мужа, и надо было кому-то тебя искать.
– Долго, однако, вы собирались.
– Не забывай, Артем был тяжело ранен. И как только почувствовал себя лучше, сразу помчался тебе на выручку. Он такой отчаянный.
– Ну да, так я и поверила, – фыркнула Лилия. – Где же тогда твой Артем?
– Он не мой, а общественный. Сейчас поймает местных бандитов, потом поедет домой, отловит парочку наших – у него нет времени принимать благодарности.
– Так, минуточку, – не выдержав, вмешалась Танька. Она с сочувствием взглянула на меня и обратилась к Лилии: – Кто здесь тебе чем-нибудь обязан? Мы твои родственники? Должники? Служба спасения? Какого черта ты позволяешь себе такой тон? Приехали, когда смогли. Скажи спасибо.
Лилия слегка оторопела от ее наскока.
– А я ничего и не говорю.
– Говоришь. И еще набираешься наглости возмущаться, почему мы так долго ехали. А что вообще ты здесь делала?
– Это мои проблемы.
– Вот именно! Твои проблемы, ты их и решай. Поехали, Белка, мне на эту кикимору тошно смотреть.
– Я – кикимора? – взвизгнула Лилия и попыталась ухватить Таньку за волосы.
Татьяна легко ее оттолкнула и вроде невзначай двинула меня локтем:
– Посмотри на нее. Эта мадам похожа на кого угодно, только не на несчастную забитую пленницу.
– Ты права, – кивнула я, глядя на Лилию, – кажется, здесь она делала что-то, что ей нравилось...
– Ах ты сучка! – вскричала та: видимо, я попала в точку, и на этот раз попыталась напасть на меня.
Милиционеры перестали обращать на нас внимания, а о чем-то сосредоточенно говорили между собой, приняв перед тем какой-то обеспокоивший их звонок.
– Лиля, что с тобой, опомнись! – услышала я знакомый голос, и Артем ринулся между мной и женой покойного друга.
– Стоп-кадр! – завопила Татьяна. – Артем Решетняк – защитник животных и взбалмошных баб!..
От Татьяниного вопля он вздрогнул и отстранился, тем более что Лилия тут же перестала тянуться ко мне своими когтями.
– Посмотрите, Артем Николаевич, на эту женщину. Она захотела легких денег. Ей было мало того, что привезли вы с Беллой. Она решила навариться еще и на смерти мужа... И ведь жива осталась. Оно всегда на поверхности плавает... И вот ради нее ты поставил на кон свой брак?
– При чем здесь мой брак? – удивился Артем.
– А при том, что твоя жена вряд ли захочет еще раз вытаскивать тебя из очередной передряги.
– Мне кажется, я и сам еще в силе, – холодно заметил мой муж.
– Знаю я таких сильных, насмотрелась, – фыркнула подруга. – Заниматься домашними делами, воспитывать детей им скучно. Им подвиг подавай! Чтобы раз – и в дамки. Никакой душевной работы, один импульс. Молодец, соответствуешь!
– Чему?
– Образу героя. Может, заодно и на Лильке женишься? А что, герои всегда женятся на спасенных красавицах.
Что она такое говорила? Все во мне протестовало против Танькиных высказываний, но при этом я молчала, как воды в рот набрав. Молчала, потому что успела осмотреть Артема: он весь был в хвое, мелких листьях, словно его только что как следует поваляли по земле. Ага, вон и скула содрана.
– Ты-то кто такая! – между тем завелась Лилия. – Артем – друг моего покойного мужа!
Она решила стать на сторону Артема. Может, и правда поверила в такой исход своего приключения. Она была не слишком внимательна и не понимала, что ее предполагаемый избавитель – вовсе не избавитель, потому что к ее освобождению элементарно не успел. С кем же это он успел подраться? Неужели нашелся человек, сумевший навалять моему крутому морпеху?
– Покойного, – с нажимом повторила Татьяна. – А кто его похоронил, не скажешь? Ты, как жена, знаешь, где могила твоего мужа?
Лилия затравленно оглянулась на нее и, не выдержав, опустила глаза. Татьяна теперь обернулась к моему мужу:
– Белла может засвидетельствовать, что я всегда была на твоей стороне, всегда тебя защищала и считала, что она просто дурью мается, от хорошей жизни. Считала, что у тебя вообще нет недостатков. Могла бы, дура этакая, знать, что таких людей не бывает.
– И какой же ты у меня обнаружила недостаток? – криво усмехнулся Артем.
– Ты показушник.
Он отшатнулся, словно подруга его ударила, и глухо проговорил:
– Таня, я могу и обидеться.
– Давно пора.
– Хватит! – закричала я и, взглянув на их удивленные лица, повторила спокойнее: – Хватит. Я еду домой, а вы как хотите. Ключи!
Я протянула Артему руку, и он молча вложил в нее ключи от машины.
– Таня, ты с Андреем поедешь?
– С Андреем, – кивнула она, глядя на меня с интересом.
– А ты? – Теперь я обращалась к Лилии.
– Я – с тобой, – покорно кивнула она.
Ни на кого не глядя, я пошла к выходу, боковым зрением отмечая, как следом за нами двинулся и Артем.
– Погодите, молодой человек, – остановил его один из милиционеров. – Вы, пожалуйста, задержитесь. У наших товарищей имеются к вам кое-какие вопросы.
Я обернулась и долгим взглядом посмотрела на мужа. В другое время я непременно что-то сказала бы. И может, не просто сказала, бросилась на защиту, что-то требовала, а теперь я спросила:
– У тебя деньги есть?
– Есть, – медленно проговорил он.
– Тогда приезжай, когда сможешь. Если не с Андреем, то на автобусе... Пойдем, Лилия.
Больше я не оглядывалась.
Глава двадцать первая
Гражданка Коваль села на заднее сиденье нашей машины, приготовившись, наверное, со мной не общаться, но я не стала спорить. Нам предстоял долгий путь, и я готова была держать пари, что у Лилии просто терпения не хватит всю дорогу молчать.
Но ее и так хватило ненадолго.
– Клубника уже кончилась? – спросила вдруг Лилия.
– Кончается.
– Жаль. Это моя любимая ягода, а я так ее и не попробовала.
– Некогда было, – ехидно заметила я.
Надо же, совсем недавно я уже праздновала победу. Мы вышли с честью из борьбы если не за свое место под солнцем, то за достойное существование. Между собой мы с Артемом расставили все на свои места. Конечно, умер Саша, но тут нашей вины не было, как и причины, почему бы нам наконец не зажить спокойной семейной жизнью, поминая добрым словом покойного друга.
Нет, надолго меня тоже не хватало. В смысле стервозности. Я приткнула машину у обочины и потянулась за сумкой, которая стояла на заднем сиденье рядом с Лилией.
Танька, приехав за мной, сунула мне в руки эту банку с клубникой. Опять, видимо, ее мама привезла с дачи, а моя подруга в отличие от многих клубнику есть не могла.
«– После ста пятидесяти граммов, – говорила она смеясь, – я вся покрываюсь сыпью.
– А твоя мама об этом не знает?
– Знает. Но она думает, что у меня это давно прошло. Наверное, как негр-абориген не представляет, что кто-то может не любить бананы, так и моя мама думает о клубнике: ее должны любить и есть абсолютно все. Особенно если ее вырастили на своей даче, без всяких там удобрений и химикатов».
