— Ты? Комплексуешь? — Евгения вспоминает уроки Виктора. — Да ты если захочешь, любой мужик будет твой! Тут важно золотую середину чувствовать: и не доступной не выглядеть, и доступной не казаться.
— Хочешь сказать, это — целая наука?
— Конечно! 'Ведь только тех мы женщин выбираем, которые нас выбрали уже!' Это сказал мужчина… А как ты определяешь: стоящий мужчина или нестоящий?
— По единственному признаку — вызывает человек симпатию или нет. А главное, я не люблю высоких мужчин. В каждом из них, я уверена, есть какой-нибудь скрытый порок!
Евгения вспоминает высокого, статного Сергея, на котором, наверняка, не одна женщина останавливает взгляд. Это ж надо так насолить жене, чтобы её антипатию вызывал даже рост мужчины!
После ухода Маши она Бродит по квартире и никак не может успокоиться: что происходит? Женщина, с которой любой другой мужчина считал бы за счастье прожить жизнь бок о бок, несчастлива!
Глава седьмая
Спит Евгения вполне спокойно, как человек с чистой совестью. Всего каких-нибудь полгода назад подобная грешная жизнь ужаснула бы её, недолго лишив сна и покоя. Но сна её лишает телефонный звонок в то время, когда электронный часы показывают два ночи!
— Жека, привет! — говорит в трубке такой отчетливый голос Аристова, будто он звонит из автомата перед её домом. — Я тебя не разбудил?
— Что ты! — говорит она сквозь зубы. — Я как раз стреляла из лука.
— Ах, да, ведь у вас два часа ночи, — вроде спохватывается он, но в голосе никакого раскаяния не слышно.
— Действительно, уже так поздно, а я все стреляю… Спокойной ночи!
— Погоди, не вешай трубку! Я все-таки из Швеции звоню, не из какой-нибудь Кукуевки! Такие бабки палю, чтобы только узнать, как ты себя чувствуешь?
— Отлично! Еще пара таких ночных звонков, и я буду вполне готова.
— К чему?
— К психушке!
— Все может быть, Женечка. Ты мне так плохо приснилась! Дай, думаю, позвоню: не заболела ли? Говоришь, у тебя все в порядке?
— Не все. Опять проклятая память барахлит! Если бы я не забыла выключить телефон, спала бы сейчас, как все нормальные люди!
Она бросает трубку.
Так хорошо спала, и на тебе! Подлый Аристов. Неужели он будет постоянно держать её в напряжении? Сколько лет, из года в год они проводили вместе праздники и никогда — за все эти годы, ни разу! — она не подумала о нем, как о мужчине. То есть, увидев его впервые, она, конечно, отметила незаурядность Толяна — вполне в её вкусе. Но и только! Он был чужой муж. Она — верная жена. И по привычке, не заглядываться на чужое, она запретила себе о нем думать.
Но в каждом минусе есть свои плюсы, усмехается Евгения. Ушел сон пришли мудрые мысли. Например, исчезает куда-то прежняя её нерешительность по поводу работы: менять ли её на другую, но высокооплачиваемую?
В самом деле, неужели хороший архитектор — знай наших! — пропадет, если на новом месте у него что-то не заладится? В конце концов, под лежачий камень вода не течет. Не помрет с голоду! В крайнем случае, можно пойти работать кондуктором — они все время требуются… То есть, Евгения знает, что до такой крайности она вряд ли дойдет, но приятно думать о себе, как о женщине, умеющей самостоятельно находить выход из трудных положений.
Она чуть не бросается искать визитку президента строительной фирмы, но в последний момент резонно замечает: во-первых, третий час ночи, во-вторых она не в Швеции, а в третьих, неплохо бы переговорить со своим нынешним начальством. Полная планов и надежд она пять засыпает…
Утром Евгения успевает переговорить с матерью и с Никитой. Поскольку с сыном отношения у неё доверительные и — устами младенца глаголет истина! она решает сообщить о своем ночном решении ему первому.
— Как думаешь, Кит, стоит мне переходить на работу в частную фирму? Приглашают…
— А как у них с оплатой труда?
— Обещают платить намного больше, чем в НИИ.
— Тогда, чего думать? — удивляется сын. — Конечно, переходи. Тебе вовсе неплохо сейчас приодеться, а знаешь, сколько сейчас стоит клевый прикид?
— Разве тебе самому он помешает?
— Я — мужчина, — говорит он. Для меня главное аккуратным быть!
Интересно, где это он набрался такой взрослой мудрости?
— Кстати, — продолжает Никита, — отец мне на осень клевую куртку купил. Его друг в Финляндию ездил, и он ему заказал!
В голосе сына слышится восхищение заботливым отцом, и Евгению это почему-то задевает. Правда, она не подает вида: разве сын не должен любить отца? Потому как бы между прочим говорит:
— Вот и хорошо. Тогда тебе ещё осенние ботинки купить, и ты одет обут!
Но Вера Александровна, видимо, слышит их разговор, потому что говорит в трубку.
— Обувь Никите я куплю. У меня знакомая в обувном работает, у них прямые поставки из Германии. Обещала подбросить отличные туфли. Пока эта обувь — самая лучшая!
Казалось бы, радуйся Евгения, от всех забот тебя освободили, но ей почему-то грустно: умри она сейчас никто ничего не потеряет. У матери рядом любимый внук. У Никиты — бабуля и отец. Официально, конечно, у него и мать и отец есть, но он в ней не особенно нуждается…
— Кажется, у вас, Лопухина, застой в крови! — ставит она себе диагноз. — Мозг неактивно обогащается кислородом, вот и лезет в голову всякая дурь! Сделайте-ка вы зарядку, да примите холодный душ! Успокаивает.
Уже закрывая дверь квартиры, она вспоминает, что вчера, за весь день ей впервые не позвонила Надя. И это в выходной, когда обычно они звонили друг другу по несколько раз!..
— Не ожидал от тебя Лопухина, не ожидал! — бушует главный архитектор. — Я понимаю, рыба ищет где глубже, а человек…
— Где рыба! — меланхолично подсказывает из-за соседнего кульмана мужчина техник.
— Молчи! — трагическим жестом театрального актера приказывает ему главный специалист.
Эту бурную реакцию вызвало робкое сообщение старшего специалиста Лопухиной о том, что ей предложили работу референта. Конечно, главный привык к ней — после окончания института это первое пи пока единственное место работы Евгении.
— что такое — референт? Мальчик… то есть, девочка на побегушках. С твоими способностями, Женя, продаваться частникам!
— Вы даже не представляете, как близок тот день, когда и наш проектный станет частным! — опять встревает в разговор техник. — Иди, Женя, раз зовут — фирма надежная! Валентин Дмитриевич — господин хваткий.
— Вот именно, хваткий! А там, где хватают, нет места творчеству!
— Ах, как творчески мы планируем на объектах унитазы и биде! — тихонько бурчит техник, все же опасаясь гнева главного. — Шарашмонтаж истинное название нашей конторы!
Евгения с сожалением понимает, что главный специалист, увы, безнадежно отстал от жизни, но пока он в государственном институте, никто его в должности не понизит и оклад не уменьшит. Он много лет громогласно презирает предпринимателей, по привычке называя их рвачами и хапугами, но в глубине души, наверное, понимает, что уж его-то никто на должность референта не позовет.
