– Под Киевом, – буркнул Кролик.
– Место – как же, помню, приметное оно. Окопы там были. А рядом два дуба, это в память хорошо запало, потому как я лошадей меж них в аккурат провел. Как же – два дуба! Старый и молодой. По праву руку – старый, по леву – молодой дубок еще, кудрявый такой, ровно козленок. Я еще старался его колесом не подмять. А Григорий Иванович…
– Это кто?
– Котовский. Он и говорит: «Братва, по коням!»
– Все, – сказал Кролик, – опять деда в гражданскую войну занесло.
Но тут варево на печи закипело, выплеснулось на плиту, зашипело и запарило. Дед схватился за поварешку:
– Забор, значит, подправить. Погреб нужно новый выкопать…
– Спасибо, дедушка, за интересный рассказ, – встала Галка, – мы все сделаем.
Вышли на крыльцо.
– Да, – протянула Галка, – насчитал дед.
– Забудет, – успокоил Кролик.
Галка взглянула на него в упор:
– Он-то, может, и забудет. А я – нет. И если ты, Кролик…
– Чуть что – так сразу Кролик…
Глава XII
В РЕДАКЦИИ
В Дубровники ребята отправились по реке. Попутка будет ли, нет, а они знали короткий путь протоками. Час на веслах да час вольно, по течению – и вся проблема. Да и неприметнее так-то.
Гребли по очереди, и вскоре уже появились по берегам первые домишки Дубровников, поднялись над деревьями купола церкви, выступила из гущи старых лип старинная усадьба, где теперь размещался краеведческий музей.
Подошли к лодочной станции, привязали лодку, попросили сторожа присмотреть за ней. У него же узнали, где находится редакция газеты «Голос Званска».
Редакция тоже располагалась в старинном здании. В Дубровниках вообще все здания были старинные. Новых не было. Такой городок-музей. Булыжные улицы, городская площадь – под лакированной временем брусчаткой, пожарная каланча. Все здесь будто застыло на века.
Редакционный вахтер растопырил руки, загораживая дорогу:
– Вы к кому, граждане?
– Мы к собкору И. Мешкову, – важно сказал Миха. – По поручению школьного совета.
– Минутку, – он снял трубку внутреннего телефона. – Илья Григорич, к вам тут делегация. Из школы. Большая? Не очень – две единицы. Добро. Проходите, граждане, второй этаж, комната двенадцать.
«Две единицы» поднялись по широкой мраморной лестнице с полированными дубовыми перилами. Они заманчиво поблескивали, звали, притягивали. Миха провел по теплому гладкому дереву ладонью – красотища. Колька понял его и усмехнулся.
Комната двенадцать была небольшая. Тесная. Но с красивой печью, облицованной синеватыми изразцами, с бронзовыми шишечками вьюшек. Но больше ничего старинного в комнате не было, совсем наоборот: пластиковый стол, компьютер, кресло на колесиках. И сам И. Мешков – молодой, правда, в бороде. Он сидел за столом, черкал что-то на листе бумаги и ругался: «Сукины дети. Уж теперь-то вы попались!» Повернулся к ребятам:
– Ну и что, гвардия?
– Где? – не растерялся Миха.
– Что – где?
– А что – что?
Рассмеялись все вместе.
– Садитесь, парни. Слушаю вас.
– Мы из Синереченской школы, – начал Колька.
Мешков кивнул.
– Прочитали вашу статью. Нам интересно стало. Особенно про Леньку Чижика.
– Это радует, – искренне сказал Мешков. – Тем более что я пишу о нем книгу. И сразу прошу вас: если знаете что-то новое о Чижике, сообщите мне. Буду признателен.
– А вы – нам? Идет? – спросил Миха. – Мы хотим в школе музей сделать нашего Чижика. Начали уже экспонаты собирать.
– Интересно.
– В одном доме его школьные тетради нашлись. И стихи даже.
– Талантливый был мальчишка.
– Они все, Чижики, талантливые были. Так старики говорят. Один Чижик классно топором владел, без гвоздей терема строил, даже кружева топором вытесывал. Еще один на гармошке играл, его потом в Москву, в оркестр, забрали.
Ребята вспоминали все, что им было известно, а Мешков вначале записывал в блокнот, а потом даже включил диктофон.
– Что ж, – сказал он, – будем сотрудничать. А вас что интересует?
– Вы писали несколько слов о том бое, когда Чижик отвлек немцев от склада. Хотелось бы поподробнее.
– Газетная статья – не книга. В нее много не втиснешь. Если хотите, я дам вам распечатку материалов, которые в статью не вошли.
– Хотим.
Мешков «полистал» свой компьютер, нашел нужный файл, включил принтер.
Ребята с интересом смотрели на экран.
– Вот, берите, – сказал Мешков и протянул им стопку листков, вложив их в пластиковую папочку.
– А у вас потверже папочки нет? А то мы на лодке – помнем еще.
Корреспондент снял с полки большой регистр и, щелкнув зажимами, вложил туда материалы:
– Пополняйте их, юные следопыты. Желаю творческих успехов.
– Спасибо и вам, – вежливо ответил Колька.
Они вышли в коридор и пошли к лестнице, едва сдерживая восторг от такой удачи.
Вахтер у дверей, задрав очки на лоб, ошалело смотрел, как по лестнице, по ее прекрасным дубовым перилам лихо скатилась делегация из «двух единиц» и вылетела за дверь.
Опять гребли по очереди. И свободный от весел листал страницы распечатки.
Да, в статью действительно многое не вошло. Мешков поработал добросовестно. Даже в московских архивах. И даже сумел разыскать там несколько страниц из дневника гитлеровского офицера. В материалах был их перевод. Миха прочел вслух:
– «Сегодня опять бой с этими проклятыми партизанами. Мы потеряли около двадцати человек. Я вел своих солдат в атаку, и сейчас у меня перед глазами стоит это русское поле, этот опасный русский лес, разрывы наших снарядов на позиции партизан и непрерывные очереди из пулемета, установленного меж двух деревьев, которые выкашивали моих солдат. Мы подавили эту точку только десятым снарядом.
Да, я потерял почти взвод. И все напрасно. Мы бросились вдогонку отступающим. Преследовали упорно, продолжая терять людей, потому что, по сведениям какого-то русского парня, в этом месте было большое скопление партизанского вооружения и мы получили приказ отбить его. Но все напрасно. Остатки партизан скрылись в лесу, оружия мы так и не нашли.
Странный народ – эти русские. Сражаются фанатично. Каждая старуха прячет на печи гранату. Каждый ребенок считает в кармане патроны. Но и среди них находятся предатели. Непонятно, что их толкает на этот шаг. Поразительно: в городской управе ревностно служит нам в качестве переводчика
