укладывалось предположение, будто кто-то из них будет её осуждать! Наверное, недоумение отражается в её глазах, потому что Маша спешит объяснить:
— Мы считали ваш брак таким благополучным!
Теперь ей становится понятной поговорка: чужая семья — потемки! Что такое, благополучный брак?! Скорее всего, в это понятие каждый вкладывает свой смысл. Но главное условие — он должен таковым внешне!
— Вот уж не думала, что выгляжу легкомысленной в глазах твоего мужа.
— Моему мужу угодить трудно. В основном он живет старыми догмами: жена — одна на всю жизнь; жена, да убоится мужа своего; Бабья дорога — от печи до порога; волосы длинные ум короткий… И так далее. Плюс кое-что из новенького, вроде того, что материально независимая женщина бедствие для семьи.
— Да ты что! Вот уж никогда бы не подумала… Как говорится, 'выпьем, добрая подружка', а там разберемся.
Евгения достает из холодильника яблоки, лимон и задумывается:
— Где то у меня была шоколадка.
— У меня — с собой, говорит — Маша и вытаскивает из сумки коробку ассорти. Ликер американский, шоколад — российский. Хоть чем-то мы можем похвастаться!
Она смотрит на Свет сквозь узкую рюмку, которая отцвечивает рубином, и предлагает:
— Давай выпьем за новое бабское счастье!
Маша пригубливает рюмку, в то время, как хозяйка квартиры сгоряча опрокидывает на себя все содержимое. И смущается. Наверное, импортные ликеры надо пить интеллигентнее, это же не самогон!
— Я тебе завидую, — говорит гостья и внимательно смотрит на нее. — У тебя даже глаза засияли, будто ты их от чего-то отмыла.
— От розовой пелены, — подсказывает Евгения.
— Аркадий тебе изменял?
— Нет, с чего ты взяла? А-а… Что ещё другое можно предположить? Тем более, все знают, он не пил. Не изменял. И даже меня не бил!
— Зря ты задираешься, — грустно говорит Маша, — просто каждый судит по себе…
Чем-то мрачным тянет от Машиного тона. Какой-то безысходностью. Безнадегой, как сказал бы Аристов.
— У Сергея есть другая женщина? — все-таки брякает Евгения; видимо, ликер уже начал оказывать свое раскрепощающее действие.
— Сейчас, возможно и нет. Раньше была.
— А как ты узнала? Почувствовала?
— Ничего я не чувствовала. Чтобы пользоваться чувствами, их надо иметь…
Маша замолкает и смотрит в бокал, будто собирается в нем, как в магическом кристалле, разглядывает давно минувшее. Наконец, она отрывает взгляд и усмехается.
— Все произошло, как в кино. Вечером я возвращалась от больной тетки. Тогда, кроме отца, я ухаживала ещё и за нею. Минут сорок ждала троллейбуса, не дождалась и решила поймать такси. Собственно, шафер не хотел останавливаться, но я буквально кинулась под колеса… И представь себе, на заднем сиденье ехал верный супруг Сережа со своей пассией.
— Ты устроила ему скандал прямо в машине? — с неожиданным для самой себя интересом спрашивает Евгения — ей подобного переживать не приходилось и она пытается представить, как ведут себя в столь пикантных ситуациях воспитанные, интеллигентные женщины?
— Смешно, — невесело усмехается Маша, — что я сама бы не заметила мало ли кто едет в такси, кроме тебя? Даже, когда девица, не сориентировавшись, продолжала приставать к нему: 'Сереженька, почему ты меня не обнимаешь? Почему больше не целуешь?', я все ещё ловила мух — мало ли на свете Сереженек? Но судьбе, видимо, было угодно ткнуть мня носом в мое же грязное белье…
Она переводит дыхание и тоже, как Евгения, залпом выпивает ликер.
— В общем, нашего таксиста остановили гаишники. То ли он что-то нарушил, то ли они в это позднее время подрабатывали…Словом, Сергей вылез и предъявил свои корочки. Оказывается, он посчитал, что раскрыт, и не стал больше прятаться. Решил почему-то, что я села в это такси не случайно… Тоже мне, следователь, не мог проинтуичить! Я бы так ничего и не заметила, потому что в этот момент была занята мыслями об отце: поужинал он сам или ждет, что я приеду, его покормлю… Я вышла у нашего дома, а Сергей немного задержался. Скорее всего, заплатил таксисту, чтобы довез девушку до места. Он догнал меня и мы молча добрались до квартиры. Я молча покормила отца. Молча легла в супружескую постель. Только сказала, подам на развод. На что он ответил: 'И не мечтай!' К счастью, тогда мне подвернулась возможность, отвезти в Америку группу наших бизнесменов.
— Я помню, ты приехала оживленная, посвежевшая!
— Еще бы! Я наконец вдохнула свежего воздуха!
— Тебе так понравилась Америка? — уточняет Евгения; она не любит тех, кто хает Россию.
_ При чем здесь Америка! Я смогла представить себе воочию возможную жизнь без Сергея. Опьяняющее чувство!
— Можно подумать, ты его рабыня! — слова Виктора, впрочем, не подходят к этой ситуации, ибо здесь явно не добровольное рабство.
— Рабыня — это ты правильно сказала! Сергей предупредил меня, чтобы о разводе я и не мечтала! Мол, если трепыхнусь, он не посмотрит, что жена, в тюрьму меня упрет. Думаешь, это — пустая угроза? Он — страшный человек!
Она вздрагивает. Сергей — майор милиции. Евгения слышала, что но жестокий, беспощадный человек, но прежде не примеривала эти слухи к Маше. Раз живет с ним, значит, нашла свой подход.
— Я его боюсь, — тихо говорит Маша. — Он сделает со мной все, что захочет и никто меня не спасет…
Евгения от огорчения чуть не плачет. О ком угодно она могла такое подумать, но чтобы Маша — эта необыкновенная женщина — была несчастлива?
— Как же ты за него замуж-то вышла, за такого?
— В женихах они все добрые, тебе ли не знать? Стал ухаживать, сделал предложение. Мне казалось, что он сможет спасти от моего унылого быта. К тому же, у постели больной мамы я прочла уйму романов с честными и умными сыщиками в роли благородных героев. И тут возник Сергей. Так на героя похожий… Я честно старалась полюбить его, но не смогла!
— А тебе не страшно — всю жизнь прожить без любви?
Маша внимательно смотрит на нее.
— Не ожидала, Женечка, что ты такая… эмоциональная! Разве ты не знаешь, что далеко не все люди любят? Многие не умеют этого делать, а многие хотели бы любить, но некого. Ждут — пождут, да так без любви и обходятся. Становятся холодными, равнодушными. И детей рожают равнодушных. Сыну всего восемнадцать, а он уже во мне не нуждается!
Маша говорит о сыне безо всякого перехода, но Евгения чувствует, как страдает её душа. Ее мысль мечется в поисках подходящих, слов.
— Скажи, хотя бы интимная жизнь дает тебе что-нибудь?
Должны же в жизни человека быть какие — то приятные моменты! Но Маша лишь печально улыбается.
— Дело в том, что я — фригидна. По — крайней мере, так говорит обо мне Сергей. Приходится ему верить, ведь другого опыта у меня не было.
— А ты хотела бы… изменить ему? — спрашивает Евгения и мысленно мол, как ты могла такое обо мне подумать?! Но слышит ошеломляющее:
— Я бы хотела наставить ему рога, чтобы он ходил и потолок ими царапал! — выпаливает она и тут же мрачнеет. — Только где же я найду мужчину, с которым это можно было бы проделать? 'Посмотришь с холодным вниманием вокруг', как говорил Лермонтов, и всякое желание пропадает. Почему-то я не привлекаю своим видом мужчин стоящих. Все какие-то безликие возле меня крутятся. Может, потому что сама и такая?
