зерновыми культурами, Дунстан невольно залюбовался женщиной, которая с таким восторгом выражала восхищение проделанной работой на клумбах. Уважение к Лили основывалось не только на испытываемом к ней желании. Кем бы ни была эта девушка, она очаровала его своим добродушием и остроумием так же сильно, как и соблазнительной синевой своих глаз.
В отличие от стянутого корсетом платья леди, ярко-синяя ткань лифа платья Лили обтягивала ее грудь, столь же полную и свободную, как спелые дыни. Лили лишала его рассудка. Лили — дикий цветок, который может сорвать любой.
Лили с грязными пальцами, острым язычком и обезоруживающей честностью не преклонялась перед его авторитетом.
Может быть, из-за того, что она не только Лили?
Дунстан со стоном слез с коня и привязал его к дереву. Ему еще нужно было отвести волов назад в поле.
Он был мужчиной, а мужчин всегда привлекали такие соблазнительные деревенские девушки, как Лили. С этим он полностью соглашался. А влюбиться в изобретательную Малколм он никогда не сможет. Он просто не мог, не смел думать об этом. Дунстан предпочитал придерживаться разного мнения об этих двух женщинах.
Он знал, что никакие трепещущие веера или напудренные волосы и макияж не могли замаскировать женщину, которая играла сейчас в прятки со своим котом. Дунстан почти ощущал ее упругую грудь под своими ладонями, так сильно ему хотелось прикоснуться к ним. Однажды он дотронулся до нее своими мозолистыми руками, и она не возражала.
Пот сочился по лбу. Он вытер его рукавом. Ему хотелось снять рубашку, но он не осмеливался в ее присутствии. Затем ему захотелось надеть пальто и спрятаться под ним, как будто перед ним была леди.
Он боялся леди Лейлы. Холодная дрожь пробежала по телу. Боялся женщины? Боялся леди такой, как Силия.
Дверца в его сознании всегда оставалась открытой, путая все мысли.
Темно-синие глаза наблюдали за Дунстаном, и когда их взгляды встретились, он уже не мог подавить в себе огромное волнение. Лили рыхлила пальцами жирную землю вокруг розового побега, и он почти физически ощущал, как эти пальцы ласкают его обнаженную плоть.
Возможно, леди Лейла была всего лишь призраком, или Лили заняла ее место. Возможно, он сходит с ума.
Может быть, ему следует исчезнуть отсюда, но его жизнь не стоила бы ни гроша, если бы он сбежал. Что случится, если он останется и воспользуется возникшей между ними напряженностью? Что произойдет с его жизнью, если она действительно была леди, против которой восставало все его существо?
Его рассудок отказывался признать, что изящная леди в тонких черных перчатках и драгоценностях и простая деревенская девушка, которая рылась сейчас грязными пальцами в сырой земле, одна и та же женщина. Как эта темноволосая непокорная цыганка могла превращаться в светловолосую надменную Малколм?
Станет ли настоящая леди опускаться на колени на землю и искать кроликов? Силия не стала бы.
Место леди не в поле. Считалось, что они не утруждали себя физической работой. Все же он не учел один важный момент: Лейла не была обычной леди. Она была Малколм.
И он смотрел сейчас на женщину, сбивающую его с толку, коварную и, без сомнения, незаконнорожденную Малколм, несмотря на всю ее маскировку, чтобы убедить его в обратном.
Он хотел двух женщин, и обе они были из рода Малколм.
Глава 10
Дунстан потянул волов за упряжь, намереваясь отвести их назад на пастбище, но волшебный голос Лили остановил его:
— Я хочу вам кое-что показать.
У нее много чего можно было посмотреть. Сморщившись от раздражения, поскольку его непослушные мысли приняли неправильный поворот, прежде чем он успел покинуть поле, Дунстан бросил короткий взгляд в ее сторону.
Она пошла через борозды, пока не остановилась в ярде от него. Усилившийся ветерок поймал ее черные вьющиеся волосы и приподнял, открывая взору плечи и капельки пота в вырезе платья. Упругая и высокая грудь дразнила его.
Он с удовольствием отметил, что ярко-синий цвет ей к лицу, не то, что вдовьи, одежды Лейлы.
— Мне нужно отвести волов, — коротко заметил он, уводя животных. Он не знал, какую игру она затеяла, но посчитал, что лучше в ней не участвовать.
— Пастбище как раз по пути к тому месту, которое я хочу вам показать. — Она поспешно пересекла разделяющие их борозды, присоединяясь к нему. — Обещаю, вам там понравится.
Он слишком устал, чтобы спорить. Или слишком хотел ее. Дунстан провел волов к воротам, не переставая думать о женщине, идущей рядом с ним. Она двигалась изящно, словно леди в своей гостиной. Среди запаха удобрения ему удалось уловить аромат духов. Как он не почувствовал это раньше?
Может быть, леди Лейла подарила ей духи, точно так же, как ему мыло. Как он ни пытался, все же не мог соединить все части в единое целое — явный соблазн, непринужденный смех и открытую честность Лили с неприкрытой кокетливостью, притворной оригинальностью и королевской элегантностью леди Лейлы.
Язвительный внутренний голос предупреждал, что все женщины выглядят одинаково в темноте. Сейчас ему просто хотелось закрыть глаза. Но в присутствии Малколм он не осмеливался сделать это.
Лили казалась озабоченной и напряженной, как будто уже сомневалась, правильно ли поступила, пригласив его с собой. Может быть, она передумает и он сможет отправиться домой, чтобы поваляться в горячей ванне.
Дунстан старался не смотреть на девушку. Пока он не мог обеспечить самого себя, он не имел никакого права на любую женщину, будь она аристократкой или кем угодно. Частный сыщик сообщил ему, что удалось узнать кое-что новое об убийце Силии. Расследование обещало быть долгим и дорогим. Настоящий убийца, возможно, никогда не будет найден. И он, может статься, так никогда и не узнает глубину своей собственной вины.
Благополучно доставив волов на пастбище, Дунстан посмотрел на заходящее солнце.
— Сегодня полнолуние, — лениво заметил он. — Хорошая ночь для посадки.
Он скорее почувствовал, чем увидел ее удивленный взгляд.
— Вы планировали что-нибудь сажать? — спросила она, решительно пересекая поле, не оборачиваясь, чтобы убедиться, идет ли он следом.
— Посадки на южной ферме идут уже сегодня и продолжатся завтра. Именно поэтому волы были свободны. — Спрашивая себя, куда она его ведет, Дунстан принялся внимательно разглядывать окрестности. Они обогнули холм и вышли с другой стороны, где возвышались голые скалы. Определенно неподходящее место для посадок. Он вдруг понял, почему покойный лорд Стейнс выбрал этот участок для дома вдовы. Дом и деревья были на склоне, а Малколмы любили деревья.
Образы обеих женщин, Лейлы и Лили, перемешались в его голове — надменная леди Лейла с намеками на уязвимость и дерзкая Лили, в которой не было ни капли подобострастия.
Мысль, что и та и другая могла быть женщиной, которая по неизвестной ему причине хотела обмануть его, не давала Дунстану покоя. Чего, черт возьми, она добивалась, кем бы она ни была?
— Вы считаете, что цветы лучше сажать в полнолуние? — спросила его спутница, забираясь на большой валун.
— Вероятно, хотя я никогда не разводил цветы, так что мне трудно судить… Мы собираемся заняться скалолазанием? — Дунстан с неохотой следовал за девушкой. Он не мог представить себе леди Лейлу, лазающую по горам.
Когда Лили попыталась подняться на выступ, который находился почти на уровне ее роста, Дунстан поймал ее и подсадил. Его ладони ощутили мягкие полные ягодицы, и он вздрогнул от новой волны желания. Эта женщина не могла быть леди Лейлой. Если бы он так фамильярно прикоснулся к ней, то уже давно получил бы пощечину. Однако именно Лили ударила его в первый день их знакомства.
