бабочку, присевшую ей на грудь.
Элизахар улыбнулся. Он знал, конечно, что она не видит этой улыбки, но Фейнне тотчас улыбнулась ему в ответ.
— Как мне повезло! — выговорила девушка, замирая.
«Это мне повезло, коль скоро я столько времени провожу рядом с тобой», — подумал Элизахар.
Вслух же он произнес нечто совсем иное:
— Мы пытались найти магистра Алебранда, чтобы обрисовать ему ситуацию и попросить дать ей обоснование. Но магистр сейчас крайне занят. Он обещал встретиться с нами только завтра.
— Хорошо, — рассеянно молвила Фейнне. — А я завтра буду рисовать. Все утро. И краски для меня, наверное, уже приготовили...
Элизахар отвел ее в дом и передал служанке.
Старушка-прислужница уставилась на телохранителя очень строго. Она была похожа на Тетушку Крысу из детской сказки: домовитая, суровая, с блестящими проницательными глазками — и неизменно опрятном, хрустящем от крахмала фартуке. Жесткими были и навощенные манжеты, доходившие раструбами почти до самых хрупких локотков старушки, и торчащий желтоватый воротник, невозможно гладкий особенно по сравнению с тоненькой морщинистой шеей.
Старенькая служанка убирала волосы под чепец, но все равно какая-нибудь крохотная седая прядка упорно вывешивалась на старушкин лоб, и когда волосы падали ей на глаза, она тихонько сдувала их.
— Могу я узнать, куда именно вы направляетесь? — спросила служанка у Элизахара.
— В «Колодец».
— Будете пьянствовать?
Он засмеялся:
— Старые привычки умирают медленно.
Служанка неодобрительно покачала головой.
— Почему-то мне кажется, что вы не шутите, — заметила она.
— Так и есть.
— Я пойду переоденусь, — объявила Фейнне. — А вы тут доругивайтесь пока. Когда закончите, приготовьте мне ванну.
И она стала медленно подниматься по лестнице.
— Вот видите, до чего вы довели госпожу! — сказала служанка. — Вы раздражаете ее! Портите ей настроение!
— Сейчас во всем мире не найдется ничего, что испортило бы ей настроение, — возразил Элизахар. — И я нахожу это состояние госпожи довольно опасным. Она открыта и беззащитна, как никогда прежде.
— Да уж, — фыркнула служанка, — если бы она имела сомнительное удовольствие видеть физиономии окружающих ее людей, она вряд ли была бы так безмятежна.
— Полностью согласен, — кивнул Элизахар.
Служанка посмотрела на него с подозрением, исподлобья.
— Изволите острить, по обыкновению.
— Отнюдь, дражайшая и прелестнейшая, отнюдь! — сказал он, целуя ее в морщинистую прохладную щечку. — Приготовьте для нее краски, самую мягкую одежду и какие-нибудь тапочки с бантиками, потому что она желает рисовать... А я пойду пьянствовать с глупыми, мнительными и невежественными студиозусами.
— Самая подходящая для вас компания, — объявила служанка гораздо более ласковым, тоном. — Только постарайтесь там никого не убить.
— Убивать здесь не принято, — отозвался Элизахар. — А кто я такой, чтобы нарушать традиции!
Алебранд согласился принять студентов в своем кабинете. Там он и работал, и жил. Разумеется, у магистра имелась возможность приобрести жилище в городе, но он с самого начала отверг эту идею и выказал желание поселиться в саду Академии.
Неподалеку от оптической лаборатории и поляны, где происходили экспериментальные полеты, было выстроено крохотное зданьице с очень тесными двумя комнатками. Там магистр все обустроил по своему вкусу, набил в помещения мебель: массивную кровать с огромным, тяжелым и жестким матрасом, гигантский шкаф из черного дерева, полный книг и коробок с оптическими приборами, письменный стол такого размера, что на нем могли бы танцевать не менее пяти карликов одновременно, а перед столом — мощное кресло с подпиленными под рост магистра ножками.
В комнатах было темно и сумрачно, и — странное дело — несмотря на то что кругом было жарко и сухо, у магистра Алебранда царила влажная прохлада.
Заслышав стук в дверь, он заворочался и, натыкаясь на мебель, побрел к двери.
— Сейчас, — слышался его голос, — минуту терпения, господа...
Наконец дверь распахнулась. Никто из студентов прежде не бывал у магистра, хотя его домик многие, разумеется, видели. И даже находились отчаянные головы, пытавшиеся заглянуть к нему в окно, всегда занавешенное плотным суконным одеялом.
Магистр оглядел визитеров недовольными, злобными глазками. Нос магистра был красен и покрыт фиолетовыми прыщами, под глазами и возле подбородка отвисли симметричные мешочки синюшного цвета. От Алебранда разило каким-то удивительно гадким спиртным запахом. Чуткий нос Ренье различил не менее пяти оттенков разной степени застарелости.
«У него запой! — подумал Элизахар. — Кто-то мне рассказывал, что Алебранд периодически впадает в пьянство... До чего же не вовремя! Интересно, как долго у него это протянется?»
— Да, у меня запой! — объявил Алебранд, победоносно глядя на Элизахара снизу вверх. — Вы ведь об этом изволите размышлять, не так ли?
— Да о чем тут размышлять, вы уж меня извините, — отозвался Элизахар. — Может, нам лучше зайти в другой день?
— Нет, у меня это надолго, так что давайте поговорим сегодня. Завтра я начну терять рассудок. Сегодня еще нет. Вот только крысы одолевают.
Элизахар переглянулся с Ренье.
— Хорошо, что Фейнне осталась дома, — прошептал Ренье.
Алебранд, уже двинувшийся было в глубину своих комнат, вдруг остановился, так что шедший впереди Ренье налетел на твердую, как камень, спину магистра.
— Что это вы там шепчетесь? — подозрительно осведомился Алебранд. — Они уже здесь?
— Кто?
— Крысы!
— Нет, по крайней мере пока я их не замечаю, — примирительно произнес Элизахар.
Алебранд обернулся и наставил на него палец.
— Но будьте внимательны! Они могут появиться любой момент! Кроме того... Э... А кто вы такой? Вас нет в списке студентов.
— Я посещаю занятия вместе с госпожой Фейнне, чтобы помогать ей, — напомнил Элизахар. В его голосе начало звучать ужасное, тоскливое терпение.
— Фейнне, насколько я помню, довольно привлекательная девушка. И весьма одаренная. Полеты ей явно удаются. Я предвижу у этой студентки большое будущее. Да, талантливая. Весьма талантлива. По крайней мере, в сфере оптических наук, как теории, так и практики. Особенно практики, — забормотал Алебранд и снова пополз вперед, пробираясь среди завалов вещей и громад шкафов.
Посетители пробирались за ним следом, стараясь ничего не обрушить. Несколько раз Ренье цеплялся за наваленные друг на друга книги, и эти башни опасно качались, но молодой человек всегда успевал в последний момент подхватить их и не дать им обвалиться.
— Странно, — сказал вдруг Алебранд, опять замирая на месте и оборачиваясь к Элизахару. — До сих пор мне почему-то казалось, что Фейнне — молодая девушка, а не мужчина средних лет.
— Так и есть, — заверил его Элизахар.
— Тогда почему здесь вы, а не она? — осведомился Алебранд, глядя на него в упор. — Вы слишком много себе позволяете! Ходите на занятия...
— Ведь госпожа Фейнне заплатила и за мои посещения, не так ли? — напомнил Элизахар.
