Отряхнув руки и одернув камзол, Рори повернулся к элегантной публике, таращившей на него глаза, и насмешливо приподнял бровь.
– Как дикий шотландец, – громко объявил он, перекрывая возмущенные вопли своей жертвы, – я предпочитаю использовать оружие на поле битвы, но я готов сделать исключение для любого, кто посмеет оскорбить мою жену. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить.
Рори повернулся и проследовал в зал, предоставив зрителям с изумлением наблюдать за ярко освещенной сценой по ту сторону застекленных дверей. Шотландец присоединился к своей жене, оживленно беседовавшей с известным интеллектуалом, доктором Джонсоном. Парочка встретила его смехом и радостными приветствиями, после чего все трое удалились.
Тревор приглушенно свистнул и заглянул через перила на своего приятеля, продолжавшего отчаянно браниться.
– С тебя десять гиней, Невилл. Леди предпочитает диких шотландцев и старых зануд. Ты теперь к ней не подступишься.
Проклятия внизу стали громче, но их заглушил дружный смех на террасе.
Рори и Элисон разыскали леди Кемпбелл, которая была занята тем, что очаровывала морского капитана, представленного ей несколько недель назад. Получив заверения Дейдры, что она доберется домой сама, они распрощались с хозяйкой и распорядились, чтобы им подали карету.
Элисон искоса поглядывала на своего молчаливого мужа, пока они ожидали карету. Она не представляла, что он сказал ее назойливому поклоннику на террасе, но в глазах Рори не было гнева. Странно, но у нее возникло ощущение, будто они достигли какого-то уровня взаимопонимания, хотя она и не понимала – как. И просто наслаждалась возможностью находиться рядом со своим мужем и вести себя так, словно они были обычной женатой парой.
Но находиться с ним в замкнутом пространстве кареты оказалось совсем другим делом. Экипаж Дейдры имел скромные размеры, Рори сидел напротив, их колени то и дело соприкасались, когда карета подскакивала на неровном булыжнике мостовой. Элисон отчаянно искала тему для разговора, которая помогла бы скрасить поездку по темным улицам.
– Ты давно знаешь доктора Джонсона? – поинтересовалась она.
– Да нет, только что познакомился. Я подумал, что ты, возможно, знаешь некоторые из его работ. – Рори упорно смотрел в окно, стараясь не обращать внимания на близость Элисон. Ситуация напомнила ему их первую встречу, когда он всего лишь хотел увидеть ее лицо и узнать имя. Его теперешние желания были куда менее скромными.
– Боюсь, это слишком сложно для меня, но я хотела бы почитать его словарь. Подумать только, записать все слова в языке и их значение. Для такого дела требуется целая жизнь.
Рори ничего не ответил на это, и Элисон, поджав губы, уставилась в окошко. В тусклом свете единственного фонаря его лицо казалось бледным пятном, но она слишком хорошо знала его черты, чтобы нуждаться в свете. В любом случае глазеть на улицу было куда предпочтительнее, чем бороться с собственными эмоциями, которые становились неуправляемыми, когда она смотрела на Рори.
– Я не видела Гренвилла с тех пор, как мы прибыли в Лондон, – заметила Элисон, решившись поднять вопрос, который уже некоторое время тревожил ее. – Как ты думаешь, он вернулся в Корнуолл?
Рори гадал, когда же она наконец спросит об этом. Неизвестно, одобрит ли она его действия, но теперь уже поздно что-либо менять. Он не мог допустить, что Гренвилл бродил по улицам, представляя собой постоянную угрозу для Элисон. В тот момент принятое им решение казалось единственно правильным.
– Полагаю, что да, если у него есть хоть капля здравого смысла.
Элисон повернулась к нему, вглядываясь в его затененные черты. Рори молчал, явно ожидая, пока она задаст следующий вопрос. Недовольная, что приходится вытаскивать из него каждое слово клещами, Элисон подумывала о том, чтобы ничего больше не спрашивать, но любопытство пересилило.
– Чем ты ему пригрозил?
– Долговой тюрьмой. Я выкупил все его долги, а затем предложил ему ежеквартальные выплаты из доверительного фонда твоего деда при условии, что он вернется в Корнуолл. Он не сразу согласился, но мистер Фарнли, видимо, убедил его, что я вовсе не разбойник с большой дороги, как он себе вообразил. По крайней мере, в отношении тебя.
Элисон попыталась осмыслить то, что он сказал и чего не договорил, но поняла только одно: Гренвилл больше не побеспокоит ее, поскольку ему хорошо заплатили. При этой мысли она сморщила носик.
– Я предпочла бы увидеть его в тюрьме.
– Так я и думал. – Рори криво улыбнулся. – Но в таком случае мне пришлось бы составить ему компанию, если бы он не забрал выдвинутые против меня обвинения. К тому же он мог опротестовать завещание. Не думаю, что ты бы стала возражать против первого, но в последнем случае судебный процесс обошелся бы тебе дороже, чем все, что приходится платить этому негодяю.
Ему даже не пришло в голову, что не мешало бы посоветоваться с ней относительно использования ее денег. Хотя теперь это его деньги. Он может делать с ними все, что пожелает. И ей следует радоваться, что Рори не назначил ей содержание и не отправил гораздо дальше Гренвилла.
– Надеюсь, ты уже получил деньги по моей расписке и уничтожил ее. Не хотелось бы думать, что ты можешь в любой момент снова воспользоваться этой угрозой.
В ее голосе прозвучали гнев и презрение. Рори хоть и понимал чувства Элисон, тем не менее, ощутил досаду, что она не может простить ему того, что было сделано для ее же блага. Возможно, он руководствовался эгоистическими соображениями. Возможно, Элисон права, полагая, что их брак не принес ей добра. Но был же момент, когда она хотела его! Почему они не могут вернуться в то волшебное время? Потому что он не верит в несбыточные мечтания.
Рори вздохнул.
– Я отдал твою расписку мистеру Фарнли. Так что можешь не волноваться.
Элисон отметила, что он не стал оправдываться или извиняться. Неужели он думает, что может
