дела. Что, если и впрямь вызвать ее? Нет, как врач она обязана находиться в госпитальной каюте — на всякий случай. Если не говорить о том, что этот всякий случай принесет всем мгновенную смерть.
С шепотом химических ракет на несколько минут вернулась невесомость. «Чинук» двинулся к последнему маяку, отливавшему серебром. Фиделио самым решительным образом настоял на том, чтобы перед прыжком они прошли каждую базу. Данная последовательность маяков должна обязательно привести к другим Т-машинам: в то же время нельзя было исключить, что строители или позаботились, или не успели соорудить Звездные ворота в конце всех более коротких маршрутов. Многие из них кончаются просто в межзвездном пространстве, — нигде… так бы закончился случайный полет вокруг цилиндра. И вся разница определялась тем, в каком порядке корабль проходил маяки. Возле этой транспортной машины их было девять, что давало более трети миллиона мест назначения. Неужели Иные посетили все из них?
«Чинук» направился самым простым и очевидным путем. От внешнего маяка он шел внутрь зигзагом, позволявшим израсходовать минимальное количество энергии. Такой путь должен был привести куда- нибудь, если Иные ценили элегантность технической мысли… и если их не ограничивали внешние факторы.
Но если за этими Воротами ничего не было, изгнанникам придется провести конец своей жизни в пустоте. Невесомость можно терпеть очень недолго: вес необходим для сохранения здоровья. При постоянном ускорении реакционная масса быстро закончится. Остается раскрутить корабль по большому радиусу, чтобы минимизировать центральные силы и эффект Кориолиса.
Предвидевшие подобную возможность проектировщики учли ее во время модификации транспорта класса «Королева». Корпус можно было разделить на две половины; требовалось поработать, лишь часть дел осуществлялась с помощью взрывных швов, но возможность такая имелась. Потом обе половины должен был соединить кабель из волоконного материала с повышенной прочностью на разрыв. Под действием боковых двигателей они должны разойтись на два километра; те же двигатели должны раскрутить разделенный корабль. Тогда на борту его образуется псевдотяготение, почти равное земному. Но кабель будет передавать энергию от реактора к жилам помещения, и еще одно Колесо закружит в космосе… другая тюрьма.
Бродерсен скривился, не впервые обдумывая перспективу проведения подобных работ со своим неукомплектованным экипажем. Сложностей оказалось гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Уже простое уравновешивание масс обеих полусфер, не говоря о выходе наружу в космических костюмах… «Но мы сделаем это, если придется, — дал он себе обет. — И выброси в помойку это тупое слово „тюрьма“. Слышал? Здесь будет Пиджин!
И потом она тоже умрет».
Бродерсен резко, словно отмахиваясь, повел рукой и обратил все свое внимание вовне. Цилиндр светился уже вблизи. Он попытался представить, каким его видят Джоэль и Фиделио, воспринимая непосредственные показания приборов, когда направляют корабль сквозь силы, отрицавшие пространство и время. Но ему никогда не узнать этого. Переживания голотевтов лежали за пределами слов; в области мистики, или, быть может, даже за нею. Ему же лучше стоило обратиться к практическим вопросам. Оба голотевта были подключены к машине; они и сами не имели представления о том, куда перенесется корабль и что именно предстоит незамедлительно осознать и сделать.
А вот и маяк, по правому борту.
Взвыла предупреждающая сирена. Корпус вздрогнул, и, поворачиваясь, «Чинук» нырнул в Ворота.
Сперва Бродерсен принялся лихорадочно оглядываться, разыскивая Т-машину, сердце лихорадочно колотилось в груди. Он заметил вдали палочку, растворявшуюся во мраке, и дыхание с криком вырвалось из груди.
Тут лишь он понял, какая тьма царит впереди. Ни одной звезды не светилось за этим стержнем. Повсюду, куда ни глянь, только ночь. Лишь в одной стороне виден был мрачный сине-голубой огонек, жемчужное облачко крыльями отходило от него по бокам. Потом на достаточном удалении он сумел различить несколько туманных огоньков. Двигатели выключились, корабль притих в ночи.
— Боже мой, — пробормотал Бродерсен. — Куда мы попали?
Ощутив желание общения, он взялся рукой за интерком.
— Капитан к экипажу. Доложитесь по порядку постов. — Потрясенные голоса сообщили, что все целы.
Наконец заговорила Джоэль, словно сквозь сон:
— Мы с Фиделио, кажется, понимаем, что произошло. Очень странно… — И вдруг голос ее сделался механическим:
— Нам необходимы новые данные. Ускорьтесь под углом 45° к нашему нынешнему радиусу по направлению к этому солнцу. Приступайте к исследовательским программам и ждите дальнейших инструкций.
— Так точно, — отвечал Бродерсен, отчасти удивляясь тому, что повиновение оказалось столь же автоматическим. Джоэль, которую он помнил — любившая его и позволявшая разделять свое одиночество, пусть он мог понять лишь крупицы ее познаний, оставалась независимой в своем сердце, — навсегда исчезла.
Несколько вахт назад он обнимал тело своей ровесницы, едва ли не старой девы, сперва проявившей патетическое рвение, а затем сжавшуюся и затосковавшую… сделавшуюся совсем беспомощной во сне. После она ограничивалась в основном обсуждением дел с теми, кто непосредственно работал с приборами, и проводила едва ли не все время в своей каюте, почти всегда отсутствуя за общими трапезами. Должно быть, смутилась, решил он, не понимая с чего бы это вдруг.
«Однако интеллект Джоэль оставался великолепным, и сейчас возможности его превосходят пределы моего скудного воображения».
Вес вернулся. Бродерсен знал по крайней мере три причины для ускорения. Его требовали допплеровские измерения, тонкий анализ окружающей среды, в том числе солнечного ветра; кроме того, фотокамеры обнаруживают планеты в качестве полос на фоне далеких звезд. Но где же звезды? В этой системе для нас ничего нет.
Но пока не станет ясно, что все в порядке, он должен оставаться у пульта управления. И если не случится чего-нибудь чрезвычайного, так и останется здесь ненужным дополнением к приборам. Бродерсен потрогал переключатели на пульте, поглядел на датчики, пытаясь в чем-то разобраться.
Сине-белое пекло, которое Джоэль назвала солнцем, воистину ослепляло, оптика едва справлялась с потоком лучей. Звезда освещала «Чинук» примерно как Солнце Землю, но даже при высоком увеличении диск казался крошечным, а значит, находился весьма и весьма далеко. Селективно сканируя и увеличивая, он обнаружил меньшую компоненту пары, желтую звезду, почти потерявшуюся в ярком сиянии.
Разбросанные по небесам туманные пятна, как выяснилось, окружали светящиеся точки, погруженные в светлый туман, образованный сложным переплетением волокон. Значит, перед ним туманность типа той, что находится в Орионе, и новое солнце образуется из пыли и газа прямо на его глазах. В основном то, что казалось ему отдельными звездами, на деле представляло собой широко разбросанные звездные скопления.
Начали приходить отчеты из обсерватории. Недоступные для обычных видеоэкранов туманности оказались повсюду. Астрономические приборы обнаружили и невидимое для глаза большое пятно, яростно излучавшее в инфракрасном и радиоволновом диапазонах. На всем небе ни одной знакомой галактики, хотя внешние источники радиоизлучения были похожи.
Шли часы, поступали новые результаты, полученные под руководством Фиделио. Он сообщил людям, что именно они должны отыскать, и они обнаружили этот объект. Наверно, бетанин превосходно представлял, где именно оказался «Чинук».
Бродерсен пыхнул трубкой. Он решил, что уже знает ответ, который отозвался в его голове звоном огромного колокола.
Сью привлекли к черновой исследовательской работе. Кейтлин в одиночестве готовила обед. До сих пор дело ограничивалось каким-нибудь сандвичем, поспешно перехваченным по пути. Она сумела убедить Старика в том, что вкусный обед и отдых за едой просто необходимы команде.
У себя в обыкновенной кухне она пела за работой веселые песни ничем не примечательных уголков
