незримых сил. Наконец, Ивор решился и отправился за границу - поторопить ригдамну, а заодно и выяснить, как именно придётся дальше жить. Не ждать же февральского окота без защиты снизу. Да и сверху. Так можно и без скотины остаться!
Теперь подновлённая в бывшей столице колесница вызывала у встречных и обогнанных восхищённые ахи: как же, в правобережье Туи уже все ездят на сидовский манер. А разъяснять, что ты - не все, каждому не станешь. Но уж остановившись на придорожной ферме переночевать, Ивор сдерживаться не стал, и рассказал хозяину с семьёй, как довелось ему стать знатным человеком, представителем народа, и что надо бы это как-то наглядно показать.
- Так подними на копьё вымпел королевских цветов, - удивился хозяин, - дел-то! Так и будет видно, что ты по королевской надобности едешь.
Ивор в раздражении дёрнул ус.
- Да откуда ж мне знать эти цвета!
- Так она же их, наверное, носит!
Ивор попытался припомнить, что было надето на сиде во время осады. Ряса, точно. А цвет - и не поймёшь, какой. Буро-синий, почти чёрный... Ну, и всё. Ещё, кажется, всаднические сапоги - которых она не жалела, по грязи ходить. Так и сказал.
Фермер поскрёб небритый дня три подбородок.
- Жена! - позвал.
- Чего тебе? Пироги сгорят!
- Не помнишь, чего на сиде было? Когда она к нам на Неметону заезжала?
- Когда заезжала - ряса. Не пойму даже, какого колера. Тёмная. А когда выходила в бой - оба платья белые, оба, кстати, верхних. Без вышивки... Ох, ну вот подгорели, точно... Алан, а ты у младшенькой куклу Неметоны посмотри. Она её точно как сиду и одела!
Легко сказать - возьми посмотри. Неметону с женской половины выносят редко, да с церемонией. Одно хорошо - с обрядом управилась младшая дочь фермера. Никого отвлекать от работы не пришлось.
- Вот, - сказал глава семейства, - А до того, как Немайн к нам заехала, сладу не было. То ли во младенчестве перебаловали, то ли ещё чего... А теперь серьёзная. Вырастет - ведьмой будет, точно.
Ивор между тем разглядывал куклу. Да, вся в белом. Алый плащ - это общее, воинское, она тогда на королевской службе была. Ну и какой вымпел приспособить к копью? Хотя... На белой накидке чернели нарисованные углем кресты.
- Это что? - спросил Ивор.
- Это мне рассказали, - сообщила девочка.
- Что рассказали?
- Что Неметона пелерину вышила. Вот так.
Ивор дёрнул ус.
- Белое с чёрным, - протянул он, - а хорошо. Ни у кого такого сочетания нет. А у нас, значит, будет. Ну, а не понравится ригдамне - поменяем!
Так что в Кер-Мирддин он въезжал уже едва не как посол сопредельной державы. Не удержался, надулся индюком. Вышло бы сущее посмешище - да первые же минуты поисков Немайн спесь поумерили. Хуже того - минуты плавно перетекли в часы - а поймать только-только вставшую с одра болезни сиду никак не получалось. Уж больно шустрая! Куда не сунешься, один ответ: да, была, уже ушла, даже убежала. Не перепутаете: зелёное с жёлтым платье, белая пелерина с премиленькими чёрными крестиками... И главное: уши.
Но самое большее, чего достиг несчастный посол, было лицезрение ригдамны издали. Едва завидев сиду, чуть дар речи не потерял - если при осаде ригдамна скорее напоминала монахиню-аббатису, то теперь это была хлопотливая хозяйка. Немайн металась по городу, и откровенно пыталась быть в трёх местах одновременно. Ярко-зелёную молнию было трудно не заметить и совершенно невозможно догнать. После нескольких попыток Ивор догадался - очередное волховство.
Перехватить отца сиды, Дэффида ап Ллиувеллина, оказалось вовсе невозможно - вот усыновил человек ту, кого до Христа почитали за богиню - так и сам стал чуть не небожителем. Одна слава, что землю топчет - а поди поймай! Хуже, чем МЛАДШАЯ дочь.
А потому Ивор вздохнул, да потопал прямо в 'Голову Грифона', справедливо рассудив, что уж домой к маленькому сыну Немайн непременно вернётся. Ивор ошибся. То есть сида, конечно, вернулась - ближе к полуночи, только для того, чтобы провозгласить на пороге:
- Харальд, меня нет! Ни для кого...
И пробежать на хозяйскую половину.
Когда Ивор изложил дело бородатому иноземцу, явно состоящему у сиды на службе, тот только плечами пожал:
- Так она спит. После болезни устаёт быстро. Так вот до кровати добежит и свалится. Часа четыре поспит - и снова свеженькая... Так и живёт: у нас один день, у неё два. Ничего. Раз дело важное, так ты её подожди. Проснётся, дела у неё особого не будет: все ещё спят. Ну, разве маленький проснётся, с ним повозится. А там спустится перекусить. Тут-то ты и разговор заведёшь.
Харальд не учёл одного: проголодавшейся сиде её печёнку - последнее время вкусы Немайн полностью совпадали с епископскими - Гвен, заботливая сестра и главная повариха заезжего дома, велит принести прямо в постель. А ученицы, привыкнув к странному режиму, тоже спать не будут. Вот и получатся этакие посиделки - то ли вечерние, то ли ночные. Потом заорёт маленький, Немайн устроит его у себя на коленях.
Эйра будет вызванивать на арфе шотландскую колыбельную, Анна - грызть тыквенные семечки, приготовленные по божественно расточительному рецепту: жареные да солёные. Это прямо сквозь шкурку! Когда половина, если не больше, дорогущей соли отправился свиньям - вместе с шелухой.
Разговор при этом шёл такой, что, услышь его Ивор, решил бы - заткнуть уши от греха. Обсуждали, во-первых, невесть куда исчезнувшую пророчицу, как раз голосом сиды и говорившую, а во-вторых - свежее ведьмовсво. И если с пророчицей всем всё было ясно, для учениц она была свинюшка неблагодарная, а сиде - дитё неразумное, но в своём праве: ну, пришла, так ведь не гнали. Вылечилась сама, помогла ухаживать, когда сама сида слегла. Квиты! Ученицы сразу подхватились и стали допрашивать Немайн: что она прочитала в Луковке, да куда та подалась, но сида молчала. Перешли на ведьмовство, это было более понятно, но интересно, а главное, сида охотно о нём шепталась. К её удивлению, ученицам оно показалось не слишком сложным. Впрочем, таким на деле и было, представляя собой работу с примитивным нивелиром. Хороший студент на практике за пару дней освоит. При этом у не отягощённых искусом калькулятора и уже вполне постигших искусство вычисления арабскими цифрами в столбик учениц особых проблем сама процедура топографической съёмки не вызвала.
Трудности возникли только с изготовлением самого прибора.
Мутное стекло, которое изготавливала местная гильдия, неплохо годилась в окна и на посуду. Даже лупы и зажигательные линзы вполне получались, и небольшие капсулы для уровней. Но сиде не подошло! Сида очень злилась, в качестве ответа на извечное ученическое 'почему?' подсунула остеклённую трубку и предложила посмотреть. Анна с Эйрой увидели только мутные пятна. После этого Немайн собрала устройство безо всяких стёкол: тренога, отвес, уровень, перекрестия - получилось похоже на странное оружие, которым целиться нужно, а стрелять - нет. Дальше стало ещё интереснее: сида достала длинную и тонкую полоску льняной ткани и копейное древко, которое принялась раскрашивать в полоску.
За возней с льняной рулеткой и вешкой наблюдали обе ученицы, потому Немайн поминутно приходилось объяснять, что, как, и, главное, зачем. Эйра внимала и запоминала. Анна анализировала - и не боялась спрашивать.
- Наставница, но если нам нужно отметить угол, то нельзя ли обойтись подобием? Ты ведь говорила, что в геометрии от размера фигуры углы не зависят! То есть сразу, на треноге. И не бегать с рулеткой? И вешку можно только тогда оснастить одной большой перекладиной, а не многими рисками. Проще будет. Так, как говоришь ты, проводить измерения смогу только я. Ну, и твоя сестра, наверное. А так мы многих научим...
- Точность, - вздохнула сида, - Точность упадёт. Надо считать допуск. Если мы сможем позволить
