кафедру лаборанткой, все они казались ей почти небожителями. И сам университет внушал ей благоговейный ужас: она по лестницам-то ходила, затаив дыхание. А теперь привыкла. Год не прошел даром для Марины: она со всеми перезнакомилась, за все хваталась, хоть заведующий кафедрой и предупреждал ее, что на шею сядут и ножки свесят. Ей тащили, что нужно было напечатать, отвезти, отнести, отправить, ее просили, когда нужно было забежать, забрать, получить… И она бежала, отправляла, привозила. И неужели у всех этих людей хватит совести снова не принять ее и в этом году на первый курс? Марина искренне надеялась, что не хватит!
Она еще раздумывала поначалу: а не попробовать ли ей поступить в другой вуз, но теперь ее уверенность окрепла – только сюда. Ведь здесь был Он! Такой умный, такой милый, а выглядит, как молодой арабский шейх. Ну и что, что она сама призналась, что он ей нравится? Ну и пусть. Может, он просто нерешительный.
Как она не любила этот участок дороги! Нехороший поворот, пустынный, отовсюду, и от университета, и от остановки, кустами скрыт. Кому вообще в голову пришло построить университетский корпус в таком Богом забытом углу? Автобус сюда ходит только днем, студентов возит. А стоит задержаться – беги пятнадцать минут до остановки, аж сердце замирает! Мимо этих кустов, а за кустами – мрачные недостроенные здания и лес…
Марина кинула боязливый взгляд вглубь кустов, куда уходила от дороги чуть видная тропка. Там, на тропинке, стоял человек. Напряженные до предела нервы не выдержали, и Марина с визгом бросилась бежать. Она неслась, размахивая сумкой, до самой остановки и вскочила в подошедший автобус, даже не посмотрев на номер маршрута. Какой-то молодой человек, увидев ее перекошенное от страха лицо, уступил ей место.
Через пару остановок девушка пришла в себя, и ей стало смешно и стыдно. Может, мужчина пописать в кустики зашел, а она… Вот позорище! Он, наверное, тоже испугался. Зашел пописать, заодно и… Марина не удержалась и прыснула со смеху. Молодой человек, уступивший ей место, посторонился.
На этот раз я видел, как он убивал. Я набрался смелости и наблюдал за ним близко-близко, настолько, что удивлялся, как он не чувствует меня за своей спиной. Он не видел меня, хотя вечер в зените лета был светел, как белый день. Хорошо, что весь май шли дожди, и трава вымахала высоченная. Теперь она уже посерела и пожухла, но меня все равно скрывает от любопытных глаз.
Девушка подошла к нему сама. Он поманил ее, и она, недоуменно оглядываясь на пустынную дорогу, шагнула на замшелую тропинку и дальше через кусты акации. Мужчина двинулся вперед, она шла за ним следом до самой трансформаторной подстанции. Около подстанции был открытый канализационный колодец. Мужчина снова поманил девушку рукой, приложил палец к губам и показал на колодец. Она подошла совсем близко к черной яме и заглянула, осторожно наклонившись.
В этот момент мужчина одним прыжком оказался за спиной девушки и накинул на ее шею удавку. Я успел заметить: это был нетолстый розовый шнур, капроновый, какие хорошо скользят.
Девушка дернулась назад, засеменила ногами, подламывая каблуки, схватилась руками за горло, пытаясь зацепить веревку… Но скользкий шнурок уже впился в ее шею, и на белой коже все глубже становилась темная полоса, как перетяжка на колбасе. Ногтями она в кровь царапала себе шею и даже не хрипела, пытаясь широко раскрытым ртом схватить спасительный воздух. Ее вытаращенные глаза уже не видели ни серой стены корпуса, ни трансформаторной будки. Они, наверное, видели что-то совсем другое, что-то ужасное, отчаянно безнадежное.
Я думал, что убийца сбросит мертвое тело в колодец. Почему-то я был в этом уверен. Но он не тронул труп. То, что эта жертва, в отличие от первой, была мертва, было понятно сразу. Взгляд в ее выпученных глазах погас, как у выловленной рыбы. Язык вывалился на бок, а лицо не то чтобы посинело, а посерело, погасло…
Душитель снял, выдрал из ее кожи на шее веревку, аккуратно спрятал ее в темный целлофановый пакетик и засунул в карман. Бросив тело девушки прямо здесь, у колодца, убийца быстрым шагом двинулся к дороге, но не к проезжей, по которой пришла его жертва, а к старой, заброшенной, скрытой за дальними корпусами.
Я обошел и трансформаторную подстанцию, и девушку, и колодец стороной и отправился ночевать в лес, решив не возвращаться, пока не найдут и не заберут несчастную. Я не могу жить рядом с трупом.
Глава 7
Маша Рокотова разливала после ужина чай. Ей очень хотелось промолчать, но любопытство не давало покоя. Вчера Тимур явился поздно, она уже спала, а сегодня утром убежала на работу до того, как мальчишки встали. Кузя тоже ерзал на стуле, но расспрашивать боялся.
– Тимочка, – не выдержала мать. – Как прошло твое свидание?
– Мам, не начинай! – тут же насупился парень.
– Да я не начинаю. Но ведь…
– Ведь я уже не маленький, верно?
– Ну-у…
– Не ну, а не маленький! – отрезал Тимка, надул губы и стал, действительно, очень похож на ребенка.
Мать и Кузя хитро переглянулись. Тимур быстренько допил свой чай и вылез из-за стола.
– Я учить пошел.
– Иди-иди, – закивала Маша и, едва щелкнула дверь «детской», обратилась к Кузе. – Рассказывай!
– А я ничего не знаю, – развел руками парень.
– Ничего? – разочарованно протянула Маша.
– Разве что…
– Что?
– Секса у них не было.
– Тьфу! А то я сомневалась! У них же первое свидание.
