подать машину к подъезду. Если сомневаетесь, спросите у Жени — я родился за рулем!
— Во всем, что касается машин, Толяну можно доверять безоговорочно, — поддерживает его Евгения.
— Только машин? — спрашивает Толян и смотрит на неё в упор.
— Ладно, не заедайся! — говорит она спокойно, а сердце почему-то начинает биться у неё гораздо чаще, чем нужно. — Тебе можно доверять во всем!
— Спасибо, — кланяется он и берет у Виталия ключи, которые тот отдает ему с великой неохотой.
— Машину подать к твоему подъезду?
— К моему, — кивает Евгения, делая вид, что жутко увлечена происходящим на экране.
Когда Толян уходит, она берет за руку Виталия.
— Не напрягайся, ничего с твоей машиной не случится. Раз уж так получилось, давай с тобой сегодня расслабимся.
— Давай, — бледно улыбается тот, — но если бы я знал, что здесь такие порядки, я мог бы машину оставить дома, чтобы сюда доехать на такси… Впрочем, не обращай внимания, во мне проснулся куркуль.
— Это пройдет, — она великодушно похлопывает его по руке.
Сегодня Евгения очень великодушна. Любовь ко всему миру переполняет её. Как хорошо! Как она довольна жизнью! И какое это все-таки свинство!
Ей хочется плакать и, чтобы не давать себе послабления на людях, она поднимается и говорит Виталию:
— Я к Нине на кухню. Посмотрю, может, надо помочь?
— Ничего помогать не надо! — машет рукой Нина. — Все уже готово.
— Тогда я просто посижу возле тебя.
— Сиди.
У Нины в кухне везде висят забавные вязаные зверушки — подставки под горячее, оригинальные, в форме человечков, прихватки и даже плетеная макраме-полка. Все блестит, кругом чистота.
С её кухней не сравнить! Как, наверное, счастлив Аристов, имея такую хозяйственную, чистоплотную жену!
— Хорошо Толяну! — говорит она вслух. — Живет, как у Христа за пазухой. При такой-то жене!
Нина спокойно режет хлеб, но, услышав её слова, вздрагивает и на мгновение замирает с ножом в руке.
— Ты действительно так думаешь?
— Так все думают. Вспомни мою кухню. По сравнению с твоей — небо и земля!.. Нигде ни соринки.
— Не в чистоте счастье! — шутливо отмахивается Нина, но звучит это неожиданно серьезно.
Дверной звонок заливается трелью. Кто-то из гостей не хочет входить без приглашения, и трезвонит, трезвонит. Хулиганит, одним словом. Нина стряхивает хлебные крошки в мусорное ведро и вопросительно смотрит на Евгению.
— Как ты думаешь, кто из наших расшалился?
Вваливаются сразу две пары — Ткаченко и Зубенко. Они галдят, капризничают, требуют немедленно именинницу. Подошедшего Толяна, пытающегося их урезонить, они не слушают.
В отличие от Виталия, ключи от машин они хозяину дома не просто отдают, а небрежно бросают:
— Распорядись-ка, милейший!
— Ну, наглые! — качает головой Аристов, выходя с ключами за дверь. — Распустил я вас!
— Думает, бабочку надел, сразу к нему на 'вы' будут обращаться! — ехидничает Лена.
Потом все четверо берутся за руки, ходят вокруг именинницы и поют:
— Быстрей, пока Толяна нет!
— Сергея выбираю, — говорит закруженная ими Нина.
— Умница! — говорит Машин муж. — Угадала, кому доверили ценный подарок.
И вручает Нине коробку с электромясорубкой.
Это нарочитым басом декламирует Павел Ткаченко. Евгения им немного завидует. В последнее время она как-то отошла от друзей, а оказывается, именно общения с ними ей все время не хватало.
— Нашего полку прибыло! — Сергей устремляется к одиноко стоящему Виталию. — Бабы, чей мужик?
— Мой, — говорит Евгения.
— На вид — вполне приличный.
— Эй, вы там, наверху, — останавливает она разбушевавшихся друзей. — Не напугайте человека!
— Если наш человек — бояться не будет. А испугается… Женька, зачем тебе боязливый?
Тут заходит хозяин квартиры.
— Разрешите доложить, пан майор, — обращается он к Сергею. — Кони в стойлах, уздечки на гвоздике.
— Как стоишь? — изгаляется Сергей. — Почему одет не по форме? Застегнуться! Оправиться… Тьфу, кажется, это не та команда. Вольно!
— Все за стол, живо! — включается в общий балдеж Нина. — С такой раскачкой мы сегодня и до горячего не дойдем.
— Не дойдем, так доползем! — говорит Толян, и гости с шумом рассаживаются за столом. — Мальчик-девочка, мальчик-девочка…
Это Толян строго следит за тем, чтобы женщины и мужчины сидели за столом, как положено.
— Нет-нет, уйди, Лопухина! — оттаскивает он Евгению, пытающуюся под шумок усесться рядом с Машей.
Так он всех пересаживает и тасует, что в конце концов по левую руку от него оказывается Нина, а по правую — Евгения, справа от которой Виталий, а рядом с ним — Маша…
Пока за столом галдят и гости тянутся за закусками, Аристов, якобы желая поухаживать за Евгенией, ссыпает ей в тарелку соленые польские грибы, которые она терпеть не может, и спрашивает, почти не шевеля губами:
— Опять замуж собралась?
— Что значит — опять!? — возмущается она.
— Опять — значит снова. У тебя уже был один… Алексей! И где он?
— Не твое дело!
— Вах, зачем грубишь? — говорит он с нарочитым грузинским акцентом. — Если ты сердишься, значит ты не права!
— Отлезь, Аристов! — сквозь зубы цедит она. — Вспомни о юбилее жены. Тебе положено в начале тост говорить!
Когда в первом 'антракте' гости выходят из-за стола, а Лена подхватывается, чтобы помочь Нине принести горячие закуски, Евгения прорывается к Маше.
