответила Ребекка, намазывая на тост мармелад. - По вашей картине я узнаю, что такое рассвет.
Взяв тарелку, Кеннет подошел к буфету и положил на нее яйца и несколько устриц.
- Это жестоко с вашей стороны, - заметил он. - Вы прекрасно знаете, что у меня ничего не получится.
- Придет время, и все получится.
Кеннет поставил на стол тарелку, налил себе кофе и сел.
- Я никогда не отличался большим терпением, - заметил он.
- Вот уж не подумала бы, - сухо ответила Ребекка.
- Когда вы сердитесь, то похожи на взъерошенного золотистого котенка.
В глазах Ребекки мелькнула улыбка.
- Мои волосы не золотистые, а скорее, темно-рыжие.
- И очень красивые. Кстати, ваш отец попросил меня встретиться с его адвокатом, поэтому я не смогу позировать вам раньше трех.
Кеннет с удовольствием приступил к еде. Когда тарелка была пуста, он с улыбкой посмотрел на Ребекку и сказал:
- В парке действительно было чудесно. Жаль, что вы совсем не выходите из дома. Хотите, пойдем сегодня в Британский музей посмотреть элгиновские мраморы <Были вывезены из Афин в 1803 г. графом Элгином.>?
- Нет! - резко ответила Ребекка. - У меня нет ни малейшего желания ходить по Лондону в чьем-либо сопровождении, словно я школьница.
- Но вы совсем зачахнете без свежего воздуха и солнца.
- И то, и другое отсутствуют в мартовском Лондоне.
Кеннет решил не сдаваться:
- Я знаю, вы загружены работой, но все же вам надо хоть изредка выходить на улицу. Лондон - величайшая столица мира, а вы живете в нем затворницей.
- Я много гуляю летом, - ответила Ребекка, потупившись. - В Лондоне слишком грязно и шумно.
- Именно в этом кроется причина или вы себя чувствуете отверженной?
Ребекка молча крошила хлеб.
- Конечно, я могу появляться там, где никто не знает меня, - заговорила она наконец. - Совсем другое дело - такие места, как парки или выставки элгиновских мраморов, где собирается чуть ли не все общество. Может, это глупо с моей стороны, но там я чувствую себя неуютно.
Кеннет нахмурился.
- Прошло почти десять лет со дня вашего тайного бегства. Мне кажется, что все уже забыли об этой старой истории.
- Вы недооцениваете общество. Оно считает себя непорочным, и мой поступок вызвал в нем справедливое негодование. Полгода назад я случайно встретилась с моей бывшей школьной учительницей. Сказать по правде, встреча была не из приятных. Она ничего не забыла и недвусмысленно дала мне это понять. Встреча произошла как раз в Британском музее.
- Мне кажется, положение в обществе вашего отца дает вам надежную защиту.
- Он известный художник, заслуги которого признаны королем. А кто я? Старая дева, погубившая свою репутацию. Мне нет места в приличном обществе. Я принадлежу совсем к другой среде. Мой мир - это артистические круги. Ребекка внимательно посмотрела на Кеннета. - Мне кажется, что, когда вы ушли в армию простым солдатом, общество тоже подвергло вас гонениям. Или этого не случилось в силу вашего благородного происхождения?
Кеннет усмехнулся.
- Из чистого упрямства я даже не пытался убедить офицеров, что я один из них. Я был достаточно образован, но многие презирали меня, считая вульгарным. Другие же относились ко мне с должным уважением из-за моего опыта. - Кеннет вспомнил Майкла Кеннана. - Были и такие, которые принимали меня таким, какой я есть на самом деле. С ними я очень подружился.
Ребекка вздохнула.
- Наверное, у вас больше мужества, чем у меня. Я предпочитаю избегать светское общество, а не бросать ему вызов.
Возможно, на войне, которая явилась для всех тяжелым испытанием, было гораздо проще пренебрегать мнением общества, чем в мирной жизни, где большинство людей уважало традиции и считало правила незыблемыми. Однако Кеннету был известен снобизм многих, и он хорошо понимал Ребекку.
Если бы он занял то положение в обществе, которое заслуживал по праву происхождения, то наверняка смог бы помочь и Ребекке, и Бет. Если Ребекка начнет выезжать в свет, она найдет там друзей и забудет о прошлом. Ее жизнь станет более яркой и насыщенной.
Когда Майкл и Катарина приедут в Лондон, они, вне всякого сомнения, не откажутся принять у себя Ребекку. Обе женщины смогли бы найти общий язык. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Пока он будет работать секретарем сэра Энтони, вряд ли ему удастся воплотить свои мечты в жизнь. Будь проклято его теперешнее положение! И как он только мог увязнуть в таком обмане!
Но есть и другой путь восстановления Ребекки в глазах общества.
- Вы сможете вернуть себе положение в обществе, устроив выставку своих картин, - сказал Кеннет. - Анжелика Кауфман - очень уважаемая художница и принята везде, несмотря на то что за ней тянется целый шлейф скандалов.
Лицо Ребекки стало напряженным.
