– Вот ведь зараза какая! – с досадой вздохнула директриса. – Как зацепятся за ребенка, так и будут трясти, как грушу. Время тратят черт знает на что. Вот чего ходят? Лучше б на этой стройке дежурили, убийцу ловили, а они бумажки собирают!
– Это точно. Тимку-то страшно в университет отпускать, тоже мимо стройки ходит. Вы пока тоже не пускайте своих ребят на пруды, мало ли что.
– Ох, уж это само собой. Мария Владимировна, вы ведь Митю-то обнадежили. Я понимаю, был стрессовый момент, но он ведь верит, что вы его маму найдете, спрашивает… Что делать-то теперь будем?
– А что делать? Искать будем.
– Так ведь мы уже искали.
– Мне кажется, мы как-то не так искали, как нужно.
– Почему – не так?
– Конечно, не так, раз не нашли. Надо попробовать другие силы подключить. Вы же видите, как милиция работает. Надо частного детектива нанять.
– Да что вы! Это же дорого.
– Елена Анатольевна, я же пообещала ему. Придется мне искать какой-то выход.
– Что ж, если мы можем чем-то посодействовать, все сделаем. Только надежда невелика. А так хочется ему помочь. Мне этого ребенка несчастного так жаль, прямо сердце разрывается.
– Надежду никогда нельзя терять, – улыбнулась Рокотова.
Глава 11
Едва вернувшись домой, Маша Рокотова заглянула в «детскую», порадовать Кузю свалившейся на его голову практикой в детском доме.
В нос ей ударил резкий запах, повергший ее в настоящий ужас: нестерпимо несло спиртом. Открытая и большей частью опустошенная бутылка самой дешевой водки стояла на письменном столе. Рядом с ней – стакан и смятое кухонное полотенце.
Кузя лежал на своей кровати лицом к стене в рубашке и трусах и, кажется, храпел.
У Рокотовой потемнело в глазах, и красные искры побежали по темному полю. Вот оно! Не даром говорят, что яблоко от яблони недалеко падает, что против дурной наследственности никакое, даже самое лучшее воспитание не попрет.
И бабка, и мать Кузи Ярочкина спились, продали и пропили жилье и все, что у них было, вплоть до нательного креста. Бабка давным-давно умерла, отравилась паленой водкой. Мать умерла недавно: замерзла этой зимой в сугробе возле чьей-то сарайки.
Деда Кузя не знал. Говорили, он умер в тюрьме от туберкулеза. Да и отца убили в пьяной драке незадолго до Кузиного рождения.
Еще Машина бабушка, знававшая, как она говорила, всю эту растреклятую семью, предупреждала внучку, что добра из мальчишки не выйдет, что вырастет – и пить будет, как мать его и бабка и вся родня их, и сядет, да как бы еще Машу с ребенком ее не прибил… Несколько лет бабушка Шура каждое Крещенье и Пасху кропила Кузьку святой водой, пока тот, наконец, не подрос и не расстрелял ее в ответ из водяного пистолета, который специально заранее привез летом с моря. Бабушка разобиделась, но кропить Кузьку перестала, решив, что толку из него все равно не выйдет.
Неужели она оказалась права? В девятнадцать лет он спит пьяный, выпив добрых две трети бутылки дрянной водки. Безо всякой, видимо, закуски… А что будет дальше? Господи!
Маше вдруг так ярко представилась картина Кузиного будущего: он пьяный, оборванный, сквозь дыры в рубашке просвечивают сизые тюремные наколки, глаза красные и заплывшие, губы разбиты в драке… Она села на стул и завыла в голос.
Кузька подскочил, как ужаленный, перевернулся и сел на кровати. Он пытался таращить на нее глаза, а глаза были красные, заплывшие, губы опухшие. Маша заревела с новой силой. Парень – тоже.
– Мама-а! Ты чего? А? Мама!.. Что случилось-то?
– Ты пил зачем, дурья твоя башка? – сквозь рыданья проговорила Маша. – Ты же погибнешь, глупый, как же ты…
– Да я ж не пил! – испугался парень еще больше.
– Что ты врешь-то? Я что ли эту водку пила?
– И я не пил!
– А кто же пил? – неужели Тимур, подумала она. Не может быть! Или к ним приходил кто? – А глаза почему красные?
– Плакал я, – буркнул он и отвернулся.
– Плакал? – Маша перестала рыдать и причитать, подсела на кровать к Кузе и обняла его за плечи. – Плакал? Почему?
Он утер нос рукавом рубашки.
– На скамейку я сел. На крашенную…
– И что?
– И все! У штанов новых вся задница в полосочку! А они ж – синтетика, ацетоном нельзя. Я спиртом хотел, а водка эта не берет ни фига! Может, я плохую водку купил? Я ж не знаю, мам, она плохая что ли?
