– Слушай, даже просить неловко… – раскрыла она рот впервые за то время, как они покинули монастырь. – У тебя во вьюках случайно не найдется запасных штанов и какой-нибудь рубахи? А то эта голубая ряса и так-то неудобная, а я еще и весь подол измочила, как ни подтыкала – противно… Мы с тобой почти одного роста, да и кость у тебя нелюдская, а у меня наоборот, широкая для женщины, так что размеры должны совпадать…
Джарвис задумался.
– Рубашка-то найдется, а вот штаны… Не уверен, что ты захочешь надеть кожу на голое тело.
– Если мягкая, то все равно, – без всяких эмоций ответила Тай. – Уж всяко лучше, чем таскать за собой тяжеленную мокрую тряпку и собирать на нее всю грязь, какая встретится на пути.
– Тогда ладно, – Джарвис порылся в укладке и извлек оттуда льняную рубаху со шнуровкой на груди и штаны – значительно более потасканные, чем те, что на нем, давно утратившие глянцевую черноту и с грубой латкой на левом бедре. Тай как ни в чем не бывало подхватила вещи и скрылась в кустах.
Когда она вернулась, о ее монашеском звании напоминал лишь голубовато-серый платок, плотно повязанный на голове. Впрочем, новоменалийские погонщики мулов частенько носили похожие платки, и в полутьме, не видя лица и очертания груди под рубашкой, крепкую Тай нетрудно было принять за одного из них. Она развесила свое облачение на ветвях для просушки и только потом снова подошла к огню.
– Знаешь, а тебе идет, – нарушил молчание Джарвис. – Вот только платок лишний. Сняла бы ты и его, а?
– Не могу, – ответила Тай. – Меня остригли всего пять дней назад.
– Как остригли? – не понял Джарвис.
– Коротко, – бросила Тай с уже знакомой мрачноватой иронией. – Зачем иметь волосы, если все равно всю жизнь ходишь в платке? Только голове жарко да забот по уходу прибавляется. Все неролики под платками – коротко стриженые. Если хочешь, покажу, но потом снова замотаюсь.
Она распустила узел на затылке. Кусок льняной ткани упал ей на колени, и девушка сразу сделалась беззащитно-трогательной – волосы длиной не больше одного ногтя торчали на ее голове серебристым ежиком. За всю свою жизнь Джарвис лишь однажды видел женщину, остриженную столь коротко – служанку на одном из постоялых дворов, только что перенесшую тиф. С тех пор в его сознании такая прическа накрепко связалась с болезнью и страданием…
– Посмотрел? – уронила Тай все с тем же спокойствием. – Тогда я опять завязываюсь.
– Погоди, – Джарвис, не смея прикоснуться к самой Тай, прижал рукой край платка, упавший на траву. – Хочешь, я тебе их отращу?
– Что значит отрастишь? – она пристально взглянула на Джарвиса, приподняв брови в холодноватом удивлении.
– Заклятие такое есть, – попытался объяснить Джарвис. – Понимаешь, у нас на Драконьих островах женщины порой красят волосы в самые немыслимые цвета – почти как у вас в Замке Тысячи Лиц, а уж кто у кого эту моду перенял, понятия не имею… Когда же цвет надоедает, они просто состригают все очень коротко и используют это заклятие, чтобы отрастить новую гриву, которую можно еще раз перекрасить. А я, совершенно случайно, помню, как производится данное воздействие. Оно низкоэнергетическое, так что даже моих сил должно хватить.
– Я как-то упустила из виду, что любое существо твоей расы владеет магией… – Тай внезапно вскинулась. – Слушай, а исцелять ты умеешь?
– Мой предел – неопасная рана типа глубокой царапины. Ну, головную боль снять могу, опухоль после вправленного вывиха… Во-первых, я уже говорил, что у меня низкая энергетика, а во-вторых, тот, кто хоть раз убил, испытывает большие трудности с направлением этого потока. А мне приходилось убивать не раз и не два.
– Очень-очень жаль, – она глубоко вздохнула. – А то у меня на секунду появилась надежда, что мы управимся и без Аметистовой книги… Ладно, если хочешь, попробуй отрастить. Не получится так не получится, я не обижусь.
– Тогда сядь на одеяло.
Тай исполнила просьбу. Джарвис зашел сзади, слегка встряхнул кистями рук и аккуратно возложил их по бокам стриженой головки. Затем представил тонкий луч, выходящий из его точки, именуемой «третьим глазом», и упирающийся девушке в макушку, глубоко вдохнул и четко один за другим произнес десять слогов.
Волосы начали удлиняться очень медленно – прошло не меньше минуты, прежде чем они выросли еще на один ноготь. Когда серебристая щетина превратилась в короткую шерстку холодного светло- пепельного тона, он опустил руки и позволил своей спутнице свободно ворочать головой.
– Щекотно, – растерянно произнесла Тай. – Причем не чешется, а именно слегка щекотно…
– Теперь сами полезут, без моих усилий, – Джарвис опустился рядом с ней на одеяло. – Захочешь, отрастут хоть до середины спины, но это надо час ждать. А вообще на какой длине скажешь, на такой и остановлю. Так что давай пока поужинаем. Рыбу ты, наверное, есть не будешь…
– Почему это не буду? Я ее очень даже люблю, – Тай потянулась к костру и хмыкнула. – Правда, не такую, как эта твоя… Уж прости, но готовкой это можно назвать с очень большим приближением.
– Готовь сама, – обиделся Джарвис. – Разборчива ты не в меру, сестра Тайбэллин.
– Кто из нас простолюдин, ты или я? – огрызнулась она в ответ. – Не беспокойся, в следующий раз сготовлю, как положено, а сейчас съем то, что испортил ты.
– Откуда ты в этом разбираешься? – поинтересовался принц. – Вам же вроде запрещено употреблять в пищу живую плоть…
– А я плевать хотела на этот запрет, – невозмутимо ответила Тай. – В конце концов, я принесла обет не по своему выбору, а только потому, что живу с монахинями едва ли не с рождения. И алхимией увлеклась очень рано, а потом поняла, что таких возможностей, как в монастыре, у меня нигде не будет. Мужчины порой еще смиряются с тем, что женщина занимается делом вместо того, чтобы рожать и штопать, а вот другие женщины – никогда! Так что где я могу не блюсти запреты, там и не блюду – аптекарь мой знакомый мясо к столу подает, я и его ем. Он знает, что я неправильная неролики. А сазанов скодерских я уже давно выучилась самодельным копьем бить, а то скучно в дороге жевать одни гречишные лепешки с медом, – она сняла с огня палочки с рыбой. – Если можно, мне вот эту. Она с краешку пеклась, так что даже не подгорела. Да, в следующий раз сыпанешь этой кошмарной приправы – вырву руки, воткну в задницу и скажу, что так и было!
Следующие полчаса прошли в молчании. Тай, словно и не обругала только что стряпню Джарвиса, с наслаждением вгрызлась в рыбу, заедая ее хлебом и сладким перцем из запасов, данных в дорогу. Джарвис тоже жевал, впрочем, без особого удовольствия – вредная Тай подсунула ему самую неудачную рыбину, не только подгоревшую, но и плохо пропеченную. А серебристо-пепельные волосы тем временем удлинились до шеи, скользнули на плечи…
– Все, останавливай на этой длине, – неожиданно скомандовала Тай. – Длиннее не надо.
– Нашла момент! – раздраженно откликнулся Джарвис. – Все руки в рыбе!
– Оботри об траву и останавливай. В крайнем случае, завтра утром вымою в реке. И поскорее, а то перерастут. Ниже плеч больше, чем на три ногтя – уже роскошь.
Прошипев что-то сквозь зубы, Джарвис кое-как вытер ладони, затем собрал в горсть самые кончики отросшей гривы и произнес те же десять слогов в обратном порядке.
– А до плеч что, еще не роскошь? – не удержался он от мелкого ехидства.
– Длина, оптимальная для человека, не желающего лишний раз беспокоиться о внешнем виде, – отрезала Тай без намека на улыбку. – Сам же и носишь так, ну может, чуть-чуть длиннее…
Неожиданно она замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Знаешь, это так странно… Да, в Замке у меня длинные волосы, и я знаю, как они щекочут шею или треплются по плечам, здесь ничего нового. Но я впервые с волосами на открытом воздухе, и когда их шевелит ветер, это… это приятнее, чем когда гладит рука любимого… – Тай осеклась. – Я глупости говорю?
– Да нет, наверное, – ответил Джарвис, чуть подумав. – Ладно, давай готовиться ко сну. Ночь теплая, так что шатер ставить ни к чему – поспим просто так, завернувшись в одеяла.
– Правильно, не ставь, – кивнула Тай. – Никогда в жизни не спала под открытым небом, надо и это
