бурные аплодисменты. Они разыграли пастораль о Робине Гуде и девице Марион, встреченную всеобщим шумным одобрением. Потом были опять и пение, и танцы, но, наконец, банкет и бал закончились.
Я возвращалась с Эдуардом и Хани в карете, но Джейк Пенлайон настоял на том, чтобы сопровождать нас. Он ехал верхом возле кареты, сказав, что должен оберегать свою невесту от опасностей скверной дороги и риска встретить какого-нибудь бродягу, который мог попытаться ограбить нас.
Я прошептала Хани:
— Джейк попытается проникнуть в мою спальню.
Он сам это сказал.
Хани шепнула в ответ:
— Когда мы подъедем к дому, я притворюсь, что мне плохо, и попрошу тебя помочь мне.
В Труинде, выходя из кареты, Хани приложила руку ко лбу и простонала:
— Мне так плохо! Проводи меня, Кэтрин, и помоги лечь в постель!
Я сказала, что, конечно, помогу, и отрывисто пожелала Джейку Пенлайону спокойной ночи. Он поцеловал меня в губы — один из тех поцелуев, которые я начала ненавидеть и всячески старалась избежать. Я отвернулась и ушла вместе с Хани в ее комнату.
— Теперь он уйдет, — сказала она. Но Хани не знала Джейка Пенлайона.
Я осторожно подкралась к своей спальне. Не открывая двери, я приложилась ухом к замочной скважине и услышала, как тихо звякнула оконная задвижка. Окно открывали! Верный своей угрозе, Джейк вскарабкался по стене и влез в комнату. Я знала, что, если я войду, то увижу его там.
Я представила себе, как он выскочит из укрытия и запрет дверь. Я буду в его власти, и на этот раз меня ничто не спасет.
Отойдя на цыпочках от двери, я вернулась в комнату Хани и рассказала ей о моих подозрениях.
— Останься на ночь со мной, — сказала она. — Эдуард будет спать в своей комнате. Кэтрин, ты завтра же должна уехать к матушке. Этот человек опасен.
Что это была за ночь! Я не сомкнула глаз. У меня из головы не выходила картина Джейка Пенлайона в моей спальне, готового броситься на меня. Я как наяву слышала торжествующий крик, с которым он схватил бы меня, если бы я вошла в спальню; слышала, как поворачивается ключ в замке. Чувствовала, как его большое, сильное тело наваливается на меня… Все это так ярко рисовалось в моем воображении, что казалось пережитым в действительности.
Заснула я только на рассвете и проснулась поздно, когда в комнату вошла Хани.
— Если он и был здесь, то уже исчез, — сказала она. — Его лошади на конюшне нет.
Я осторожно открыла дверь в свою спальню. Солнце заливало комнату. Оно освещало мою постель — пустую, но смятую. Значит, он спал в ней…
Ярость овладела мной. Он осмелился спать в моей кровати! В моем воображении я видела, как он лежит в ней, поджидая невесту, которая не пришла! Я стояла и глядела на растерзанную постель, и меня охватило чувство беспомощности. Я ощущала себя загнанным животным, которое слышит все ближе лай собак и знает, что беспощадные охотники вот-вот набросятся на него.
Пока что опасность меня миновала. Я все думала, как легко я могла бы вступить в эту комнату вчера ночью и попасться в ловушку.
Он был из тех людей, что неизменно побеждают. Я знала. Но на этот раз этого не должно случиться.
Мне нужно убежать, вернуться домой. Но остановит ли это его? Через шесть недель он отплывает, но к тому времени может случиться так, что я буду носить в себе его семя… Я понимала, что если только поддамся ему, то вечно стану презирать себя. И, в какой-то степени, он тоже. Это не должно случиться. Я должна продолжать сопротивляться.
Мне нельзя было оставаться в доме. В любую минуту он мог приехать. Нужно сделать так, чтобы не остаться с ним наедине.
Я направлялась к конюшням. Увидев это, Хани пошла за мной следом.
— Ты выезжаешь одна? — нахмурившись, спросила она.
— Что-то надо делать. И быстро.
— Нам не следовало допускать, чтобы дело зашло так далеко!
— Вчера ночью он проник в мою комнату. Он ждал там моего прихода. И спал в моей постели!
— Какая… наглость!
— Хани, что мне делать?
— Подожди здесь, — сказала она. — Я поеду с тобой. Тогда ты не будешь одна. Мы поговорим по дороге.
Я вернулась в дом вместе с нею, подождала, пока она наденет костюм для верховой езды, и мы взяли лошадей и выехали в направлении, противоположном Лайон-корту.
— Уеду домой, — сказала я.
— Ты поступишь правильно.
— Мне придется сделать это тайком. Пожалуй, через день-два.
— Я буду ужасно скучать по тебе. Джейк Пенлайон упорен, но, надо отдать ему должное, он женится на тебе.
Я засмеялась.
— Ты можешь себе представить супружество с таким человеком? Он постарался бы превратить тебя в рабыню.
— Не думаю, что ты из такого теста, из которого лепят рабов!
— Иногда я чувствую желание заставить его понять это.
Она странно посмотрела на меня:
— Тебя как будто влечет к нему, Кэтрин?
— Просто он мне настолько отвратителен, что я испытываю удовлетворение, когда перечу ему.
— Мне кажется, его жена будет не слишком счастлива. Из него выйдет неверный и требовательный муж. Я слышала рассказы о его отце. Нет ни одной девушки в селении, которая была бы от него в безопасности.
— Я хорошо его знаю. Такой человек мне совершенно не подходит.
Мы выехали на гребень холма и смотрели вниз на очаровательную деревушку Пеннихоумик, с домиками, лепящимися вокруг церкви.
Я сказала:
— Как мирно она выглядит! Давай спустимся туда. Мы пустили лошадей шагом с крутого склона, но, едва въехав в извилистую улочку с островерхими домами, нависающими своими верхними этажами над булыжной мостовой, я попросила Хани остановиться, так как увидела человека, скорчившегося на пороге одного из домов. Что-то в его позе показалось мне зловещим.
— Давай вернемся, — сказала я.
— Почему?
— Погляди на этого человека. Клянусь, это чума! Хани поняла с полуслова. Она быстро повернула лошадь. У подножия холма мы увидели женщину, идущую навстречу. Она несла кувшины и, очевидно, ходила к ручью за водой. Она закричала нам:
— Держитесь подальше, добрые люди! Потница пришла в Пеннихоумик!
Мы въехали вверх по склону так быстро, как только могли, и лишь на вершине холма обернулись, чтобы посмотреть еще раз на пораженное страшной болезнью селение. Я вздрогнула. К исходу этой ночи в маленькой деревушке многие семьи погрузятся в скорбь. Эта мысль устрашала. Но на обратном пути мне в голову пришла одна идея.
Я уже вполне осознала, что мне вовсе не хочется уезжать домой. Мне хотелось получить удовольствие от того, что я смогла перехитрить Джейка Пенлайона, и зараженная Пеннихоумик навела меня на мысль, как это сделать.
Я сказала:
— Слушай, Хани, если я уеду домой, он может выбрать одно из двух: либо бросится в погоню и, возможно, поймает меня, ибо выместит злобу на вас. Он жесток и беспощаден. Будь уверена, он не проявит милосердия. Убегать нет смысла. Я останусь здесь, но перехитрю его. Я собираюсь заболеть потливой
