глаза. «Неудивительно, что она решилась первой, – пронеслось в голове у Тай, – днем она едва ли не красивее, чем в Замке».
– Я Нисада, старшая дочь князя Лорша, – с расстановкой проговорила сероглазая девушка. – Мне восемнадцать лет, и в четыре года у меня отнялись ноги. Я умею ходить только здесь, в Замке, – и замолчала, выжидающе глядя на друзей.
Берри посмотрел на нее и вздохнул, словно набирая воздуха перед прыжком в воду. Затем медленно провел рукой вдоль лица, груди и ниже…
Те же мягкие густые черные волосы, но отросшие сильно ниже плеч и свалявшиеся, кое-как подрезанная борода, нездоровая полнота человека, которому почти не приходится двигаться, рубаха и штаны из грубой холстины – и беззащитно прищуренные глаза удивительного орехового цвета…
– Беррел анта Эйеме, когда-то прозывавшийся Книжником. Ближайший друг принца Далькрая Вайлэзского и участник его так называемой попытки переворота. Из королевской милости не казнен вместе с принцем, а пожизненно заключен в крепости Идвэл.
Он не назвал возраста – его и так нетрудно было вычислить любому, кто хоть немного знал текущую историю Вайлэзии. Даже с поправкой на то, что тюремное заключение никого не красит – не меньше тридцати.
– Восемь лет… – прошептала потрясенная Нисада. – Тогда же, когда угодил в опалу мой отец… Небось и камера без окна?
– С оконцем, но очень небольшим и на северную сторону. Только кусок неба. Читать, впрочем, можно… если бы было чего. Кстати, я не слыхал имени Лорш в деле Далькрая…
– Так отец и не участвовал ни в чем. Просто высказал сочувствие, – глаза Нисады метнули две молнии.
– Погодите с воспоминаниями, – тихо, но твердо перебила их Тай. – Теперь моя очередь.
Словно мгновенная судорога пронизала все ее тело – она не думала, что это будет так трудно и неприятно – и вот она уже стоит перед друзьями в своем голубом монастырском облачении, в платке и кожаном переднике.
– Меня зовут Тайбэллин, что по-меналийски означает «миндаль», – еще тише произнесла она. – Это потому, что меня выкормили миндальным молоком – мать умерла, рожая меня, а козье молоко я почему-то не могла переварить. Поэтому трех декад от роду отец отнес меня в приют при монастыре Белой богини Неролин, где я и осталась на всю свою жизнь. В одиннадцать лет, заметив за мной способности к алхимии, меня взяла в обучение сестра Рогрет, которая заведовала монастырской лабораторией. Сейчас мне двадцать пять, и лекарства моего приготовления – основа благополучия монастыря, так что покинуть его мне позволят только мертвой, – Тай замолчала на полминуты, а затем, вспомнив, поспешно сдернула с головы платок, обнажая почти наголо остриженную голову. – Вот… никогда в жизни они у меня не были длиннее пяти ногтей. Я только в Замке узнала, что такое прическа.
И снова повисла тишина – трое приходили в себя, впервые увидев друг друга без масок.
– Теперь вы понимаете, почему Тиндалл собрал нас вместе? – наконец задал Берри вопрос, ответ на который был очевиден. Но Тай все-таки сочла нужным озвучить этот ответ:
– Потому что для каждого из нас Замок – единственная возможность жить, как все люди. Потому что, кроме друг друга, у любого из нас в общем-то никого нет, – и не зная, что тут еще можно сказать, просто протянула руку ладонью вверх. В следующий миг ее накрыла крепкая ладошка Нисады, а затем сверху опустилась большая мягкая лапа Берри.
– Вместе до конца света! – воскликнула Нисада с юношеской горячностью. Тай и Берри, как старшие и более сдержанные, лишь улыбнулись друг другу и ей…
– Где смотришь? – внезапно разорвал видение преувеличенно спокойный голос реальной Тай.
– Там, где вы открылись друг другу, – растерянно ответил Джарвис. – Явно не то.
– Да нет, почти попал. Это было дней через двадцать или двадцать пять после исчезновения Тиндалла. Началось все с рассуждений, что знай мы, кто таков Тинд в дневном мире, то могли бы попытаться как-то его разыскать, а так все концы сгинули… кончилось же – сам видел чем. А аккурат на следующий день Элори догребся до меня. В общем, пора было – я уже на весь Замок орала, что, скорее всего, сам Элори Тиндалла и угробил. Избавился, так сказать, от конкурента…
…Ореол белых с серебром волос, словно взметнувшаяся метель – такой ослепительно белой не бывает даже седина. Стразы на искристо-черном шелке наряда – как звезды в ночи; плечи камзола расширены и приподняты жесткой прокладкой, формируя треугольный силуэт, плащ за ними обретает особенное сходство со сложенными крыльями дракона или иной ночной твари. Меналийское одеяние, которое пристало лишь знатнейшим из знатных…
Тай судорожно сглотнула. Обличье, выбранное специально ради нее – в таком наряде не потанцуешь, слишком уж сковывает движения, в нем только на прием к императору ходить… Знает, сволочь, что
– Если я скажу, что абсолютно не причастен к исчезновению Тысячеликого, ты мне поверишь? – эмалевая маска, белая с черно-серебряной росписью, неподвижна, голос ровно спокоен. Невозможно поверить, что это существо именуется Лордом Соблазна.
– Нет, конечно, – сквозь зубы бросила Тай, косясь сквозь перила вниз, туда, где, как обычно, кружились пары. – Разве тебе вообще можно верить хоть в чем-нибудь?
– Твое право, – он рассматривал монахиню-алхимика и ее более чем откровенный наряд совершенно бесстрастно, как давно принадлежащую ему вещь. Но после девяти лет с Тиндом Тай знала и умела достаточно, чтобы не поддаться на провокацию.
– Ты меня позвал только для того, чтобы объясниться? – бросила она с нарочитой грубостью, поигрывая коленом в разрезе. – Или все же хочешь сказать что-то поважнее? Если хочешь, то не тяни, а то у меня задница мерзнет на этом сквозняке.
– Что ж, – Элори изящно оперся рукой о балюстраду балкона. – Меня очень заинтересовало последнее творение Тысячеликого, и я желаю испробовать, так ли оно хорошо, как утверждают слухи. В принципе я мог бы попытаться соблазнить тебя, как любую в этом зале, но почему-то думаю, что напрямую скорее добьюсь своего. Вечной любви не предлагаю, ты достаточно умна для этого, предлагаю пока год, а там видно будет. Уверяю тебя, это будет самый незабываемый год твоей жизни, – он снова окинул девушку оценивающим взглядом покупателя на конской ярмарке.
Тай закусила губу, но вовремя вспомнила, что вуаль не маска и скрадывает черты лица, но не его движение. Выбора нет – Повелитель Снов возьмет свое так или иначе. Кто в силах противостоять ему? Единственное, что она может – продаться подороже. Так дорого, чтобы не только ей самой, но и друзьям хватило!
Неестественно рассмеявшись, она приняла вызывающую позу, вполне подходящую для девушки из дома простых радостей:
– Приглянулась, да? Отрадно слышать, крокодил меня задери – не успела постель от одного любовника остыть, как уже другой лапы тянет! Вот только чем платить собираешься, повелитель мой? Я ведь шлюха дорогая, Тиндова выучка немалого стоит! – и с нескрываемым удовольствием увидела, как дернулись в мгновенном порыве гнева треугольные плечи-крылья.
– Ты еще смеешь говорить о плате? Да любая женщина в Замке обезумела бы, услышав мое предложение! Разве быть со мной не есть уже наивысшая награда для каждой из вас?
– Вот с каждой и спи в таком случае, – Тай говорила уже почти от чистого сердца, а вовсе не по принятой на себя роли. – А я не каждая. Я Тайах.
Если бы после таких слов Элори ударил ее, она бы ничуть не удивилась. Но вместо этого он подошел и, словно в танце, обнял ее за талию – Тай невольно дрогнула, ощутив сквозь тонкую кожу перчаток неожиданное тепло его рук.
– Хорошо, называй свои условия, упрямая девчонка. Надеюсь, что ты не запросишь
