Маша взяла свою сумку и вытащила из нее хорошую фотографию мальчика, сделанную перед самым ее отъездом, и подала Наде. Женщина взяла ее так, как берут святыню, икону. Она ничего не могла сказать, только улыбалась дрожащими губами, глядя на самое дорогое, но почти неузнаваемое лицо, и плакала. Маша тоже не могла удержаться, обе женщины, обнявшись, разрыдались.
– Наверное, этот человек видел вчера передачу по местному каналу, – сказала Маша, как только смогла говорить. – Он ведь позвонил вам поздно вечером?
– Нет, он позвонил примерно в два часа дня, – с трудом, все еще всхлипывая, проговорила Надя.
– В два дня? Но… Подождите, как он узнал, где меня искать? Я ведь только вчера вечером оставила свои координаты в редакции телеканала. И больше нигде. Вы сказали, что он вас сюда привез. Он уехал?
– Нет, он ждет в баре внизу.
– Знаете, вы посидите здесь, – велела Рокотова, – а я спущусь вниз.
– Может, я с вами?
– Нет, я одна.
– Но как вы его узнаете? Давайте, я хоть опишу…
– Не стоит, – мягко сказала Маша, – мне кажется, я его сразу узнаю.
Выходя из номера, Рокотова взглянула в зеркало. Она выглядела уставшей и бледной, хуже, чем ей сейчас хотелось бы. Ну что ж, тем лучше.
Она спустилась вниз на лифте, пересекла холл и вошла в полутемный бар. Там было много мужчин, но только один сидел спиной к стойке и смотрел на вход.
Павел Иловенский ждал ее уже очень давно.
Глава 56
– Завтра снова поедем в университет, – «обрадовал» Тимура Савченко.
– Что-то новое? – оживился парень.
– Может быть. Есть информация, что Давыдова убили за слишком длинный нос, который он совал, куда не следует.
– То есть?
– Он собирал компромат на сторонников Зайцева. Что-то такое, что действительно могло свалить проректора по научной работе и не дать ему не только победить на выборах, но и добраться до них. Давыдов на финишной прямой начал шантажировать Зайцева и перегнул палку, запросил слишком много. Его просто убрали, прихлопнули, как назойливую муху.
– А что мы будем делать в университете?
– Искать компромат. Ведь где-то он его прятал, согласись? Ни дома, ни в гараже, ни на даче мы ничего не нашли. Надо осмотреть его кабинет. Нестеров напишет тебе бумажку, добудешь к завтрему ключ. Позвони прямо сейчас своей Марине и спроси, где там у вас обычно ключи от кабинетов хранятся. И пусть она завтра тоже на всякий случай на месте будет, вдруг понятых не найдем.
– А разве кабинет не опечатывали? – удивился Тимур.
– Опечатывали, но ключ не изъяли.
– Почему?
– По кочану! Забыли. Уж не хочешь ли на меня рапорт написать?
– Не хочу, – замотал головой парень.
Он позвонил Марине, спросил и сказал все, что велел Савченко, а заодно еще раз напомнил девушке об осторожности, сам он сегодня встретить ее не мог из-за дежурства.
– А, кстати, – спохватился Савченко, когда Тимур уже повесил трубку. – Ты можешь быть свободен. Я поменялся с группой Кириллова, мы за них в пятницу отдежурим.
Тимур решил сделать Марине сюрприз. Он уже подходил к кафедре, когда она выскочила из кабинета и, не заметив его, побежала куда-то в противоположную сторону коридора. Тимура удивило, что бежала Марина на цыпочках, стараясь не стучать каблучками. Он хотел окликнуть девушку, но сообразил: наверное, опять где-нибудь идет какое-то заседание, потому она и старается не шуметь. Парень двинулся следом.
Марина Полякова уже скрылась за углом. Тимур пошел быстрее и успел увидеть, как она завернула в административное крыло. Он уже почти догнал девушку, когда она скрылась за дверью ректорской приемной. Не идти же туда за нею. Тимур прошел чуть дальше в маленький холл и уселся в кресло под искусственной пальмой. Он непременно услышит, когда Марина выйдет из приемной.
И он услышал. Она вышла не одна. Голос мужчины, с которым она разговаривала, был знакомым, но Тимур никак не мог вспомнить, кто это. Если это преподаватель, то Каримов у него точно никогда не занимался.
– Марина, успокойся, мы все успеем.
– Как же мы успеем! – сокрушалась девушка. – Они приедут завтра в четыре. У него большой кабинет, а нам надо перерыть его весь!
– Не волнуйся, сейчас еще Костя Песковский подойдет. У нас целая ночь впереди.
– Там же опечатано!
– Ты видела, как там опечатано? – усмехнулся мужчина. – Клей высох, и бумажка от полированной двери отвалилась. Я тебя уверяю, мы управимся еще до вечера.
