даже когда специально делал вид, что отлучился куда-то, дабы позволить своей подопечной побыть в одиночестве.
— Элизахар! — повторила Фейнне.
Она сделала шаг вперед, затем другой. Крохотный яркий мирок обступал ее со всех сторон, прижимаясь к ней так, словно был сиротой и боялся разлуки. Фейнне разводила руками ветви, отстраняла от себя цветы, огибала стволы, выраставшие прямо у нее на пути, — или ей так только казалось? Она не спешила, просто решительно шла туда, где колебалась тьма.
На самой границе она остановилась. Несколько раз она оборачивалась, желая впитать в свою память все те чудеса, что открылись ей в крохотном разноцветном мирке. И всякий раз ее сердце сжималось при мысли о том, что больше никогда она не увидит ничего подобного.
— Не могу же я всю жизнь просидеть на этой поляне! — сказала она самой себе. — После того, как я съем здесь все растения, я попросту умру с голоду!
Она зажмурилась и шагнула в темноту. А когда открыла глаза, вокруг нее была привычная тьма.
— Сперва я плакала, — призналась Фейнне. — Но потом стала думать о другом. Если мне удалось побывать там один раз, значит, когда-нибудь я смогу туда вернуться. Нужно только понять, что именно со мной произошло и где я побывала.
— Мне кажется, ваш полет пробудил в вас особую сверхчувствительность к лучам, осеняющим благую землю Королевства, — сказал Элизахар, поразмыслив над услышанным.
История Фейнне сильно взволновала его. Ренье поглядывал на телохранителя не без удивления: он не подозревал о том, что этот человек способен так расчувствоваться. По правде сказать, Элизахар едва не расплакался, и когда он заговорил, голос его подрагивал.
Фейнне тоже уловила его волнение и погладила Элизахара по руке.
— Если это и так, то мы находимся в надлежащем месте, правда? Здесь имеются достаточно квалифицированные специалисты. Кто-нибудь из них сумеет дать объяснение происшествию. Может быть, впоследствии я вообще получу возможность посещать то место — время от времени. Когда оптическая ситуация будет этому благоприятствовать.
— Осталось только вычислить — какой именно она была.
— Нет ничего проще, — объявил Элизахар. — Я записывал формулы усерднее, чем крот.
— Какой крот? — засмеялась Фейнне. — Почему крот?
Ренье представил себе крота, записывающего оптические формулы, — с умным видом, какой бывает иногда у мелких зверьков, с отточенной палочкой в руке, — и сказал:
— Ну, у грызунов бывает такой вид, как у маленьких человечков. Наверное, поэтому.
— Крот — не грызун, а насекомоядное, — сказал Элизахар.
— Странно, — проговорила Фейнне. — А я почему-то думала, что все маленькие пушистики с хитрой мордой — грызуны.
— Вот и еще одно заблуждение развеялось, — сказал Элизахар с рассеянным видом. Он думал о чем-то другом.
Несколько минут они просто молчали. Давно Ренье не чувствовал себя так хорошо, так ясно.
Фейнне тянула пиво и посмеивалась.
— Вряд ли мы сможем воспользоваться формулами, — заговорил вдруг Ренье, — ведь мы не знаем в точности, как именно соединялись лучи. Для того чтобы просчитать ситуацию, нужно знать не только постоянные, но и переменные величины. А измерения в тот час никто не производил.
— Возможно, имеются регулярные таблицы, — задумчиво произнесла Фейнне. — Движение лун по небесной тверди равномерно, оно повторяется и может быть определено.
— Таблиц у нас нет, — сказал Ренье.
— Значит, единственный выход — обратиться за помощью к преподавателям, — заключил Элизахар. — Магистр Алебранд — специалист очень высокого уровня. Его должно заинтересовать ваше приключение. Может быть, подобные случаи уже бывали. Хотя не думаю, что часто.
Глава двенадцатая
В ПОИСКАХ СОВЕТА
Эгрей знал, что Фейнне почти никогда не остается без пригляда. Поэтому для начала он решил расположить к себе Элизахара и после занятий задержал его.
— Заглянем в «Колодец»? Я угощаю.
— Если я правильно помню, — отозвался Элизахар, — некоторые ваши товарищи решительно возражают против присутствия слуг в питейном заведении. И если говорить честно, я с ними в общем и целом согласен. Должно существовать место на земле, где благородные господа имеют возможность являть свою скотскую натуру без оглядки на прислугу, которая после увиденного перестанет почитать в них высшее существо.
Эгрей моргнул немного растерянно, а затем улыбнулся обезоруживающе искренней улыбкой:
— Я не успеваю следить за вашей мыслью. Вы только что назвали меня скотиной?
— Вовсе нет, — ответил Элизахар. — Просто обрисовал свое понимание проблемы.
— После всего сказанного мне еще больше хочется подружиться с вами, — заявил Эгрей, придвигаясь ближе.
Элизахар чуть отступил.
— Вы что, и руки мне не пожмете? — удивился Эгрей.
— Я бы поостерегся предлагать свою дружбу прислуге, — сказал Элизахар. — Кое-кто может воспринять это превратно.
— Да ладно вам! — Эгрей взмахнул руками в отчаянии. — Буду предельно честен — насколько это вообще в моих силах. Я хочу подружиться с вами, я отчаянно хочу подружиться с вами, потому что... я хочу подружиться с госпожой Фейнне.
— Так бы и объяснили с самого начала. Неразумно угощать сторожевых собак колбасой.
— Почему?
— Хорошо дрессированная собака может укусить.
— Невзирая на колбасу?
— Быть может, как раз из-за колбасы. Дружелюбие незнакомого лица внушает ей усиленное подозрение.
— А вы именно такая сторожевая собака?
— Ну, этого я не говорил... Давайте сюда вашу колбасу.
— Придете в «Колодец»? — обрадовался Эгрей.
— Приду. Только провожу госпожу Фейнне домой.
Девушка объявила, что хочет пораньше лечь спать, а завтра намерена провести день за рисованием.
— Все равно не смогу ни о чем думать, кроме того, что увидела, — объяснила девушка и засмеялась, тихо и радостно, обратив слепой взор в пустое пространство. — «Увидела»! Это было... невероятно! — Она взяла Элизахара за руку. — Я вам, наверное, уже надоела со своими восторгами? Вчера весь день разговаривала об этом, сегодня...
— Мне не может это надоесть, — ответил Элизахар, уводя свою госпожу подальше от Эгрея, пристально наблюдавшего за ней. — Говорите сколько хотите. Я переживаю это снова и снова. Вы могли видеть! Вы видели чудесный сад, не похожий на здешний! Я бы все отдал, лишь бы это повторялось. И потом...
Она сделала несколько шагов по дорожке, но странная интонация в голосе телохранителя заставила ее остановиться.
— Что потом? Что вы имели в виду?
— Возможно... — Он замялся, но затем решительно продолжил: — Я не исключаю возможности, что вы видели лишь маленький клочок некоего мира. Если совершить переход в более благоприятное время, то этот мир откроется вам полностью. Мир, в котором вы сможете существовать полноценно.
— То есть не быть слепой?
— То есть общаться с другими жителями этого места, кушать, спать, иметь свое жилье, ездить верхом, рисовать, читать книги... Я это имел в виду!
— Стать жительницей сразу двух миров? — Фейнне вздохнула так тихо, словно боялась спугнуть
