— Не угадала. Сегодня я пришел отдать тебе долг. Сколько я у тебя брал? Где-то сто гринов, правильно? Вот тебе мобильник навороченный. Будем считать, мы в расчете. Он гринов триста стоит, не меньше. Смотри, почти новый.
— Сколько раз говорила тебе, не таскай сюда ничего ворованного! — разозлилась Алла.
— Разошлась! Вынь из него сим-карту, вставь свою, никто ничего не узнает. Рупь за сто, ты себе такого не купишь, жаба задушит.
— Ладно, — согласилась Алла, только чтобы Валерка отстал. — Лучше бы ты работать куда пошел. Заметут ведь опять.
У братца уже была одна ходка в зону.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Может, у тебя что покрепче чая есть?
Она достала из маленького бара бутылку виски, которую принесла ей одна из клиенток, довольная исполнением заказа.
— Бери и уматывай!
Вот ведь халявщик. И деньги есть, а все норовит на дармовщинку проехать.
— Ухожу-ухожу.
Он придержал дверь, подмигивая сестре. Она облегченно вздохнула, увидев, как он садится в свой потрепанный «мерседес» и уезжает.
Ну о какой новой жизни может идти речь с такими старыми и опасными родственными связями? В самом деле, что она здесь осела? Мало в стране хороших городов?
Потом подумала и решила, что время еще не пришло. Надо поднакопить денег, силы, опыта... Алла взглянула на мобильный телефон, который до того сжимала в руке. И в самом деле дорогой. С камерой, с подключением к Интернету... Ладно, пусть остается.
— Проходите, — выглянула она из двери, приглашая к себе полную краснощекую женщину с решительным блеском в глазах.
Клиентка села напротив нее, придерживая сумку с таким видом, будто хотела из нее немедленно что- то достать.
— Я журналистка, — гордо сказала она.
— Очень приятно, — ответила Алла.
Мало ли кто у нее бывал. Учителя, певцы, танцоры, бизнесмены... появлялась даже начальник городского отдела культуры, которая не могла ни поднять культуру, ни удержать при себе своего мужа. Ей требовался приворот, но при этом сама она не хотела делать никаких усилий. Считала, что неприятности в личной жизни у нее из-за того, что ей все завидуют и пробивают ее ауру отрицательной энергетикой. Вот именно так она и сказала.
Алла могла бы просто организовать этот самый приворот, но она тогда только начинала и ей не хотелось делать то, что заведомо было обречено на неудачу. То есть приворот действовал бы не слишком долго...
Между тем, пока она ударялась в воспоминания, журналистка сидела и терпеливо ждала.
— И что вы хотите? — спросила Алла. — Узнать свое будущее?
— Нет, я хотела бы написать статью.
— Обо мне?
— Об эзотерике.
— А почему пришли именно ко мне?
— Вы самая известная ясновидящая в городе, и при этом такая молодая.
— И статья ваша будет направлена на то, чтобы обличить мошенников на ниве эзотерики? — насмешливо проговорила Алла, глядя на журналистку в упор.
Та покраснела.
— Я прочла кучу литературы...
— А почему, скажите на милость, я должна отвечать на ваши вопросы в свое рабочее время? Оно, между прочим, дорого стоит.
— Вы все меряете на деньги?
— Все! — категорически заявила Алла. — Потому что деньги — это оценка любого труда. Не будем притворяться, что это не так. Больше денег — кропотливей и профессиональней труд.
— Я заплачу вам.
— Сколько?
— Пятьдесят долларов вас устроит?
— Устроит. Но уделю я вам при этом не больше получаса, как положено по тарифу. И вы должны будете выполнить условие: не упоминать в статье моего имени.
— Хорошо, — облегченно вздохнула та, Алла же мысленно удивилась: сколько получит журналистка за статью, если за интервью собирается заплатить такие деньги?
А что, Алла уже достаточно подкована, чтобы вести полемику.
— Простите, откуда вы родом? — спросила она, несказанно удивив журналистку.
— Вообще-то я родилась в Польше, — неохотно проговорила она, — отец там служил. Он был военнослужащим.
— И родились вы в год Кабана.
— Но откуда вы... кто вам сказал?
Алла с притворной обреченностью вздохнула:
— Внешность человека предопределена годом его рождения. Кабаны склонны к полноте, но при этом сентиментальны. Я не удивлюсь, если вы пишете стихи... Но ведь вы пришли ко мне не за этим, верно?
Глава семнадцатая
Андрей нарочно варил пельмени подольше, чтобы Даше легче было их жевать. Он делал тесто крутое, ему нравилось, чтобы оно слегка пружинило под зубами. Если так можно сказать о тесте.
Даша ела полулежа, как он настоял. И посмеивалась.
— Наверное, мужчина на моем месте, получив кулаком по носу, просто остановил бы кровь и дальше пошел, а у меня вон госпитализация.
Она не стала ничего говорить своему спасителю о том, как переполошились ее родные.
— Виктор просто себе места не находит! — возмущалась Александра Сергеевна. — Он отчего-то решил, что с тобой что-то сделали по приказу этой... его знакомой... Иди, Ладушка, к папе, мама завтра приедет... Ты уже догадалась, мы все у вас дома. Виктора должны были завтра выписывать, но он настоял, чтобы мы привезли его домой, когда узнал, что ты пропала.
— Так сразу и пропала! — отчего-то с раздражением отозвалась Даша. — Сколько часов меня не было? Всего два, не больше.
— Сколько бы ни было! Но у тебя не отвечал сотовый телефон, на работе тебя не было... Кириллыч сказал, ты еще в полдевятого ушла.
Кириллыч был их сторожем и проводил свою смену в будочке рядом с салоном, где у прежних соседей была летняя кухня. Даша помахала ему рукой, когда уходила.
— Сотовый мог разрядиться!
— Доченька, может, все-таки что-то случилось? Вон у тебя и голос какой-то странный. Как будто нос заложен.
— Ничего не случилось. Просто Люда поранилась, мне пришлось вызывать «скорую», и теперь надо возле нее посидеть...
Боже, что она говорит! Как будто нельзя это проверить и позвонить той же Людмиле! Сейчас, в эпоху всеобщей телефонизации, лгунам приходится тяжко. Да и завтра, когда за ней приедет отец, все сразу станет ясно... Что она решила? Чтобы ее родные спокойно поспали ночь?
— А где твой сотовый телефон?
— Забыла на работе.
