углом. Да еще советчики закончились. В Кер-Мирддине людей было мало, и каждый настолько жестко вписан в свое дело, что казалось, будто сейчас начнут раздавать глупые задания, вроде 'убить триста крыс'. Спрашивать дорогу по второму разу было неловко. Хотя и подмывало проверить, а не начнут ли горожане повторяться. Ноги уже гудели. А из окон - внимательные взгляды, и как консервная банка за кошачьм хвостом - ребятня. Ну да, уши. Клирик тогда даже подумал: а может, и правда, лучше было их отрубить и податься под монгольские стрелы?
Эскорт раздражал. Впрочем, дети вели себя тихо. Просто шли себе позади и глазели. Видимо, внимательно слушали сказки. Хорошие народные сказки, неадаптированные. В которых фэйри - совсем не добрые. А то и истории про старых богов. Будет им главное впечатление детства: живая сидха. Можно сразу откладывать для внуков. 'Дедушка, а грифона ты видел?' 'Нет, не видел. Последнего еще сэр Галахад убил. А вот сидху - доводилось. Был я тогда соплей, вот вроде вас. Вижу - сидха идет с нашим кузнецом. А тот спокойно так с ней разговаривает...' Если, конечно, город не возьмут саксы. Или такие же валлийцы из другого королевства. Тогда впечатления будут совсем другие...
А кузнец был очень нужен - заказать набалдашник и разрубить золотой солид. То есть топор наверняка бы нашелся и у другого местного жителя. Но стал бы этот любой держать язык за зубами о богатенькой одинокой девчонке? Кузнец же, скорее всего, сплетничать не будет - из солидарности со старыми богами, принесшими в мир его ремесло и не брезговавшими заработать горном и молотом честный кусок хлеба.
С рубленой мелочью можно было сунуться к меняле - такой потом нашёлся, или прямо на постоялый двор. Но вместо кузницы Немайн постоянно выносило то к воротам, то ко дворцу местного правителя - избе немного пошире и повыше прочих. Тени же понемногу длиннели, и обещали вскоре слиться в сумерки. Немайн ускорила шаг - и, описав очередную петлю, снова оказалась на небольшой площади перед домом короля. И, увидев на пороге пухлую фигуру в бенедиктинской рясе, весьма обрадовалась. Может, смиренный служитель Божий возрадуется, что не одинок в краю, все еще проникнутом миазмами язычества, и отведет больную топографическим кретинизмом сестру во Христе к кузнице за ручку.
Воспоминание о брате Марке вызвало улыбку. Теперь поединок на площади казался чуточку нелепым и очень смешным. Чего стоит, например, экзорцист, останоленный цитатой из Станислава Лема! К которому пришлось прибегнуть, не зная молитв, свитки с которыми лежали в мешке на самом донышке.
Усталость взяла свое. Стоило Клирику отвлечься от беспокойных мыслей, как тело, словно само собой, откинулось на спину, провалившись в перину, как в воду, удивлённо всхлипнуло - да так и заснуло.
Спать в полной выкладке удобно, разве если сон - вечный. Так что неподвижность эльфийки скоро закончилась. Она долго и тяжело ворочалась, потом снова перевернулась на спину. Открыла глаза. Потрогала уши.
- Так, - пробормотала себе под нос, - лопухи собственного приготовления. Значит, пьяный водитель на 'БелАЗе' и прорыв дамбы мне приснились. Спасибо и на том. Сейчас что, уже утро? Светло-то как!
Правда, затянутое непрозрачной пленкой узкое окно не желало чертить на полу негатив самой знаменитой картины Малевича. Свет был немного неровный, как будто над небосводом атланты натянули маскировочную сеть. И трясли, как яблоню.
Часов у Клирика не было, но окна важной гостьи, вроде, выходили на южную сторону. А значит, время можно было узнать по высоте Солнца. Немайн распахнула оконце, высунулась. Солнца не было. Это, впрочем, означало лишь то, что вчера Клирик перепутал северную сторону с южной. Что ж. И не такое случается. А сверкающая сквозь перистую дымку облаков ультрамариновая синь доказывала: еще утро. Яркое раннее утро. Звёзды? Так и вчера днём были звёзды...
Сидха заразительно зевнула. Заражать, однако, было некого - предместные дворы как вымерли. Спать хотелось до головокружения. Но слава лежебоки не прельщала. Раз запомнят что сидха лентяйка, потом не переубедишь. Пришлось озаботиться утренним туалетом. Что местные поймут - Клирик не сомневался. Слишком много римской крови и культуры в камбрийских кельтах. И леса вокруг Кер-Мирддина не сведены. Так что ведро горячей воды, наверное, не пожалеют. Надо только найти кого-нибудь из хозяйской семейки. Или из работников.
В коридоре оказалось сумрачно - окно маленькое, и далеко, факелы потушены. Что и верно - оставленный без присмотра огонь - это пожар. Даже если под ним поддон с водой. Комнаты постояльцев притворены, из-за некоторых раздавались залихватские рулады храпа. Похоже, что спали валлийцы, как и ели, на всю катушку.
Впрочем, не все. На лестнице послышался шорох. Дверь, ведущая на первый этаж, медленно и тихо приоткрылась. В щель осторожно протиснулась мордочка хозяйской старшенькой. Взгляд Клирика немедленно зацепился за распахнутый ворот ночной рубахи без рукавов, но обильные и чуть не торчащие округлости его отчего-то заинтересовали слабо, взгляд переполз на простоватую вышивку вокруг ворота, скользнул по причёске - точней, по растрёпанной соломенной копне. У этой шевелюра в отца. А потом Клирик заметил - двигается девица очень странно. Обе руки нащупывают стену, к которой она и так прижимается всем телом. Босые ноги перед каждым шагом проверют на прочность доски пола. Глаза... Глаза распахнуты настежь, с огромными, без каймы, зрачками, наполнены страхом и еще чем-то. Тем, что и толкает вперед. Немайн, стоящую в трех шагах, девица явно не видит. При том, что вечером точно была зрячей. Клирику стало жутко. Неужели вместо нормального средневековья он, несмотря на обещания Сущности, оказался в фэнтэзийном мире, очевидно недобром? Состряпанном, скажем, вокруг милейшего культа Великих Древних. Впрочем, непосредственной угрозы для жизни пока как будто не было, к потенциальной же, например, в виде неверно заложенных толовых шашек, Клирик и дома привык. Мысли это только подстегивало, поскольку в нештатных ситуациях на его стройках только быстрое и холодное соображение спасало жизни. Потому Клирик начал медленно, шаг в шаг, отступать - и старательно рационализировать ситуацию. Распялить глаза девицы вполне может какой-нибудь травный отвар. В конце концов, кто сказал, что друидические верования к седьмому веку полностью позабыты? Знания о друидах у Клирика ограничивались типовым ролевочным набором, да еще смутным воспоминанием о том, что римляне, одобряя гладиаторские бои и отправляя христиан ко львам, сочли друидические культы кровавой мерзостью. Что могло означать только одно: регулярные приношения человеческих жертв, не являющиеся ни казнями, ни кровавым спортом. Жертв невинных и беззащитных. Например, женщин и детей.
С пришествием христианства устраивать резню открыто они, конечно, не могли. И запомнились хипповатым видом и уважением к природе. Но оставление Диведа монахами могло развязать руки затаившимся. Чтобы рискнуть возобновить рискованные практики, им нужен повод. Вспомнилось давешнее замечание возницы: 'Для вас людей резали'. Круглые глаза парня, когда тот услышал имя Немайн. И потом, у камина: 'Та самая...'
А девица продолжает ползти вперед. Странная походка, нарушение зрения, расширенные зрачки, неровное дыхание. Типичное отравление. Возможное и безо всяких друидов. И даже без злого умысла.
Что ж. Ясно - жертва ничего не соображает. Первой помощи может сопротивляться. Поскольку, за неимением под рукой других рвотных, ею будет щекотание глотки. Не цапнула бы... Да и выше она на целую голову. Сидха перекрестилась - православно - и бросилась в спасательную атаку. Внезапность принесла успех, узенькая пятерня заскочила в глотку отравленной чуть не по локоть - и выскочила обратно раньше, чем рефлекс сработал до конца.
- Пожар!
Клирик применил самый надежный способ привлечь внимание хозяина. Прибежит быстро, и с водой, да и постояльцы поднимутся, а пригодится любая помощь. Ну вот, рядом гремят двери. Туллу выворачивает на пол. Суета, столкновения тел, междометия. Не затоптали бы... И не подумали худого.
- Хозяйскую дочку отравили! - закричала сидха.
- Что нужно? - невысокий, лысоватый постоялец с хода вник в дело.
- Молоко, яйца сырые... Да позовите врача, лекаря, знахаря какого-нибудь! Я ж не знаю толком, как лечить...
Но вменяемого уже сдвигает в сторону могучая рука. Сейчас Кейр не выглядит ни неуклюжим, ни добродушным. Бешеная гора. Зашибет - не заметит.
- Что с ней? Что с Туллой?
