вспрыгнул на ложе. Девушка по имени Жайма испуганно поджала колени. Ноги демона по щиколотку утонули в мягком ложе, и Джарвис невольно обрадовался, что Элори сам влез в положение, сковывающее маневр. Принц взмахнул Зеркалом, целясь в живот противника – но тут Элори пушинкой взлетел над грудой шелка, сделал сальто над головой Джарвиса и мягко приземлился у него за спиной. Джарвису стоило немалых усилий вовремя парировать молниеносную атаку: его великолепные белые сапоги отчаянно скользили по стеклянному полу, а Элори был босиком, что позволяло ему двигаться легко и точно. Словом, силы противников были откровенно неравны. Джарвиса могло спасти лишь то, что Повелитель Снов явно не собирался кончать с ним сразу, видимо, получая наслаждение от игры с беззащитной и растерянной жертвой.
Джарвис отчаянно бросился вперед, рассчитывая в безумной атаке дотянуться до врага, однако Элори отскочил в сторону, предоставляя потерявшему равновесие принцу возможность проскользить по полу до самой зеркальной стены. Затормозить не получилось, и Джарвис со всего маху влетел в зеркало, которое взорвалось градом осколков. Жайма заверещала от восторга и попыталась подпрыгнуть на своих подушках, уронив на пол покрывало и окончательно обнажившись. Элори рассмеялся и присел рядом с ней, легонько провел кончиками пальцев по затылку ниже линии волос…
Джарвис стряхнул с себя осколки. Ничего острого за шиворот не провалилось, спасибо и на том… Элори с легкой усмешкой следил за перемещениями принца, одной рукой придерживая клинок, а другой поглаживая Жайму. Ему ничего не стоило подпустить противника почти вплотную, чтобы в последний момент снова грациозно ускользнуть. Но Джарвис направлялся совсем не к демону, а самую малость правее – к яшмовому столику, на котором среди брошенных в беспорядке украшений, коробочек и флакончиков лежала вожделенная бронзовая ветка с прозрачным дымчатым камнем.
Демон слишком поздно догадался, какова истинная цель Джарвиса – тот метнулся вперед и выхватил жезл Ар’тайи из-под массивного ожерелья, усыпанного бериллами. Элори бело-зеленой молнией перелетел через комнату, но принц вовремя посторонился, и на этот раз скользкий пол сыграл дурную шутку уже с хозяином комнаты. Повелитель Снов изогнулся в движении, стремясь не удариться о тяжелую каменную столешницу, но в результате инерция повела его в сторону, он потерял равновесие и сам поцеловался с зеркальной стеной, вызвав новый дождь звенящих осколков.
Девушка на кровати хохотала в полный голос и хлопала в ладоши. Зато на лице Элори, когда он поднялся на ноги, не осталось и намека на улыбку: точеные губы сжались в жесткую линию, а бездонные глаза из карих превратились в угольно-черные. Он больше не собирался играть – Джарвис понял, что сейчас его начнут убивать по-настоящему.
Надо было срочно рвать когти, но Джарвис не имел ни малейшего представления, как правильно использовать свою добычу. Тайах успела все, кроме одного – объяснить самое главное! В отчаянии принц с размаху ударил жезлом по той зеркальной стене, что еще оставалась целой.
Сначала ему показалось, что она тоже разлетелась вдребезги. Однако на этот раз осколки не обрушились со звоном на пол, а закружились в блистательном танце, словно неистовая метель. За этой зеркальной метелью уже не было видно ни Элори, ни комнаты, ни девушки – все заволокла пелена холодных серебряных вспышек. Постепенно они становились все меньше и меньше, не то удаляясь, не то сливаясь в странный сверкающий туман. В этом тумане одно за другим проскользнули размытые лица – Жайма, Ломенархик, Элори, прекрасный даже в неистовом гневе… Затем почему-то появился и пропал сам архиепископ Кильседский, потом мастер клинка, убитый Ломенной на барже. И наконец в странном золотистом отсвете явилась Тайах, а рядом с ней – лицо в обрамлении белоснежных волос, которое показалось Джарвису его собственным, но почему-то наполовину скрытое черной маской с серебряной каймой.
Постепенно лица слились в неразличимый поток. Принц почувствовал, как твердь уходит у него из-под ног, и он проваливается в не имеющую названия бездну…
В следующий миг сверкающий туман улетучился, будто никогда не был. Джарвис почувствовал, что его ноги прочно стоят на неровном булыжнике мостовой, а рука все еще сжимает обнаженный меч. Он торопливо вбросил Зеркало в ножны и огляделся.
Над треугольными крышами, золотое и жаркое, пылало утреннее солнце. В створе улицы, меж глухими стенами домов, высилась тонкая высокая башня лишь самую малость ярче нежной голубизны утреннего неба, с куполом цвета меда, за который зацепился маленький, как пушинка, клочок облака. Золотисто-коричневая черепица на крышах казалась дочиста отмытой – видимо, перед рассветом прошел небольшой дождь. Налетел легкий ветерок, принеся с собой запах цветущих деревьев, йода и подгнивших водорослей…
Это был Афрар, столица Алмьяра – одна из его припортовых улочек и стройная башня храма Морской Девы, милосердной ипостаси Атайнет. И все вокруг было настоящее, реальное, а не сотканное загадочной магией из призраков и иллюзий!
Джарвис облегченно вздохнул, словно расправляя легкие свежим воздухом, для порядка испробовал твердость мостовой каблуком сапога и уже хотел направиться в сторону порта – но тут его взгляд упал на собственный рукав. Разорванный от локтя до плеча и вдобавок закопченный непонятно откуда взявшейся гарью, присборенный рукав был БЕЛЫМ! И узкие атласные штаны, столь же грязные и продранные на левом колене, тоже были белыми! Меч Индессы по-прежнему покоился в эмалевых ножнах, а с серебряного пояса осыпались не все рубины. Зато вместительный кошель, обычно висевший справа, исчез вместе со старой одеждой и прежним поясом.
Джарвис помянул тысячу морских чертей, подробно обрисовал, что они должны сделать с Элори Вил’айэном… потом неожиданно замолчал и пристально уставился на Зеркало.
– Что ж, ты сам не оставил мне другого выхода! – наконец произнес он с нескрываемым злорадством. – Ты эту историю начал – ты за все и ответишь!
В последний раз положив руку на эфес, принц повернулся и вместо порта зашагал к известной на весь Афрар оружейной лавке «Ширави и сыновья».
ИНТЕРЛЮДИЯ,
в которой ведется научная беседа, а более ничего интересного не происходит
– Если кому-нибудь из руми доведется увидеть во сне Замок, то еще немало дней после того он смиряет свою плоть молитвой и постом…
Пальцы достойнейшего Анхорайни мало-помалу добрались до большой бусины. Он перехватил четки и сунул куда-то в широкий рукав своего длинного одеяния, чего-то среднего между халатом и рясой, затем взял со стола чашу и вновь отхлебнул вина. Джарвис терпеливо ждал продолжения речей мудреца. Он уже не впервые общался с Анхорайни и знал, до какой степени бесполезно его торопить, а также перебивать.
Поставив чашу на стол, достойнейший утер губы и столь же неспешно продолжил:
– Как я уже говорил, замок демона сновидений, которого иногда зовут Элори Вил’айэном, является очень многим людям, хотя мало кто признается, что видел его хотя бы раз. Но увидеть во сне – одно, а перенестись туда, пусть даже в иллюзорной плоти – совсем иное. Попавший туда и побывавший на балу у Повелителя Сновидений, как правило, обречен. Единственный шанс – отвернуться, уйти, раскаяться… но люди не используют его. Тот же, кто побывал на балу дважды и трижды, будет являться в замок так часто, как сможет, – Анхорайни горестно развел руками. – Эти люди скорее умрут, чем признаются вам, что нога их ступала по полу Зала Зеркальных Колонн, а ноздри вдыхали дым дремотника, горящего в ароматических лампах. Новичка же, который по неопытности осмелится рассказать о своих ночных видениях, они будут порицать и презирать. Но взгляните внимательнее в их глаза! По масляниcтому блеску, по чуть расширившимся зрачкам, по взгляду, на миг застывающему и уходящему внутрь себя, вы отличите постоянного участника празднеств во владениях демона снов. Если и есть какое-то средство прекратить это, не губя самого человека – как губит Святое Дознание в Лаумаре, – то мне оно неизвестно, благородный оль-Меналиэй.
