- А, вот оно что! Досадно слышать. - Гэвин раскурил сигару. - После того, как Рексхэм уйдет в мир иной, на тебя свалится столько забот, что будет уже не до путешествий.
- С каждым годом мир становится все меньше. Корабли все быстрее бороздят океаны, на карте почти не осталось белых пятен. Китай я приберег напоследок. Отсюда я сразу отправлюсь домой.
- Почему же ты приберег Китай напоследок?
Кайлу отчетливо вспомнился тот день, когда он впервые узнал о существовании. Китая.
- Когда мне было четырнадцать лет, однажды я забрел в одну лондонскую антикварную лавку и нашел там папку с китайскими рисунками и акварелями. Только Богу известно, как они туда попали. Это приобретение стоило мне карманных денег, скопленных за полгода. Рисунки очаровали меня. Казалось, я заглянул в совсем иной мир. Именно тогда я решил когда-нибудь стать путешественником и побывать на Востоке.
- Тебе повезло - твоя мечта сбылась. - В голосе Гэвина сквозила печаль.
Кайл задумался, о чем мечтал в юности его друг, но спросить не решился. Мечты - это самое сокровенное, ими не делятся даже с близкими друзьями.
- Самое заветное из моих желаний неосуществимо. Ты что-нибудь слышал о храме Хошань?
- Однажды видел его изображение. Кажется, он расположен в сотне миль к западу от Кантона.
- Да, это он. Есть ли у меня хоть один шанс побывать там?
- Об этом не может быть и речи. - Гэвин затянулся сигарой, ее кончик ярко вспыхнул в темноте. - Китайцы строго-настрого запрещают европейцам покидать сеттльмент<Сеттльмент - район китайского города, отведенный для поселения и деятельности иностранцев. - Здесь и далее примеч. пер.>. Тебя не подпустят даже к воротам Кантона, а о поездке по стране и думать забудь.
Кайл знал о сеттльменте, застроенной складами узкой полосе земли между портом Кантона и городскими стенами. Ему уже рассказали о печально известных 'восьми законах', которые связывали иностранцев в Китае по рукам и ногам. Но Кайл по опыту знал: решительный человек, располагающий средствами, найдет способ обойти любые законы.
- А может, мне все-таки удастся побывать в глубине страны - если я сумею подкупить какое-нибудь влиятельное лицо.
- Ты не проедешь и мили, как тебя возьмут под стражу. Здесь ты - фань цюй, 'заморский дьявол'. Ты будешь заметнее, чем слон в Эдинбурге. Гортанный шотландский акцент Гэвина усилился. - В конце концов тебя, как шпиона, сгноят в губернаторской тюрьме.
- Пожалуй, ты прав.
И все-таки Кайл не собирался отказываться от своих намерений. Двадцать лет храм Хошань существовал в его воображении, олицетворяя покой и неземную красоту. Если есть хоть малейшая возможность посетить его, Кайл был готов рискнуть жизнью.
* * *
На рассвете китайский сад казался таинственным, удивительным миром причудливо изогнутых деревьев и каменных глыб. Бесшумно, как призрак, Трот Мэй Лянь Монтгомери ступала по знакомым тропинкам. Рассвет был ее излюбленным временем суток, когда она почти верила, что вновь очутилась в отцовском доме в Макао.
Этим утром она решила заняться упражнениями ци возле пруда. В зеркальной глади воды отражались грациозный тростник и арка бамбукового мостика. Трот застыла на месте, представляя себе, как энергия ци перетекает из земли в ее ступни. Она расслабляла одну мышцу за другой, стараясь слиться с природой, стать ее частью, подобно изящным водяным лилиям или поблескивающим чешуей золотым рыбкам, скользящим в воде.
Такой благодати ей удавалось добиться нечасто. Само слово 'благодать' принадлежало чуждому миру, тому наследию европейцев, которое упрямо напоминало о себе.
Почувствовав, что ею вновь овладевает напряжение, Трот начала выполнять первые из упражнений тайцзицюань. Ее движения были точными, но плавными, она действовала бесстрастно, но вдумчиво. За долгие годы гимнастика стала для нее привычной и неизменно приносила умиротворение.
Когда Трот была еще ребенком, ее отец иногда по утрам пил чай в саду, пристально наблюдая за ней. Дождавшись конца занятия, он смеялся и обещал, что когда-нибудь увезет дочь в Шотландию, где она станет королевой любого бала и в танцах превзойдет любую английскую девушку. Трот улыбалась, представляя себя одетой, как дама фань цюй, входящей в бальный зал под руку с отцом. Ей было особенно приятно слышать, что ее рост в Шотландии никого не удивит. Она не будет возвышаться над всеми женщинами и большинством мужчин, как здесь, в Макао, и окажется самой обычной девушкой среднего роста.
Такой, как все. Ничем не примечательной. Какая простая, но недостижимая мечта!
А потом Хью Монтгомери погиб во время тайфуна - ужасного шторма, которые то и дело налетали на Макао, сметая все на своем пути. В тот день умерла и Трот Монтгомери; выжила лишь Мэй Лянь, никому не нужная полукровка. Только мысленно она продолжала называть себя Трот.
Она перешла к разминке вин чунь - быстрым движениям ног и имитации ударов. Среди множества видов боевых искусств Трот выбрала стиль вин чунь. Его упражнения требовали немалых усилий, она переходила к ним, уже разогревшись плавной гимнастикой тайцзицюань. Урок близился к концу, когда знакомый голос бесстрастно произнес:
- Доброе утро, Цзинь Кан.
Обернувшись и увидев хозяина, Трот застыла на месте. Чэнгуа возглавлял гильдию купцов и пользовался почти неограниченной властью и влиянием. Когда-то он был поставщиком отца Трот, он взял девушку к себе в дом, когда она осиротела, заслужив ее горячую благодарность и послушание.
И все-таки Трот не нравилось, что Чэнгуа называл ее мужским именем Цзинь Кан, которое придумал сам, когда впервые поручил ей шпионить за европейцами. Несмотря на свое уродство: слишком высокий рост, огромные ступни, которые никогда не стягивали бинтами, и грубые черты лица, свидетельствующие о смешении крови, - Трот оставалась женщиной. Но не для Чэнгуа и не для его домочадцев. Все они относились к ней, как к Цзинь Кану - причудливому творению природы, не имеющему пола.
Подавив раздражение, она поклонилась.
- Доброе утро, дядя.
Чэнгуа был одет в простую хлопчатобумажную тунику и широкие штаны, как и сама Трот, стало быть, пришел сюда, чтобы вместе с ней заняться кунг-фу. Он поднял руки жестом, возвещающим начало поединка.
Трот приложила к его ладоням и рукам до локтя собственные руки - эта поза носила название 'липкие руки'. Кожа Чэнгуа была гладкой и сухой, и Трот казалось, что между ними пульсирует энергия ци. Хозяину уже перевалило за шестьдесят, ростом он был выше Трот, оставался сильным и подтянутым. Трот он ценил за то, что с ней единственной во всем доме он мог как следует разогреться, занимаясь кунг-фу,
Чэнгуа описывал руками медленные круги в воздухе. Трот поддерживала контакт, чувствуя приток чужой энергии ци и предвосхищая каждое движение. Чэнгуа ускорил шаг, подстраиваться к нему стало труднее. Стороннему наблюдателю могло показаться, что они исполняют какой-то невиданный танец.
Внезапно Чэнгуа попытался нанести удар, но Трот отразила его, вскинув руку. Пока он старался восстановить равновесие, Трот выбросила вперед ладонь. Ее противник уклонился, ладонь только скользнула по его плечу. Их руки снова задвигались сдержанно и грациозно, маскируя нарастающее напряжение. Как два настороженных волка, они испытывали проворство друг друга.
- У меня есть для тебя новое поручение, Цзинь Кан.
- Какое, дядя? - Она заставила себя расслабиться, представила, что ее ступни вросли в землю, - это помогало удержаться в бою на ногах.
- В торговую компанию Гэвина Эллиота прибывает новый партнер, некто Максвелл. Ты будешь следить за каждым его шагом.
Трот внутренне сжалась.
- Но ведь Эллиот не имеет никакого отношения к армии. Зачем следить за его партнером?
- Эллиот родом из Прекрасной страны. А Максвелл - англичанин, они всегда приносят больше бед, чем другие иностранцы. Хуже того, он знатный и надменный человек. Такие люди опасны. - Чэнгуа опять попытался застать Трот врасплох, но напрасно.
Сегодня в поединке ей особенно везло. Взбодренная тренировкой, Трот задала вопрос, который обдумывала несколько лет:
