– Знаешь, я его терпеть не могу и боюсь, – сознался брат. – Такой противный, зараза, вредный… Его даже недавно подозревали в убийстве, вернее, в покушении. По-моему, так у него не заржавеет, грохнет и не поморщится.
Дверь отворилась, показался Митька. Он остановился по ту сторону порога, склонив голову и засунув руки в карманы спортивных штанов, и презрительно разглядывал Тимура и Кузю.
– Заходи, – приказал ему Каримов.
– Чего надо?
– Заходи, не бойся.
– Я тебя не боюсь. Сам гляди не перепугайся.
Он все-таки вошел в кабинет. Тимур тут же запер изнутри дверь и положил ключ себе в карман.
Митька ухмыльнулся и, не дожидаясь приглашения, уселся на кушетку. Левую руку снова засунул в карман.
– У тебя в левом кармане ключ от этого кабинета? – спокойно спросил его Каримов.
Митька чуть заметно дернул бровью: удивился. Ключ явно именно там, отметил про себя Кузя.
– Нет у меня никакого ключа.
– Стекло-то один вытаскивал или помог кто? – продолжал Тимур. – Тяжелое ведь.
Теперь уже обе брови Гуцуева поползли вверх.
– Да ты так не удивляйся. На стекле отпечатки твоих пальцев. Я из милиции, сейчас приедет оперативная группа, мы ей тебя и сдадим. Хочешь?
Митька молчал.
– Ну, зачем тебе таблетки? – не выдержал Кузя. – Верни их мне, я положу в шкаф, и разойдемся по- хорошему. Все равно тебе от них никакого толка, они такие, знаешь, безвредные, наркотиков из них не сделаешь… Неужели тебе хочется вместо лагеря в милицию?
– Ничего вы не докажете, – покачал головой Митька. – Нет там на стекле никаких моих отпечатков. Даже, если б я его вытаскивал, голыми бы руками не стал, надел бы чего-нибудь. Вон, у вас там перчатки резиновые валяются.
Кузя посмотрел на тумбочку, куда указывал Гуцуев. Действительно, коробка с перчатками.
– Ничего, – обнадежил Каримов, – специалисты разберутся, в перчатках ты работал или нет. У тебя, кажется, и так с милицией проблемы. А тут дело серьезное: кража со взломом. Упекут как миленького.
Тимур вытащил мобильник и стал набирать номер. Митька ерзал на кушетке, но не сдавался.
– Тим, погоди, – попросил Кузя. – Дай мне с ним один на один поговорить.
Тимур пожал плечами, отпер дверь и вышел из кабинета. Митька метнулся было следом, но услышал, как ключ повернулся в замке, и снова уселся на свое место. Кузя Ярочкин подсел рядом.
– Слышь, Мить, я ведь знаю, что именно ты взял таблетки.
– Не я.
– Ты. Только ты смотри, захочешь потравить кого-нибудь – можешь и в тюрьму сесть.
– Ты же сказал, что таблетки безвредные, – хмыкнул мальчишка.
– Нет, не безвредные. Очень даже не безвредные. Если ты ими отравишь кого-нибудь, я же буду знать, что именно ты их украл, буду свидетелем, даже если меня тоже накажут. А если ты меня подставить решил, то тебе это не удастся. Я сейчас пойду в аптеку и куплю такие же упаковки, положу их в шкаф и стекло на место вставлю.
– А может, я эти таблетки сам сожру, – выдал Митька.
– Сам-то зачем? – удивился Кузя. – Жить что ли надоело?
– В лагерь ехать не хочу. Я ж не дурак, много не буду, почитаю, что там на бумажке написано, и съем столько, чтоб мне плохо стало, вот меня и не возьмут.
– Нет, Митя, ты дурак, – вздохнул Кузя. – В лагере же хорошо: речка, лес, игры всякие, походы. Здорово.
– Ты там был?
– Ну… Нет.
– Чего тогда говоришь? Там еще поганее, чем здесь!
– А разве тебе здесь плохо?
Митька повернул голову и сердито посмотрел на Кузю, проверяя, не шутит ли тот.
– А ты думаешь, блин, тут клево?! Прям счастья полные штаны! Сам-то, поди, у мамки с папкой живешь, а?
– У меня недавно умерла мать, – спокойно ответил Кузя. – Умерла недавно, только давным-давно она меня бросила. Я у приемной матери живу. Тимур вот мой названный брат, это его родная мама, а я сирота.
Они помолчали. Краем глаза Кузя видел, как из левого кармана Митька пару раз вытаскивал мятую сигаретную пачку. Вытаскивал и запихивал обратно.
