Она старалась не смотреть на мокрую от пота прилипшую к его широкой груди рубашку. Он, судя по всему, трудился не меньше любого другого рабочего. Ее взгляд скользнул по мускулам живота и ниже, под туго облегающими бриджами. О, Боже!
Он напрягся и потянулся за жилетом, который лежал поперек седла, но при этом не отводя взгляда от ее глаз.
Лейла изучала его лицо. Она наслаждалась исходящим от него чувством ответственности, но страсть, как известно, слепа. На этот раз он не отвел взгляд. Видел ли он в этот момент ее?
Именно ее? Ей так хотелось поговорить с ним как женщине с мужчиной, без каких бы то ни было недомолвок. Ведь в ее власти было заставить его разглядеть ту, кем она была на самом деле, только бы у нее хватило мужества.
От волнения сердце Лейлы готово было выпрыгнуть из груди.
— Я хочу помочь. С чего мне начать? — спросила она, при этом специально, как Лили, тряхнув головой, хотя ее туго уложенные локоны скрывались под шляпой с широкими полями.
Заметив, как его пристальный взгляд дольше обычного задержался на видневшейся напудренной прядке волос, она удовлетворенно улыбнулась.
Управляющий коротко кивнул в сторону дальнего конца ряда.
— Вон там свалено в кучу удобрение, — усмехнулся он. — Вы могли бы разнести его по клумбам.
Но — шутки в сторону, и Дунстан, словно забыв о существовании леди, отвернулся, приказал мужчинам продолжать работу, а сам пересек поле и повел волов распахивать землю, время от времени останавливаясь, чтобы убрать с пути камни.
Женщина поняла, что здесь она оказалась в чужом для нее мире, совершенно отличном от ее. Она вдруг почувствовала себя неуверенно. Неужели интуиция подвела ее. Может, Дунстан вовсе не испытывал к ней желания? Он, без сомнения, приложил все усилия, чтобы показать своей хозяйке, что она его не интересует.
Лейла прошлась вдоль рядов оживающих роз, слушая, как рабочие проклинают камни, животных и жару. Они никогда не ругались на Дунстана, очевидно, опасаясь его и одновременно уважая его знания.
Изучая взглядом своего упрямого управляющего, Лейла вдруг в одно мгновение ощутила присущий только ему запах. Именно этот аромат она очень хотела воспроизвести в своей лаборатории. Можно ли создать запах власти и могущества? Она смешала бы его с ароматами травы и земли и как следует приправила мускусом. В голове витали мысли о различных ароматах, которые вдохновляли и возбуждали ее. Но хватит, а то она очень скоро выставит себя полной идиоткой, если сосредоточит все внимание на Дунстане вместо роз.
Под лучами теплого солнца ее тяжелое платье начало прилипать к спине, как и рубашка Дунстана, и она пожалела, что не может носить простую одежду, как Лили. Ведь на такой жаре рядом с кучей удобрений она вся испачкается и провоняет.
Лейла мысленно перенеслась к месту купания, которое было обнаружено ею во время первого посещения поместья. Она еще тогда подумала, что когда-то здесь, возможно, было святое место, где жили богини.
Лейла с уважением относилась к языческим верованиям своих предков и к цивилизованной религии своих дней. В действительности она никогда не придавала религии большого значения, но место для купания было каким-то особенным, и сейчас ей очень хотелось оказаться там. А еще хорошо бы привести туда Ивеса. Но не осквернит ли это такое святое место?
Люди никогда не задумывались, где проходят границы различных культур и вероисповеданий. Возможно, благодаря ее предкам она обнаружила это святое место. Лейла решила не подавлять естественные инстинкты, а повиноваться своему чувству и посмотреть, куда оно ее заведет.
От такой возможности по телу пробежала дрожь. Освободившись от преимуществ своего привилегированного положения, она смогла бы отбросить в сторону все предрассудки и слушать только свой, внутренний голос, понимать свою внутреннюю сущность, и, возможно, когда-нибудь это способствовало бы раскрытию семейного дара.
Тогда Дунстан, может быть, смог бы увидеть, кто она в действительности — женщина, совершенно не похожая на других, способная ценить его мнение.
Возбужденная мыслью, что у нее появится реальный помощник в этом деле, она искоса поглядела на Дунстана и обнаружила, что он пристально смотрит на нее. Между ними возникла неловкость: в этот момент она вытирала носовым платком струящийся по шее и груди пот. Затем он отвел взгляд и пустил своего коня вперед, но Лейла разгадала этот взгляд: Дунстан действительно желал ее, точно так же, как Адам желал Еву. Он желал ее, будь она Лили или Лейлой. И это было главное.
Ее тело никогда не принадлежало другому мужчине, кроме мужа. Она наклонилась проверить, есть ли молодые побеги на очередном розовом кусте, и в этот момент в ее воображении возник образ обнаженного и возбужденного Дунстана. Продолжая грезить, она ощутила горячее и страстное желание овладеть им. Оно было настолько сильным, что смешало все ее мысли.
Когда Дунстан приказал рабочим прерваться на обеденный перерыв, она сидела на каменной стене и глубоко дышала…
Ей необходимо было, чтобы поле перепахали сегодня. Дунстан не должен теперь останавливаться.
Может, посетить вместе с ним пещеры, как только работа будет сделана? Но как ей заманить его туда? Осмелится ли она?
Может быть, там он откроет глаза и убедится, что Лейла и Лили — одно лицо? Или это только разозлит его?
Будь что будет, подумала Лейла, приняв решение.
Зная, что Дунстан скорее пойдет за Лили, чем за Лейлой, она одарила его сияющей улыбкой, которая совершенно ошеломила мужчину, и, поддерживая свои колыхающиеся юбки, пошла с поля.
Женщины придумали тысячи способов свести мужчин с ума, размышлял Дунстан, наблюдая, как рабочие возвращались с поля в конце дня. Образ леди Лейлы, наблюдающей за ним глазами Лили, все еще не давал покоя.
Он был готов поспорить, что разгадает тайну глаз леди, если хорошенько все обдумает. Леди Лейла, вероятно, попробовала на нем какие-то свои колдовские семейные чары, которые его ум был не в состоянии постичь. Судя по родословному древу, в их роду было достаточно таких случаев, и нужно было знать это, чтобы понять высокую вероятность таких возможностей. Все, что он знал, — леди Лейла и Лили сговорились против него, чтобы свести с ума. Они выглядели слишком одинаково и думали так же.
Воспоминания о вчерашнем обеде вызвали неприятные ощущения. Он вдруг вспомнил Силию, которая в своей праздной жизни любила отпускать колкости и мучить людей. Леди Лейла была похожа на его жену.
И все лее темно-синие глаза часто преследовали его во сне. Он решил, что это были глаза Лили, но никак не глаза леди.
От Лейлы исходил запах роз и пудры. От Лили же — запах земли и свежего воздуха. Они не могли быть одной и той же женщиной. И он желал естественную в своих желаниях деревенскую девушку, а не сдержанную леди.
Пока Дунстан думал о Лили, кто-то проскользнул на поле через густые заросли старой изгороди, которую он еще не успел убрать. Он увидел женщину, которая наклонилась, чтобы исследовать розовый куст точно так же, как ранее делала леди. Черные вьющиеся рассыпанные по спине волосы развевались на вечернем ветерке.
Дунстан достал из кармана промокший носовой платок и вытер лоб. Затем устало взял за поводья коня, стараясь не замечать женщину, со счастливым видом соблазнительно кружащуюся возле недавно построенной арки при входе в сад. С заметным усилием он заставил себя сосредоточиться на свежих бороздах плодородной земли вокруг себя и наслаждался ощущением выполненной работы.
Аккуратные ряды и новые зеленые листья выровняли пейзаж и простирались, насколько мог видеть глаз. Каменная стена предохраняла от ягнят, которые могли погрызть лаванду на клумбах. В саду, в конце вьющейся дорожки, виднелись столбы будущей открытой беседки.
Стараясь не утруждать себя мыслями, что Стейнс-племянничек мог сделать с этим садом и его
