Наверное, он понял вдруг, что я не могу свою жизнь посвящать только ему…
Она осекается.
— Осуждаешь меня? Наверное, я рассуждаю, как эгоистка, не ведь если честно, я и не жила вовсе. Всю жизнь возле постели: сначала мамы, потом отца. Не успела оглянуться, а мне уже под сорок и единственный сын во мне не нуждается… Возможно, я так и засохла бы в сиделках, зажатая, точно сухой лист между страницами книги, если бы не Виктор…
Маша подпирает щеку рукой и внимательно смотрит в чашку с кофе, будто там надеется увидеть ответы на свои вопросы.
— Все думают, что я вдруг переродилась. Я и родилась такой, просто до поры не знала об этом, а когда поняла, то приняла, как должное… Так!
Она укоризненно смотрит на гостью.
— Женька, почему ты не скажешь, что соловья баснями не кормят? — она наливает ликёр в крохотные стопочки. — Знаю, ты не любишь спиртное. А мы и пить-то будем символически. Как говорят мужики, по пять капель. Выпьем за здоровье, любовь и деньги. Так, кажется, ты говорила? Мол, это и есть счастье?
— Боюсь, теперь моё мнение несколько изменилось. Деньги — вовсе не обязательная составляющая счастья… Ты больше Виктора не видела?
— Нет, — безмятежно отвечает Маша, — но я никогда его не забуду. Давай выпьем за Виктора, который пробуждает к жизни женские сердца!
— А почему во множественном числе? — спрашивает Евгения; голос Маши звучит так доверительно, что она хочет проверить, известно ли Маше, что и она знает Виктора достаточно близко?
— А он и не скрывает, что взял на себя роль этакого женского Робин Гуда. Учит нас, несчастных, как обращаться с мужиками на пользу себе!
— Такой бескорыстный?
— Он — коллекционер. Ему нравится, а мы не возражаем… Погоди-ка, что я заметила — деньги идут к деньгам, а мужики — к мужикам! Не смешно? Но ко мне вдруг стали приставать даже сослуживцы, прежде не обращавшие на меня никакого внимания. Нет, пардон, они замечали меня, когда им нужно было перехватить у меня деньги до зарплаты. Майкл, который всегда был лишь моим другом, — по крайней мере, отношения между нами были всегда чисто платоническими, — так вот, Майкл предложил мне поехать с ним на Филиппины… Я удивилась, что раньше ничего подобного не приходило ему в голову. Слеп был, признался он. Так-то!
— А как ты обнаружила перемену в себе? — спрашивает Евгения, в надежде, хотя бы с помощью Маши объяснить и собственные превращения.
— Это надо рассказывать отдельно, в другом месте, с глазу на глаз! — прыскает та, устремив в пространство довольный взгляд. — Для начала я себя беспристрастно осмотрела…
— Я не ослышалась?
— Нет. Правда, благодаря Виктору. Он сказал: посмотри на себя!
'Он всем своим ученицам так говорит!' — ухмыляется про себя Евгения.
— Я выполнила его совет буквально. И что нашла? Неплохие волосы в причёске 'Здравствуй, бабушка!' Вполне приличный бюст. Сантиметров на пятнадцать больше нормы объём талии. И уже совсем непристойной ширины бёдра. По большому счёту, пассив превысил актив, но для начала нужно было попытаться использовать то, что есть. Потому я сделала короткую, модную стрижку, а затем купила парочку туалетов, подчёркивающих грудь и скрывающих бёдра. С этого можно было начать… Не смейся, я теперь вполне могу написать руководство для начинающих познавать себя под названием: 'Сделай себя сама!'
— Может, ты не заметила, но за десять дней я похудела на пять килограммов, подходя к этому вопросу предельно серьезно, — продолжает Маша. — Прежде всего, я учла опыт знакомых женщин и отказалась пробовать на себе всевозможные диеты. Рекламируемые сжигатели жиров тоже настораживали — у некоторых они вызывали всевозможные побочные эффекты. Один мой знакомый говорит, правда, что лучший сжигатель жиров называется: 'Меньше жри!'
— Что нам приходится претерпевать ради красоты! — замечает Евгения.
— Погоди, не перебивай. Так вот, на женской конференции я случайно познакомилась с интересным человеком — Анной Ивановной Белоусовой. Видела бы ты ее: аккуратная, подтянутая, моложавая. А ей седьмой десяток! Показала она мне свою фотографию пятилетней давности — бесформенная слониха! Оказалось, ей повезло: она попала на прием к известному народному целителю и так прониклась его методикой, что сама стала её всюду пропагандировать. Основной её девиз — очисти свой организм от шлаков, остальное он сделает сам! Анна Ивановна за год похудела на двадцать семь килограммов. А с лишним весом ушли и болячки. Даже хронические.
— А ты не кинулась в крайность? — интересуется Евгения. — Бесформенной ты никогда не была. Надо ли было истязать себя?
— Истязание — это слишком громко сказано! — не соглашается Маша. — Но одно я знаю точно — фраза 'Красота требует жертв' — не пустая красивость. Хочешь хорошо выглядеть — потрудись. Исправить огрехи природы можно, если не все, то очень многие.
— У тебя в последнее время даже кожа порозовела, — говорит Евгения.
— Что там кожа, я жизнь для себя открыла! — выпаливает Маша и спохватывается — фраза отдает плакатным пафосом.
— Я тоже открыла, — тяжело вздыхает её визави. — Посмотрела, да видно, опять закрыть придется!
— Не спеши скорбеть! — оживляется Маша. — Когда черт помрет, а он ещё и не болел!
— У тебя на каждое слово — пословица.
— Много читаю… Хочешь, я тебя с Майклом познакомлю?
— Не хочу.
— Эх, ты! У меня соседка — молодая деваха — просила: познакомь хоть с каким завалящим иностранцем, хочу уехать отсюда…
— И уезжать не хочу, — упрямится Евгения.
— Что же ты хочешь, дитятко!
— Родиться счастливой.
— Ай, сколько скорби! Уж не влюблены ли и мы в проклятого Аристова?
— Не влюблены. Он просто все время мелькает передо мной и мешает спокойно жить! И целуется!
— Насильно?
— Конечно. Что же, по-твоему, я сама его стану целовать? Только от этих поцелуев — шерсть дыбом и мурашки по коже!
— Это симптоматично, — кивает Маша.
Раз за разом она наполняет крошечные рюмки, и Евгения, то ли в запале, то ли от того, что ликер мягкий и легкий, незаметно для себя потихоньку выпивает и пьянеет. Но опьянение это не тяжелое и беспамятное, в которое она упала под давлением пожарного инспектора Светланы, а незаметное, расковывающее, когда хочется говорить высокие слова и смотреть друг на друга влажными от чувств глазами.
— Мне нужно его забыть, — сообщает Евгения Маше, как если бы она говорила о необходимости отдать костюм в химчистку.
— Забудешь! — обещает та. — Что же тебе без него и доли нет?
— Так он же не дает, — жалуется её подруга, забыв, что уже говорила об этом, — звонит среди ночи из Швеции, будит…
— Не будет! — строго говорит Маша, внимание которой тоже слегка рассеивается. — Мы тебе такого жениха найдем, до которого Аристов со всеми своими прибамбасами не дотянется!
Глава шестнадцатая
