горечь. Меня всегда волновало то, как он ко мне относится, было небезразлично это мне и сейчас.
— Где мы расположимся на пикник? — спросил Джоселин.
Я весело рассмеялась.
— Кажется, этой зимой я развлекаюсь на пикниках гораздо чаще, чем в летнюю пору!
— Я никогда не забуду тот пикник у пещеры: ты и я! — сказал он.
— А я никогда так не пугалась, как тогда, когда этот пес вошел в пещеру!
— Но вместе с тем ты была счастлива, — ответил он. — Я понял, что тогда ты любила меня!
— Я это тоже поняла: опасность раскрыла мне глаза.
— Присцилла, ты еще так молода! Он повернулся и поцеловал меня, на устах его горели нежность и страсть.
— Пойдем в ту комнату? Скорее всего, она служила им помещением для переписки рукописей. Я принесу из лодки одеяла, и мы расстелим их на плитах, а потом мы что-нибудь перекусим.
— Звучит заманчиво, давай так и поступим! Мы рассмеялись, после чего я расстелила скатерть и достала пирожки с говядиной и сидр, чтобы утолить жажду.
— Вот это да! — сказала я. — Да здесь еды на троих! Наверное, здесь доля и Кристабель?
— Как это мило с ее стороны — оставить нас вдвоем! — сказал Джоселин.
— Ты думаешь, она специально так подстроила?
— Да, — ответил он.
Я задумалась: в этом я была не уверена. Мы прислонились к стене комнаты, и сквозь остатки крыши я стала наблюдать за туманом.
— Какое странное место! — произнесла я. — Слуги говорят, что по ночам здесь можно заметить огоньки.
— Слуги всегда говорят что-нибудь подобное. Тебе страшно?
— С тобой — нет!
— Очень рад слышать это. Тебе никогда больше не придется бояться, Присцилла, пока рядом с тобой я. Я — твоя защита!
— Ты меня успокаиваешь! Попробуй этого пирога, очень вкусно.
— У Харриет хороший повар.
— У нее все самое лучшее!
— Мы должны быть очень благодарны ей: она столько для нас сделала!
Я согласилась с ним. Затем мы поговорили о нашем первом знакомстве и о заманчивой возможности свадьбы. Мне уже приходилось слышать о бегстве девушек со своими возлюбленными. Однажды случился большой скандал, когда девушка убежала с мужчиной, который был двадцатью годами старше. Он оказался авантюристом, но было слишком поздно, и семье не удалось помешать их браку. Девушке было всего лишь четырнадцать.
Четырнадцать было и мне, и я собиралась выйти замуж хоть и не за искателя приключений, но за изгнанника. Но я ничего не могла поделать: я была влюблена и собиралась начать новую жизнь. И одновременно мне было горько, так как своим поступком я глубоко обижала мать. Что касается отца, то пусть себе бушует, сколько его душе угодно… Правда, ничего такого не случится, скорее всего, он пожмет плечами и скажет: «Ну, это же Присцилла!»
Мы были так счастливы — мы говорили, строили планы на будущее, хотя про себя я пыталась понять, чувствует ли он сейчас то же, что и я? Чувствует ли, что во всем этом есть что-то неземное и что вряд ли наши замыслы когда-нибудь сбудутся?
Мы вернемся домой, скажем Харриет, что хотим пожениться. Она найдет нам священника, и мы присягнем перед ним, а потом подплывет корабль и переправит нас во Францию. Против нас поднимутся голоса, но через какое-то время все увидят, какой негодяй этот мерзкий Титус Оутс, и мои родители поймут, что бесполезно горевать над уже свершившимся.
— Когда моя мать была еще маленькой девочкой, ей пришлось уехать во Францию, — рассказывала я Джоселину. — Вот странно! Будто история повторяется!
Мы продолжали беседовать о том, что будем делать, когда поженимся. Мы вместе объедем прекрасные земли Франции, а затем вернемся и будем жить в его доме, в Девоншире, в самом прелестном графстве Англии. Нигде больше трава не была столь зелена, и нигде больше не было столь рыжей почвы, что означало плодородие, сливки там были жирнее, а говядина — вкуснее!
— Ты станешь госпожой всего Девона, моя милая Присцилла, когда выйдешь за меня замуж! — сказал он.
Так мы сидели, рука его обнимала меня, я же крепко прижималась к нему, и мы промечтали целый час или даже больше. Вдруг я заметила, что вокруг нас сгустились сумерки. Однако больше трех часов дня быть не могло, а значит, до захода оставалось еще больше часа. Грегори предупреждал нас, чтобы мы вернулись до наступления сумерек, поэтому уехать с острова нам надо было не позднее половины четвертого.
— Как вдруг стемнело! — сказала я. — Наверное, уже позднее, чем нам кажется?
Я поднялась на ноги и тут же ощутила холодную промозглость воздуха.
— На море туман, — сказал Джоселин, и, когда мы вышли из комнаты, оказалось, что он прав.
— Ты только посмотри! — с испугом воскликнул он вдруг, — В нескольких футах от нас уже ничего не видно!
Я подошла к нему, и он обнял меня.
— Нам даже лодку будет не найти, — продолжал он.
— Надо попробовать, — ответила я.
И сразу же споткнулась о выступающий камень. Слава Богу, Джоселин успел подхватить меня и не дал упасть.
— Нам надо быть очень осторожными, — предупредил он. — Ты могла пораниться.
— Ты спас меня, Джоселин!
— Я всегда буду рядом с тобой, чтобы спасти тебя, клянусь!
Я взяла его руку и приникла к его груди. В самом воздухе, казалось, витает зловещее предупреждение. Все вокруг было окутано мрачным туманом, и застывшие серые руины были, как будто из потустороннего мира. Ни ветерка, ни плеска волн: будто Джоселин и я очутились на другой планете.
Поняв, наконец, в какую ситуацию попали, мы в страхе переглянулись. На ресницах и бровях Джоселина появились капельки росы, и снова на меня нахлынул шквал чувств, потому что лишь теперь я осознала, в какой опасности он сейчас, и что время, проведенное на острове, поистине драгоценно для нас обоих, так как, если враги схватят его, эта белокурая голова очень быстро слетит с плеч. Я никогда не расспрашивала его о том, как умер его отец, я не хотела знать этого. Я хотела забыть о том, что это произошло, и заставить его забыть об этом.
— Что нам делать? — спросила я.
— Мы ничего не можем сейчас сделать. Лучше вернуться назад: у нас есть одеяла и какое ни есть укрытие. Мы даже не представляем себе, далеко ли этот туман простирается, потому что сидели в четырех стенах.
— А может, нам попытаться выбраться отсюда на лодке?
— Мы можем не найти ее, и помнишь, как минуту назад ты поскользнулась? Тропинки почти не видно, мы не знаем, куда идти. Нет, безопаснее остаться здесь, пока не спадет туман. Даже если мы и найдем лодку, глупо пытаться достичь берега: нас может унести в море.
Конечно, он был прав. Мы вернулись назад, в стенах было значительно теплее. Мы опустились на одеяла, и он обнял меня.
— Богиня судьбы сопровождает нас, — сказал он. — Мы здесь одни, вдали от всего мира, отрезаны от него покровом тумана. Присцилла, ты не находишь, что это заманчивая перспектива?
— Да, конечно, но я думаю, что будет дальше?
— Но все знают, где мы, и поймут, что произошло. Они не будут волноваться за нас. Думаю, в доме понимают, что у нас достаточно здравого смысла остаться здесь и переждать туман.
— Но это может затянуться надолго, Джоселин.
— Вряд ли: скоро поднимется ветер и развеет туман.
— Интересно, сколько сейчас времени?
