оказавшихся весёлыми и не очень трудными. Только в память о погибших в ночном лесу склонили головы и опустошили кружки. А закончил Клирик рассказ, сообщив, что дня через два придёт войско.
- И вот тогда-то вам наврут с три короба. Только вы не очень верьте. Вы ж знаете - я сидха. А сидхи на деле славны не волшбой и чудесами. А тем, что никогда не врут!
Не удержался. Но право, кто знает, уродится ли вообще в этом мире барон Мюнхгаузен. Да и пусть подобная слава прилипнет к тому, кто и правда старается соответствовать образу!
Когда, вернувшись в свою комнату, Клирик распахнул дверь, то - сумел промолчать. А вот Эйлет ойкнула.
Прямо перед дверью сидела на пятках давешняя пророчица. Чистый и аккуратный наряд бедной девушки превратился в лохмотья нищенки. Тёмные - не чёрные, но на фоне дэффидовой семейки и за японку сойдёт. Тем более, осунулась, побледнела...
- Я - это ты, - поприветствовала сидху, будто и не уходила из палатки, но сразу вышла из образа, громко чихнув, - А мне плохо: денег на настойку нет. А без настойки я тебя мысленно не слышу.
И снова чихнула. Перед закрытой дверью. Немайн вымело ещё после первого чиха.
- Она нездорова!
- Да кто она... И так, чихает легонько... И темно...
Лампу гостья зажечь не удосужилась. А сентябрь не июнь - людям на дворе синё.
- Вот-вот, всю комнату заразила. А у меня сынок! Которому болеть совсем не с руки. А потому мы к себе не вернёмся, а пойдём мы спать к Анне... А эта пусть дальше чихает да кашляет. Потом зайду, спрошу, чего ей надо. Ты её не бойся, она не злая... И обычно тихая.
Потом оказалось часа через три. Когда малыш заснул. Клирик осторожно выскочил наружу, приоткрыл дверь. 'Японка' сидела на месте, в той же позе, всё так же впотьмах. Только чихала уже на каждом втором выдохе. Но поклонилась изящно, а говорить продолжила в своей манере.
- Ты права. А я, когда не ты, глупая... У меня вообще ничего нет. Поспать - негде. Одежды сухой - нет. Еды - нет. Настойки нет. Воду из речки пить противно. Но я ведь это ты... А потому я здесь!
Её била крупная дрожь. Озноб? Да, и окно, в которое влезла, закрыть не догадалась. Точно глупая.
Клирик залез в один из ларей, заменивших шкафы.
- Раздевайся. Ты выше меня ростом, но достаточно молоденькая чтобы денёк походить в коротком, как девочка. Сейчас ты переоденешься в сухое, и...
Клирик замолчал. Никакого внятного 'и' не вырисовывалось. Выгнать в дождь это несуразное существо было совершенно невозможно. А ведь прикажи - уйдёт. Ладно. Сначала - переодеть. Клирик отобрал рубашку, верхнее платье - в котором сам болел, простыню, обернулся... всё что держал в руках, на пол выпало.
Перед ним стояла совершенно обнажённая девушка.
- Извини... Я такая страшная, да?
Улыбается виновато. И чихает. Всем телом. Кто там писал про неповторимые движения мышц лица? Да тут всё неповторимо - и спинку выгнула, а уж грудь... Захотелось прижать бедненькую к себе. Согреть... Да хоть на плечике поплакаться, раз уж больше ничего другого не выйдет. В этот момент открывается дверь. Входит Дэффид. В руках - кружка с горячим варевом.
- Ученица твоя передала... Это кто? - не сразу увидел в темноте. Хорошо, не облился, - Дочь, нам нужно серьёзно поговорить.
- Это девушка, прежде всего! - Немайн набросила на пророчицу простыню, - которая очень промокла и простудилась, вот я её в сухое заворачиваю. А ещё это моя... хм. В общем, языческая жрица. Из Аннона. Слушала мои мысли и пастве излагала. Услышала, что я крестилась - пришла. При этом - простудилась, изголодалась и очень устала. Такое вот чудо болотное.
Пророчица радостно кивнула-поклонилась. Чудом ей быть нравилось, а против болот не попрёшь. Снова чихнула.
- И что ты собираешься с ней делать?
- Отогреть. Накормить. Вылечить. Дать отоспаться. Потом пристрою к делу. Удочерять не буду, ни- ни!
- И на том спасибо. Я о чём хотел поговорить... И чуть не забыл, весело с тобой по вечерам... Многие мастера берут больше, чем одного ученика. Ты тоже могла бы взять ещё. Анна, это хорошо. Я так понял, она очень многое знает и умеет, потому тебе с ней легко. Но - не взяла бы ты в ученицы кого-нибудь из сестёр? На всех зятьёв заезжих домов не напасёшься, а так - у них будет статус повыше, чем у прежних клановых ведьм.
Клирик немного подумал.
- Боюсь, как сестёр ни учи, первой будет Анна. Очень хороша, - понизил голос, - местами лучше меня.
Пророчица ахнула. И чихнула. А вот дрожь прошла. Лоб холодный. Похоже, всё-таки просто продрогла. Тем лучше.
- А ты - пей, - прикрикнул на неё Клирик, - Маленькими глотками. А после этого лезь в кровать, кстати, в мою... И - не стоит разводить при ней секреты. По крайней мере, пока.
Дэффид хмыкнул.
- Какие тут секреты? Всем ясно - Анна будет первой в Камбрии. А то и Британии. Тебя не считаю - ты у меня наособицу. Но у нас есть и королевства поменьше. Дивед. Брихейниог. Наш клан тоже не может оставаться без ведьмы, или как это теперь будет называться. Очень правильно, что по другому. В общем, твоя ученица - хорошо, а ещё и твоя сестра - отлично...
- Хорошо. Сейчас эту вот напою горячим, уложу спать - и договорим, - Клирик повернулся к пророчице, - Кстати, зачем ты лезла в окно? Есть двери.
- У дверей твои большие стоят, у которых лица взрослые.
- Взрослые?
- Ну, с бородами. Да-да, усы я тут наверху у всех видела. Но почему они бород не носят? Хотят выглядеть моложе? Стареть боятся? Так женщины же тоже стареют... Аапчхи!
А чихает уже чуть пореже. Надо, чтоб заснула, пока варево действует.
- Римский обычай.
- А, правило верхнего мира. Ну и пусть. Мне вот лично безбородые мальчики даже больше нравятся. А тебе?
- Всякие, - обтекаемо заметил Клирик, внутри которого уже ворочалась, пробуждаясь, ранняя стадия тоски по оставленному за соседней стеной сыну, - Спи.
- А кто это - Дэффид?
- Мой отец.
- Бог? Ллуд крестился?
- Нет. Человек. Хозяин заезжего дома. И я не богиня. Просто сидха. Спи.
Пророчица кивнула и зажмурила глаза. Честно. Изо всех сил. Чтоб любопытный глазок сам не выглянул в щёлочку. Прежде чем выйти из комнаты, Клирик не удержался и подоткнул ей одеяло. Совершенно инстинктивно.
Лорн ап Данхэм начал день обычно. Пока соседи не сказали, что сидха созвала всех прочих кузнецов в трактир, и что-то им рассказывает... Стало неприятно. Хотя - сам виноват. Недоуважил.
Припомнилось - с ног сбившаяся сидха, что не вылезает из колесничных мастерских, каждый вечер переводит кусок Библии, каждое утро отвешивает сто поклонов в церкви, прибегает к нему домой, раскладывает свои рисунки, и объясняет, объясняет, объясняет. Как рыть. Как сделать, чтобы канал не занесло: 'Я посчитала уклон, смотри...' И рассказывает - что такое уклон, что такое смоченный периметр, вязкость, гидравлическаая крупность. А сама смотрит своими огромными глазищами наивно так, будто Лорн и должен уже знать всю эту холмовую заумь...
А он кивал - и терпел. Не хотел обидеть. Зато как уехала, додумался собрать все её наброски в кучу, да занести приёмному отцу. Мол, я помозговал, и решил - зачем мне шестнадцать лошадей там, где четыре справляются? Тем более, что плата землекопам выйдет куда больше, чем цена двух пар рабочих лошадок
