свою жалость к вам. Бедное, милое, прекрасное животное, мне жаль тебя. Но не надейся, что и Иные будут испытывать эту жалость. А посему и я должна избавиться от нее.
— Иные… возможно, мы так и не найдем их. Мы можем умереть в пространстве, или на какой-то планете, чьи обитатели просто обладают лучшей техникой, чем люди. Я смогу пережить и то и другое. Но я уверена в том, что каждая раса, достигнув нужного уровня, отправляется на поиски Иных, как случайно вышло у нас. Какую более высокую цель может иметь человечество?
— И… если мы отыщем их, если нам это удастся… я буду готова разговаривать с ними.
Только позже, распорядившись, чтобы Джоэль не ограничивали, пока не появятся тревожные признаки, Кейтлин осознала ее последнюю фразу, так и оставшуюся невысказанной. И к тому, чтобы присоединиться к ним.
«Чинук» летел.
Кают-компания сверкала новыми украшениями, орган выпевал извлеченные из банка данных звуки, на голографических экранах проплывали виды Земли и Деметры: сад в весеннем цвету, закат над океаном, горный пик, дерево посреди луга. На других экранах сияли звезды и галактики. В лучших своих одеждах Дозса, Вейзенберг, Лейно, Фрида и Кейтлин стояли по бокам стола, за которым высился Бродерсен. Перед ним замерли Руэда и Сюзанна — рука об руку. В задней части каюты был приготовлен пир, на что ушел не один день.
Отсутствовала лишь Джоэль, в вознесении своем знавшая о том, что происходит. Она неловко благословила вечеринку. Но кому-то следовало находиться на вахте, чтобы не пропустить инопланетный корабль и мгновенно предпринять необходимые действия, а Джоэль могла заменить на этом посту сразу двоих.
Бродерсен взял необходимые бумаги. Он не был священником или гражданским чиновником. Вступающие в брак по-разному верили в Бога, а посему он уклонился от традиционного обряда. Текст сочинила Кейтлин, а потом переписала его каллиграфическим почерком в подарок друзьям.
«Вот ей-то и следовало бы проводить обряд, — думал он. — Кейтлин сделала бы все как надо. А я просто пародирую священника. Я… проклятие, зачем это перехватывает горло и туманятся глаза. Плакать нельзя, понял? Так! Лиз моя, Лиз, и солнечные лучи в окнах храма, когда мы…»
— Мои дорогие, — начал Бродерсен, — в этот день нашего изгнания мы собрались, чтобы создать дом. Затерянные посреди небесного великолепия, пребывающие в опасности, но не потерявшие надежды, мы просим благословения у Бога, просим, чтобы жизнь благословила двоих из нас, Карлоса и Сюзанну. Мы благодарим их за отвагу, за то, что они укрепили наш дух. Спутники мои, да сопутствует вам счастье. А теперь мы засвидетельствуем ваши обеты, и пусть этот момент заново объединит всех нас…
Взвыла сирена.
Только что совершивший поворот «Чинук» еще не отошел слишком далеко от Т-машины — на праздник было отведено четыре часа — до следующего изменения ориентации. Со скоростью электронного прибора Джоэль переключила нужный видеоэкран на полное увеличение. Жернов вращающегося цилиндра и пара маяков словно вспрыгнули в комнату. Но все заметили только пятно, мелькнувшее и исчезнувшее.
Какое-то мгновение музыка непристойным образом нарушала общее молчание, а потом раздался ровный голос Джоэль:
— Это корабль. Он совершил переход за тридцать семь секунд.
— Nome de Dios! — прошептал Руэда, привлекая к себе невесту. Чтобы не заплакать, Кейтлин обняла их обоих и окликнула Бродерсена.
— Дэн, мы еще не окончили более важное дело. Сперва отпразднуем, а потом будем обдумывать неудачу. Ты сможешь начать заново?
Капитан сидел один в своем кабинете. Его личный аппарат был соединен с голотевтическим залом. Крепко зажатая трубка наполняла воздух едким дымом, обжигающим язык. Бутылка виски стояла на столе возле распечаток, снятых с высокой скоростью.
На снимках запечатлелось трехмерное кружево поперечником около километра в самом широком месте, не имевшее простых очертаний; изящное и хрупкое словно паутина, оно мерцало огоньками- росинками, как паучья сеть на рассвете. Весь корабль утопал в жемчужном свечении, которое совместно с расстоянием скрывало мелкие подробности. Точная траектория корабля также осталась неизмеримой.
Джоэль сказала:
— На мой взгляд, судно почти лишено массы и едва ли не целиком состоит из силовых полей. Они могут защищать пассажиров и груз от фантастических ускорений, неизбежных на подобной траектории, — если на нем был груз, если на нем были пассажиры. Корабль может быть и автоматическим, пилотироваться роботами — какая грубая идея рядом с подобной конструкцией. Он может перевозить только схемы, — несколько молекул, на которых записана информация. Зачем посылать куда-то свое тело, если можно отправить полную характеристику личности, включающейся по прибытии в идентичной плоти, быть может, изготовленной для какой-то конкретной цели? Такое тело может сделать и перенести все, что нужно. Полученную потом запись можно передать обратно и переписать на себя. Так можно прожить тысячу жизней на многих различных мирах, а потом собрать их все воедино.
— Ты уверена в этом? — тупо спросил Бродерсен.
— Конечно же, нет. Но я знаю, что такое возможно. И даже в известной мере представляю, как это сделать. А воспользовался бы ты подобной способностью, если бы обладал ею?
— Ага. Наверно. Значит, они нас не заметили?
— Я этого не сказала.
— Итак, они нас не заметят?
— Не буду уверять в этом. Быть может, здесь встречаются более примитивные материальные корабли. Не все расы в содружестве находятся на одном технологическом уровне — для этого достаточно причин. Или, быть может, здесь бывают даже Иные. Только сейчас это были не они, Дэн. Иные обратили бы на нас внимание.
Бродерсен отпил.
— А как ты оцениваешь вероятность вариантов? Кто пролетал мимо нас — существа не слишком совершенные, чтобы обратить на нас внимание, так же как нам не хватает развития, чтобы обратить внимание на своего брата — человека в лесу? Или ушедшие чересчур далеко, чтобы заметить на ветке какого-нибудь воробья?
— По-моему, наши шансы невелики.
— И по-моему, тоже. Мы можем с тобой смертельно ошибаться, Джоэль… смертельно. Однако у нас ничего нет, кроме догадок, которые поставляет тебе мозг, а мне слепой инстинкт. Оставшись здесь на несколько месяцев, — и летая вперед и назад, чтобы иметь вес, — мы растратим реакционную массу, и нам придется переходить на режим вращения и оставаться в нем. А я бы предпочел сохранить свободу действий. Отыскать место, где тяготение позволяет, так сказать, бросить якорь, и уже потом обсудить и выбрать голосованием.
Трубка Бродерсена погасла. Он разжег огонь, чтобы снова воспламенить ее.
— Отложим решение на пару недель, — заявил он, — быть может, за это время кто-нибудь да объявится, хотя надеяться на это не следует. Пусть у Сью и Карлоса будет медовый месяц.
Но никто не появился.
Глава 42
Прыжок.
В полнейшей тьме на целой четверти неба пылало колоссальное огненное колесо. С того места, откуда на него глядел экипаж «Чинука» оно казалось наклоненным; взгляд сперва пересекал рукав, потом ядро, от
