за старого козла! Почему — то именно в сорок лет я все чаще стал об этом думать… А почему вы не спрашиваете, как другие: а где ваша жена? — Он кого-то пискливо передразнивает и сам же отвечает: — А наша жена — в Австралии. У них там тетя. Поехала десять лет назад с визитом дружбы и вышла замуж за тамошнего фермера. Немножко пожила и заскучала. Захотелось ей, видите ли, кого-то из родственников рядом иметь! Моя примадонна первая и откликнулась. 'Хоть где, лишь бы не здесь!' Но ведь здесь, между прочим, родина!
— На этот раз мне приятно вас слушать! — откликается Евгения. — Я, знаете, такой махровый, прямо-таки квасной период, что даже стесняюсь этого. И жить куда-то отсюда ни за что не уеду! Если бы от меня что-то зависело, я бы все отдала, чтобы сделать Россию богатой и процветающей. А когда я вижу наших государственных деятелей, с протянутой рукой стоящих перед какой-нибудь Америкой или Германией, думаю: какие же вы жалкие, и чем мы заслужили такое ничтожное правительство… Смешно, да?
— Ничуть. И фраза — за державу обидно! — мне близка… Все-таки, недаром я вас высмотрел: родная душа!
Виталий останавливает машину у её дома.
— Неужели мы с вами вот так и расстанемся?
— Так просто? Ни за что! — смеется Евгения. — Как вы в субботу говорили? Рука дающего не оскудеет? Пора в эту руку что-нибудь и положить. Хотя бы традиционную чашечку кофе…
Он веселеет и, закрывает машину, берет с заднего сидения большой яркий пакет. Лифт стоит внизу. Евгения всегда загадывает: если внизу, то будет какое-нибудь приятное известие… Может, наконец позвонит пропавшая подруга?!
Когда она открывает замок своей квартиры, из соседней двери выглядывает Кристина. Они с мужем переселились сюда недавно — поменяли две однокомнатные на трехкомнатную — но она охотно общается с Евгенией и первое, что сделала, пригласила Лопухину на новоселье. Сосед — первый друг!
— Женя, говорит Кристина, — тут к тебе приезжали… — она медлит, вспоминая. — Не буду мучаться: они оставили тебе записку и два ящика фруктов.
— Это Ткаченко, больше некому! — вслух угадывает Евгения. — Вот неугомонные люди: свой урожай с дачи собирают, кое-что себе оставляют, а остальное — друзьям развозят… Неужели в какой-нибудь Австралии или Новой Зеландии можно найти таких людей?!
С помощью Валерия она затаскивает ящика к себе в прихожую, предварительно щедро поделившись с соседкой.
— Сколько раз просила: не привозите! — растроганно говорит Евгения. — А они все тащат и тащат. Девиз у них, видите ли, такой: сам будешь есть, подавишься!
Семью Ткаченко она любит — это самая веселая и жизнерадостная пара из всех, которых она знает. Четвертая и последняя пара из их постоянной компании. Время от времени к ним присоединяются и другие, но раньше было так: Аристовы, Зубенко, Ткаченко и Лопухины. Теперь, наверно, вместо Лопухиных они найдут кого-то другого. Или примут Аркадия с новой женой вместо Евгении…
Она смотрит на ящики, в которых аккуратно перегороженные фанеркой, лежат краснобокие груши, желто-восковые яблоки, огромные белые сливы и рыжие персики — все необычных редких сортов. У Ткаченко хобби — сажать и выращивать фрукты, которых нет у других. Они гордятся, когда знакомые ахают и хвалят их урожай.
Евгения складывает почти экзотические вымытые фрукты на большое блюдо и невольно вздыхает.
— По какому поводу, синьора, из вашей груди рвется такой глубокий вздох? — спрашивает Виталий, выкладывая на кухонный стол кучу каких-то банок и пакетов с яркими наклейками: чего здесь только нет! Даже консервированные ананасы!
— Вы готовились к какому-нибудь пиру?
— Что вы! Просто сегодня понедельник. В этот день я загружаю свой домашний холодильник.
— Час от часу не легче! Оставить пустым ваш холодильник!
Он улыбается.
— Вот уж мой холодильник никогда не бывает пустым.
— Тогда вы нехило живете! — говорит она словами Никиты.
— У меня свой магазин, — объясняет он как бы между прочим, — а поскольку моя дочь — Анджела — не утруждает себя хождением в предприятия торговли, приходится делать это самому.
— Она живет с вами?
— Да. Ей, как и мне не улыбается жить на чужбине. Мы поделились: мама с сыном в Австралии, мы с дочерью здесь. Анджела учится на втором курсе университета. Хочет, как папа, быть филологом, но работать по специальности, а не содержать магазин. Хорошо не думать о куске хлебе, когда об этом уже кто-то побеспокоился…
В его голосе прозвучала горечь, и Евгения думает, что с дочерью у него случаются размолвки. Она покатала во рту его имя: Виталий. Три слога! Нельзя ли покороче? Никто же не зовет, например, Анатолий полным именем. Говорят просто: Толян!
— У меня, Таля, есть вчерашняя окрошка, — предлагает она и наблюдает, как он среагирует на такое сокращение?
По глазам видит: понравилось. Но он делает вид, что не заметил и спрашивает:
— Окрошка на квасе?
— На квасе. Я сама его делаю.
— Вы не представляете, Женечка, как я соскучился по домашней окрошке! Пытался заказывать её в ресторане, но это же совсем не то!
Он достает из прямо-таки безмерного пакета бутылку шампанского и 'кока-колы' и говорит извиняющимся тоном:
— Я бы с удовольствием с вами выпил, но придерживаюсь железного правила: за рулем — ни капли!
— Так это же здорово! А вы вроде виноватым себя чувствуете. Зато теперь и я могу честно признаться: не люблю алкоголь. Не испытываю от него никакого удовольствия! А поскольку все вокруг его любят, чувствую себя как бы не от мира сего.
Она наливает Виталию тарелку окрошки и с удовольствием наблюдает, как он её уплетает! Прекрасен мужчина, который ест с аппетитом. Почему её раздражало, как Аркадий жует или пьет? Он ведь ел аккуратно, борщ на рубашку не проливал…
— Женечка, — вдруг умоляюще произносит её гость, — а я могу у вас попросить добавки?
— Ради Бога, — спохватывается она. — Я же наготовила, как на маленькую свадьбу. Ждала, что сын приедет — он у бабушки, подруга придет… Ни того, ни другого!
И тут звонят в дверь.
— Жека! — бросается ей навстречу сияющая Надя. — Ты не представляешь, что нам с Вовиком сегодня пришлось перетерпеть, пока его не развели! Он взял отгул, я тоже. Ты, кстати, по мне не соскучилась? Я — ужасно! Мы пришли к тебе отметить развод!
— Поздравляю!
Володя скромно стоит у двери, снисходительно посматривая на фонтанирующую эмоциями Надю. А та как раз заглядывает в кухню.
— Ты не одна? Здравствуйте! Мы вам не помешали?
— Нет. Хотите есть?
— Еще бы! — тараторит Надя, не в силах унять возбуждение. — Мы голодные, как волки, но не беспокойся, у нас все с собой! Ты у нас теперь женщина холостая, вряд ли себе готовишь!
— На этот раз вы ошиблись: своих гостей я угощая окрошкой.
— Почему же только окрошкой? — выходит из кухни Виталий. — В течении пяти — десяти минут мы сможем приготовить дополнительно несколько блюд. Все это сравнительно недорого продается в магазине Виталия Еланского!
— Я вас где-то видел? — наконец прорезается голос и у Вовика; на рекламную речь владельца магазина он не обратил никакого внимания — видно, его ещё не отпускают собственные впечатления. — Вспомнил! Я видел вас в ресторане. Ну да, ведь это вы украли у нас Евгению?! Ох, и шустрые эти штатские!
