– Что это? – тихо спросила Лилия.
– Не видишь? Клубника. Тебе сколько лет? Сорок пять?
– Сорок два, – ответила она, все еще не решаясь притронуться к клубнике.
– Жизнь у тебя только начинается! – сказала я. – Возьми ягодку в рот и загадай желание. Вот увидишь, сбудется.
Не знаю, что это меня на патетику потянуло. Наверное, Лилия мысленно усмехнулась. Разница в возрасте между нами навевала на нее грустные мысли.
– Какая огромная! – восторженно ахнула она, с трудом вынув первую клубничину, всего лишь чуть уже широкого горла банки. – Кому ты ее везла?
– Никому конкретному, – буркнула я, заводя машину.
Конечно, мне нелегко было выходить из состояния эйфории. С трудом я осознавала тот факт, что если я собиралась впредь быть рядом с Артемом изо дня в день, посвящать свою жизнь только ему, дышать только для него, то он по отношению ко мне вовсе такого не чувствовал.
– Говоришь, Сашу похоронили? – тихо спросила Лилия; отчего-то и ей эта здоровущая клубника в горло не лезла. Она, кажется, с трудом съела одну ягоду.
– А ты думала, до сих пор лежит в морге, тебя ждет?
– Зря ты так, – печально проговорила она. – Что уж я тебе такого плохого сделала?
– А что хорошего? – огрызнулась я. – Вон мой муж все бросил и к тебе на выручку помчался.
– Ты и в самом деле ревнуешь? – удивилась она.
– Кстати, не поняла, чего тебя здесь держали? – Я не собиралась отвечать ей на сугубо личный вопрос.
Лилия смутилась и нарочито внимательно посмотрела за окно.
– Я у Валерии вроде домработницы была. Готовила для нее и этих мужиков...
Она запнулась.
– Что? Неужели... – Я постеснялась озвучить свою догадку.
– Рафик говорил, на безрыбье и рак – рыба. Кобелина еще тот. Ему всегда нужно: в завтрак, обед и ужин...
Я хотела брякнуть: «За что боролись...», но передумала. Зачем? Разве Лилия не получила свою порцию унижений в полной мере? Интересно, если бы мы с Артемом не приехали, она бы так у Валерии и жила?
– Ты сможешь это забыть?
– Бог наказал меня за то, что я не довольствовалась тем, что имела, – проговорила Лилия и, помолчав, добавила: – Только все бесполезно. Ты же видела, я моментально взрываюсь, забывая обо всех своих обетах. Беспричинная злость – это уже диагноз. Может, мне транквилизаторы попить?
– Попробуй, – пожала я плечами.
– Как ты думаешь, их арестуют?
– А есть за что?
– Конечно. Они же за полгода четырех водителей большегрузов убили, а еще у двух отобрали фуры и покалечили... Правда, после того, как четверо из них погибли, Рафик вроде притих, но я думаю, ненадолго.
«Четверо, не пятеро!» – мысленно обрадовалась я.
– И Рафик так спокойно тебе обо всем говорил? – усомнилась я.
– А он не сомневался, что я там и останусь. Смеялся: как раз сейчас парни роют котлован, и мне удобно будет лежать. В бетоне... Как там Иришка, Сонечка? – спросила Лилия опять без перехода. Видно, мысли у нее в голове толпились беспорядочные, вот она и выдавала их, как говорится, в порядке поступления.
– Дочь твоя с мужем как раз с отдыха вернулись, если ты помнишь, и тут такое... Знаешь, я даже не знала, как говорить, бекала-мекала, но Иришка сама догадалась.
– Она после родов совсем слабенькая стала, – вздохнула Лилия.
– Узнала обо всем и в обморок упала.
Сказала и вздрогнула от глухих рыданий, которые донеслись с заднего сиденья.
– Дура! Господи, какая дура! Зачем я уехала?!
Прошло, кстати, уже два с половиной часа, как мы покинули тот самый городок, куда прежде наведывались наши мужья, один из которых опять застрял там же.
– А что этой самой Валерии наши мужья раньше возили? – спросила я будто невзначай, чтобы сбить с минорного настроя Лилю.
– Овощные консервы, что же еще! – с ожесточением проговорила она.
– Можно подумать, она их ближе не могла купить!
– Ближе – дороже, а наши ей, кроме того, то помидоры везли, то синенькие. Что в дороге не слишком портилось.
– Ну ты и загнула, помидоры – и вдруг не портились!
– Представь себе! Везли бурые, в дороге они дозревали. Все равно автохозяйству было выгодно. Тогда царствовал бартер. Это теперь бартером пользуются все реже... А ты что, не знала?
Не знала, вот именно! Я и вникла-то во все только в их последнем совместном рейсе, и то потому, что была в отпуске, да потому, что рейс был личный, коммерческий...
– Понятно, не вникала, – правильно расценила мое молчание Лилия. – Где редактор издательства и где простой шофер, что между ними может быть общего?
В ее тоне опять появилась снисходительность. Чего я решила – да и она сама уверяла, – будто можно в момент вдруг взять и преобразиться. Стать другим человеком. Нет, Лилия Коваль так и умрет змеей...
Машину я поставила в гараж, когда на часах уже было два часа ночи. Наскоро приняла душ и заснула как убитая. Видно, моему организму был необходим этот отдых – глубокий, без сновидений.
Утром я проснулась часов в одиннадцать, да и то от телефонного звонка. Звонила моя обеспокоенная мама.
– Белла, что случилось, почему ты не звонишь? По моим подсчетам, вы давно должны были бы вернуться.
– Я же говорила, все будет зависеть от тамошних врачей...
– Теперь Артем выздоровел?
– По крайней мере в самом ближайшем будущем он собирается выходить на работу.
– Тогда почему ты не звонила?
– Мама, я в два часа ночи приехала. И проснулась только что...
– Ты приехала одна?!
– Одна.
– В два часа ночи? Куда смотрит твой муж?
Я могла бы сказать, что он смотрит, какой бы еще подвиг совершить, на что милиционеры смотрят, мягко говоря, неодобрительно. Тормознули его, надо полагать, для дачи показаний. А возможно, он оказал сопротивление работникам правопорядка, иначе почему у него ссадина на скуле.
– Завтра я еду за детьми, – сказала я, уходя из-под обстрела.
– Да что случилось-то? – затеребила меня родительница.
– Ничего не случилось. Мой муж спас очередную принцессу из заточения, и тамошняя охрана попросила его поделиться с ними опытом.
– Я никогда не могла понять твоего странного юмора, – сказала мама. – Вернешься с детьми, позвони, я заеду к вам, взгляну на внуков.
– А папа?
– И папа, конечно, тоже. В отличие от твоего мужа он всегда рядом со своей женой.
Поговорила, как меду наелась. Но у каждой женщины есть отличное средство изгнания дурных мыслей: щетка, швабра, пылесос и всевозможные моющие средства.
Потом я сбегала на базар недалеко от нашего дома, купила овощей, фруктов и мимоходом – лукошко клубники.
– Берите, девушка, это последняя, – уговорила меня какая-то бабулька, когда я проходила мимо. В самом деле, почему не взять. Дети в лагере вряд ли ели ее вволю.
Артем приехал в шесть часов вечера, и почти тотчас мне позвонила Танька:
