и небрежным тоном заметил послушнику:
— Какая мерзкая погода! Пожалуйста, проводите нас до кладовой.
Монашек удивленно глянул на него.
— Ваше превосходительство, придется спуститься на два этажа, а потом пройти коридором, который соединяет это крыло монастыря с другим жилым строением. Вслед за тем надо будет…
— Мы следуем за вами, — сухо оборвал его судья.
Тао Ган посмотрел на судью, но, увидев его замкнутое лицо, удержался от вопроса.
В молчании они спустились по лестнице, прошли узким коридором, а затем вновь по довольно крутым ступенькам поднялись до лестничной площадки. В середине ее огороженное перилами четырехугольное отверстие служило выходом темному глубокому колодцу. Из мрака поднимался назойливый аромат благовоний.
— Сейчас мы находимся над нефом храма, — пояснил послушник, — Точно на той же высоте, что и покои вашего превосходительства в восточном крыле.
Вступив в узкий коридор, он заметил:
— Вот проход, ведущий к кладовой.
Судья приостановился, чтобы оглядеть прорезанные в правой стене высокие окна, подоконники которых находились почти на уровне пола.
Послушник не останавливался. Толкнув тяжелую дверь, он провел своих спутников в прямоугольную комнату с довольно низким потолком. Две свечи освещали груды тюков и ящики.
— Почему здесь зажжены свечи? — спросил судья.
— Сюда часто заглядывают монахи, которым нужны сценические костюмы или аксессуары, — ответил монашек, показывая огромные деревянные маски и великолепные парчовые платья, закрывавшие левую перегородку. Справа была стойка с копьями, алебардами, трезубцами, хоругвями и другими принадлежностями для представления мистерий. За всем этим театральным реквизитом судья не увидел никакого окна. На противоположной стене имелись два слуховых окна, но они должны были выходить на восток, на внешнюю сторону монастыря.
— Подождите нас снаружи, — приказал он послушнику. Тао Ган, который только что внимательно осмотрел комнату, покручивая длинные волоски на своей бородавке, вполголоса спросил:
— Что показалось вам подозрительным, благородный судья? Судья описал ему увиденную им странную сцену и заключил:
— Эконом утверждает, что эта кладовая не имеет окон, выходящих в сторону противоположного здания. Я вынужден признать, что он не лжет. Но мне же не приснилось! Рана той женщины не была свежей, я не видел крови. Если бы я ее заметил, то сразу же бросился бы сюда.
— Вряд ли в монастыре несколько женщин без одной руки, — заметил Тао Ган. — Не понадобится много времени, чтобы ее обнаружить. Больше ваше превосходительство ничего не заметили?
— Разве я тебе не сказал, что вся сцена продолжалась считанные мгновения?
— Во всяком случае, она могла происходить только здесь. И нигде больше. Я простучу стены. Может быть, есть проход за этими копьями и хоругвями.
Под внимательным взглядом судьи он отодвинул в сторону запыленные хоругви, алебарды и трезубцы, загромождавшие стойку для оружия, время от времени постукивая по стене своим костлявым пальцем. Эта работа напомнила ему времена, когда он, «гест» ;озер и рек», не имел себе равных в искусстве открывать тайные проходы или взламывать самые сложные запоры.
Вскоре судья Ди предоставил Тао Гану продолжать поиски, а сам занялся левой стеной. Проложив себе дорогу среди наваленных ящиков и мешков, он бросил осуждающий взгляд на карикатурные маски, которые словно преследовали его своими глазами. Обращаясь не то к себе, не то к своему спутнику, он прошептал:
— Что за странная религия — даосизм! Зачем нужны эти пышные церемонии, эти мистерии и эти кривляний, если у нас есть столь ясные мысли Конфуция? Единственный довод в пользу даосизма — это его чисто китайское происхождение. Во всяком случае, он не пришел к нам с варварского Запада, как буддизм.
— Наверное, даосы основали свои монастыри и придумали эти странные обряды, чтобы бороться против буддийской клики… — заметил Тао Ган.
— Ап-чхи! — чихнул судья. У него была сильнейшая головная боль, и он чувствовал, как, несмотря на подбитый ватой халат, его пронизывает ледяная влажность воздуха.
— Посмотрите-ка, благородный судья! — вдруг воскликнул Тао Ган. В самом дальнем углу комнаты, рядом с большим шкафом, под запыленной штукатуркой кирпичной стены отчетливо проступали очертания окна.
Они постояли молча. Бросив смущенный взгляд на судью, который был невозмутим, Тао Ган прошептал:
— В этом месте действительно существовало окно, ваше превосходительство, но оно давно заделано.
Голос соратника заставил судью вздрогнуть.
— Мы находимся в углу здания, прямо напротив окна, у которого я стоял, — сказал он.
Тао Ган постучал по стене, звук был чистым и ясным. С помощью ножа он сорвал штукатурку, которая маскировала кирпич, и вонзил лезвие в один из пазов. Потом таким же образом обследовал весь контур прежнего окна и в замешательстве заметил:
— Ваше превосходительство, это очень старый монастырь. Мне приходилось слышать, что в подобных местах иной раз происходят необъяснимые события. Достойные доверия лица утверждают, что видели, как перед их глазами снова развертываются сцены, происходившие сотни лет назад… Может быть…
Судья провел рукой по лбу и задумчиво произнес:
— Шлем мужчины, которого я видел, плотно сидел у него на голове. Вот уже сотни лет, как наши воины таких не носят. Признаюсь, Тао Ган, это странно.
Он ушел в свои мысли, а потом прошептал:
— Кажется, я видел военное снаряжение той эпохи среди театральных костюмов. Да вот же оно!
Он приблизился к кольчуге, висевшей под масками. Ее наплечники изображали двух приготовившихся к прыжку драконов. Рядом лежали пара железных рукавиц и пустые ножны.
— Небольшой круглый шлем, обычно входивший в подобного рода снаряжение, отсутствует, — констатировал он.
— Многие из таких костюмов неполны, ваше превосходительство.
Не слушая помощника, судья продолжал:
— У меня не было времени присмотреться к одежде незнакомца, вроде бы она была темной. Но сам мужчина был высок, широкоплеч…
Бросив тревожный взгляд на своего спутника, он воскликнул:
— О небо! Тао Ган, неужели я увидел привидение?
— Ваше превосходительство, я хочу измерить толщину оконных проемов в коридоре.
Дрожь била судью. Он зябко кутался в халат. Вынув из рукава шелковый платок, он вытер слезящиеся глаза. Сомнений больше не было: у него сильный жар. Но тогда недавняя сцена действительно могла ему лишь привидеться?
Вернулся Тао Ган.
— Толщина стены, как я и предполагал, — сказал он, — по меньшей мере два метра. Этого, впрочем, мало, чтобы укрыть тайную комнату, где мужик мог бы подурачиться с голой бабой.
— Конечно, — сказал судья.
Он повернулся к старому шкафу. На его покрытых черным лаком дверцах два дракона сражались среди языков пламени. Внутри не было ничего, кроме аккуратно сложенных капюшонов. На задней стенке повторялась тема двух драконов.
— Прекрасная старинная вещь, — прошептал он. И с тяжелым вздохом добавил:
— Ладно, забудем то, что я видел — или что мне померещилось — и вернемся к текущим делам. В прошлом году в этом монастыре три девушки покинули сей мир. В прошлом году, Тао Ган! Не два или три века назад! Одну звали Лю, и она умерла от болезни. Вторая, барышня Гао, покончила с собой. А третья,
