— С детьми все в порядке, они скучают по тебе. Барбара спит. Я могла бы разбудить ее.
— Не надо.
— Она велела, чтобы я передала тебе привет от нее и Верной ноги.
— Передай ей тоже привет, и… и…
Так они переговаривались минуту-другую, наконец Бродерсен взорвался:
— О черт! Бесполезные слова, правда?
— Не совсем. А тебе пора в путь. Твое озеро далеко от Нового Мира.
— Да. Ты права. Я люблю тебя, Лиз.
— До свидания, дорогой. — Она опустила руки, чтобы успеть закодировать прощание. — Hasta la vista.
Я хотела сказать — пока. Не волнуйся, если наша разлука продлится; я всегда буду здесь.
Экран померк. Не вполне уверенными шагами Бродерсен направился к столу Кейтлин. Кресло крякнуло под его весом. Она потянулась к его руке и негромко спросила:
— Все ли хорошо, мое сердце?
— Кажется, да, — пробормотал он, глядя на покрытую царапинами поверхность стола.
— Но душа страдает. Бедная отважная леди. Ты сделал прекрасный выбор, Дэн.
Встретив взгляд зеленых глаз Кейтлин, он выдавил улыбку:
— Конечно, я знаю вас, женщин. Допивай, и пойдем отсюда.
— Я охотно отправлюсь с тобой куда бы то ни было, мой собственный, но… — она скривила рот, — но неужели я должна допить это?
— Не обязательно, можешь оставить бедным.
— Что? Как бы дело не закончилось революцией.
Несколько приободренный, Бродерсен распрощался с хозяином — Adios — и последовал за ней. Феб приближался к полудню. Поселенцы в основном находились на общественном поле. Дома дремали, бок о бок разлегшись вдоль пыльной улочки. Прогретая древесина их пахла смолой, коньки заканчивались яркими фигурками. Мимо прошел кот. На завалинке сидела бабушка, вязавшая и приглядывавшая за парой ребятишек, занятых игрой. Тишину, наверное, нарушали только их крики. Зеленая долина уходила к горам, крутизной своей охватившим ее. «Прямо иллюстрация к детским сказкам», — подумал Бродерсен.
Но создателей ее доставил сюда ядерный космический корабль. Агрохимики занялись преобразованием почвы, и, наконец, земные растения — должным образом модифицированные генетиками, — смогли процветать на ней; экологическая технология, работавшая в основном на микробиологическом уровне, сдерживала натиск туземной жизни, которая иначе возвратилась бы и покорила земную колонию; по ночам над головами светились созвездия, носившие названия Эней и Гриф, и лишь мощный телескоп мог отыскать среди них звездочку, зовущуюся Солнцем.
— Куда же мы направляемся? — спросила Кейтлин, когда Дэн отодвинул крышу машины.
— Навстречу кораблю, который заберет меня отсюда, — сказал Бродерсен. — А ты не можешь возвратить эту таратайку в агентство, сдавшее мне ее напрокат?
— Что… разве у машины нет автопилота?
— Конечно, есть, но ведь тебе придется добираться Бог весть куда.
— А почему ты решил, что я буду куда-либо добираться?
— Погоди, или ты собралась…
— Садись, — проговорила она. — Поехали, по дороге подеремся, а когда помиримся, то созреем для более приятного времяпровождения.
— Пиджин, — вздохнул Дэн, прогоняя чувство вины, — ведь Лиз не будет сердиться на него за те удовольствия, в которых он не мог себе отказать, — ты мыслишь несколько однообразно.
— Да, — подтвердила она. — Но согласись: подобное однообразие сулит нам приятные перспективы?
«Чинук» обращался вокруг Деметры подобно недалекой луне, вскоре кораблю придется сделаться кометой.
Построенный по подобию «Эмиссара» — поскольку ему надлежало направиться тем же путем, если боги были бы добры к Бродерсену, — корабль представлял отполированную до блеска сферу поперечником в две сотни метров. (Энергетическая установка легко справлялась с обогревом корабля, иногда даже приходилось подумывать о том, как сбросить излишнее тепло.) Сзади, внутри своей рамы, располагалось фокусирующее устройство для реактивной струи — изящный тюльпан. Вспомогательные химические двигатели на качающейся подвеске располагались снаружи на середине корабля, над гладкой поверхностью передней полусферы выступали замки, турели, кожухи и блюдца электронных устройств. Точно напротив маршевого двигателя два погрузочных крана обрамляли огромную круглую дверь.
Экипаж уже собрался на борту. Это удалось сделать способом много более простым, чем тот, о котором Лиз говорила Барри Два Орла. Они воспользовались обычным транспортом на Персефону, незамеченными среди других пассажиров. Потом в порту наняли частный бот, пилот выписал документы на Эрион, но вместо этого отвез их на корабль. Сообщение между спутниками слабо поддавалось контролю, и космонавты охотно нарушали правило или два, если могли этим чем-то помочь собрату.
Куда труднее было втайне переправить наверх капитана.
Но пришла команда и дверь распахнулась. Конвейер наполовину выдвинул наружу корму «Вилливо». Захваты кранов легли на бот, разворачивая его так, чтобы струя не коснулась большого корабля. Семидесятипятиметровый бот напоминал торпеду; позади плавники, посреди корпуса крылья, из носа торчит заостренный шест.
Из двигателей бота ударил пар, слишком горячий, чтобы его можно было увидеть. Захваты разжались, и кораблик устремился вперед. Часть воды конденсировалась в километрах позади него, оставляя за собой клубы призрачно-белой, на глазах тающей дымки. Неэффективная двигательная система — если сравнивать с плазменным приводом — без всяких неприятностей переносила тяжелый спуск на планету. При всем своем размере и невероятной энергии, которую освобождал и направлял двигатель корабля, «Чинук» был слишком хрупок для входа в атмосферу, а тем более для посадки. Следуя официально одобренному плану полета, «Вилливо» два часа изгибал свою траекторию в направлении планеты и наконец достиг окраин стратосферы. Теперь полагалось погасить скорость — медленно, чтобы не сгореть в атмосфере. Выдвинулись короткие крылья. Смолк отсеченный клапанами ракетный двигатель. Потом пилот и компьютер направили бот по плавной кривой. Наконец посадочный аппарат достиг высоты, позволявшей реактивным двигателям на крыльях принять достаточно воздуха, вдувшего в них жизнь. Кокпит наполнился тонким свистом. Отчаянно тормозивший «Вилливо» превратился в самолет. Твердотельные оптические датчики открыли перед пилотом раскинувшееся далеко внизу море залитых солнцем облаков. До посадки следовало обогнуть еще половину глобуса.
Луны Деметры обращаются по орбите быстрее, чем земная Луна. В эту ночь Эрион уже опустился, а Персефона должна была взойти только к рассвету. На сине-фиолетовом мраке искрилась звездная россыпь. Миновал час факельных мух и хористок, землю окутал покой. Огражденное сумрачной чашей леса озеро перебирало соболиные волны. Стоявший почти над самой его серединой Зевс чертил на них почти идеальную дорожку. Края чаши подымались над пещерой, и сохранявшееся в ней тепло источало благоухание из солнцецвета, окруженного лодиксом, на котором сидели Бродерсен и Кейтлин.
Он шевельнулся на пружинистом дерне. Становилось влажно.
— Проклятие, Пиджин, — проговорил Дэн. — Ты просто не вправе этого делать, вот и все. — Глубиной своего ума Дэн осознавал, насколько раздражение в его голосе противоречило окружающему их миру. Кейтлин сидела, подложив ногу под ногу; привалившись к нему, она взъерошила его волосы и прикоснулась губами к мочке уха.
— Мне так нравится, когда ты твердый, — пробормотала она. — Понимай это в любом смысле слова.
— Но это просто смешно! Сколько же мне еще повторять? У тебя нет никакой подготовки…
— Ты сам обещал помочь мне, я учусь легко, а ничего равного совокуплению в невесомости все равно не существует.
— Может быть, ты наконец станешь серьезной? Я имел в виду только короткую развлекательную прогулку — не дальше, чем до Афродиты или Ареса.