— Едем в столицу.
— Погоди. — Он схватил ее за руку. — Ты уверена, что Адобекк станет с нами разговаривать? А если он попросту выгонит нас? Придется ехать в Изиохон, рассказывать обо всем Лебовере, а пока до Адобекка доберется сам Лебовера — пройдет еще больше времени.
— Я ни в чем не уверена, кроме одного: мы должны спешить. Хочешь — разделимся? Ты поедешь к Лебовере, а я — к Адобекку.
— Нет, — сказал Софир, сдаваясь. — Едем вместе. Я тебе не доверяю.
— Почему? — возмутилась Ингалора.
— Ты слишком влюбчива.
После горных областей герцогства зеленые равнины утешали и радовали глаз. Дорога больше не казалась бесконечно длинной, каждый ее поворот приносил какое-нибудь новое роскошное зрелище: мельницу на холме, блестящую ленту ручья, пышный сад, так и норовящий выломиться за пределы старой каменной ограды.
— Странно подумать, что где-то есть деревни, где крестьяне бунтуют, — удивленно говорил Софир.
Ингалора не отвечала. Думала о чем-то своем: плавала в грезах, сочиняла танцы.
Только на подходах к столице девушка стала проявлять беспокойство, и, когда они с Софиром уже прошли ворота внешней, шестой стены, Ингалора призналась:
— Ты знаешь, Софир, боюсь я что-то идти вот так прямо к Адобекку. Как бы он нас не выгнал. Все-таки знатный вельможа. А мы кто такие? К тому же он никогда нас в лицо не видел.
— Видел — на выступлениях, — попытался утешить ее Софир.
Она отмахнулась.
— Мы были тогда в гриме, в костюмах. Он нас не запомнил.
Софир остановился посреди улицы.
— Я перестаю тебя понимать, Ингалора, — с угрозой проговорил он.
— Ты никогда меня и не понимал, — фыркнула она. — Нет ничего проще. Я боюсь идти к Адобекку, вот и все.
— Кажется, именно ты настаивала на этом, — напомнил он.
Ингалора явно приготовилась плакать, но в последний момент передумала.
— Ну и что из того, что настаивала? А теперь боюсь.
Он схватил ее за руку и потащил за собой, приговаривая:
— Нет, ты пойдешь! Нет, ты пойдешь к нему! И ты будешь с ним разговаривать, поняла? Ты, а не я!
— Ой, нет, нет! — Она пыталась вырваться, но тщетно: хватка у танцовщика была крепкая.
В ответ на решительный стук в дверь из дома выплыл Фоллон. Он уставился на молодых людей с невозмутимостью, в которой, однако, легко угадывалось тайное негодование.
— В чем дело, господа? — осведомился личный слуга господина Адобекка. — У меня возникло неприятное ощущение, будто вы ошиблись дверью.
Софир сказал без поклона:
— Нам нужен господин Адобекк, главный королевский конюший.
— Глупости! — изрек Фоллон. — Сперва назовите свои имена.
Софир молчал.
— В чем дело? — Фоллон отступил назад, в дом, и собрался уже закрыть дверь, но Софир быстро подставил ногу и помешал ему.
— Я не хочу называть наши имена на улице, — объявил Софир и оглянулся на свою спутницу.
Ингалора с трудом обрела важный вид и кивнула.
— Вот именно, — подтвердила она.
Ставни третьего этажа распахнулись и с треском стукнулись о стену; показался Адобекк, с его головы свалился ночной колпак, волосы стояли дыбом.
— Пустить их! — распорядился он. — И пусть подберут мои вещи. Только проверь, чтобы у них были чистые руки.
И ставни захлопнулись.
Фоллон лично поднял упавший колпак своего хозяина и пропустил в дом визитеров.
— Полагаю, вам лучше подождать внизу, — сказал он, окидывая выразительным взором запыленную одежду и грязные волосы молодых людей.
— Ничего подобного! — прогремел сверху голос Адобекка. — Пусть немедленно поднимаются ко мне. Только обувь пусть оставят. Уверен, у них на подметках вся грязь королевства.
— И герцогства, — добавил Софир.
Это слово возымело магическое действие. Фоллон серенько побледнел и побежал на кухню, не дожидаясь хозяйского распоряжения накормить молодых людей и вообще проявить по отношению к ним всяческое участие.
Адобекк принял их, возлежа в постели. Когда они вошли, сперва Софир, следом, непривычно робея, Ингалора, вельможа высунул из-под шелкового покрывала нос и невнятно пробубнил:
— Близко не подходите, от вас воняет дешевым трактиром. Вы вполне уверены в том, что вы не простые бродяги?
— Да, — сказал Софир и встал на руки, задрав ноги к расписному потолку.
— Так, пожалуй, лучше, — заметил Адобекк. — Второе лицо у вас симпатичнее первого. Вам об этом уже говорили?
— Неоднократно, — подтвердил Софир.
— Вас прислал Лебовера? — Адобекк перевернулся на кровати и заглянул в лицо своему молодому собеседнику. — Кажется, я прежде видел ваши выступления.
— Мы были в гриме и костюмах, — вставила Ингалора.
— Я прозреваю суть вещей, а не их внешнюю оболочку, — заявил Адобекк напыщенно. И милостиво махнул Софиру: — Можете перевернуться. Мне не нравится, как вы кособочите рот при подобном способе общения.
Софир сделал сальто и встал на ноги.
— Будет второе покушение, — сказал он.
— Точно? — Адобекк сдвинул брови.
— Да.
— Вероятно, уже было… К счастью, неудачное.
— Как? — вскрикнула Ингалора.
Адобекк перевел взгляд на нее.
— Ты в этом тоже участвуешь, милая?
Ингалора быстро кивнула. Ей было не по себе в роскошных апартаментах Адобекка: казалось, вид дорогих вещей ее угнетает, а обилие шелковых тканей попросту душит.
— Что тебя удивляет? — осведомился Адобекк.
— Что неудачное… — пробормотала она.
— По-твоему, Талиессин не способен постоять за себя?
— Я не знаю, — сказала девушка. — Мне он помнится мальчиком, а наемные убийцы, как правило, жуткие громилы. Я не в физическом смысле, а в моральном, — добавила она, немного приободрясь и пытаясь придать своим словам ученой весомости.
— Талиессин и сам изрядный громила, как выяснилось, — буркнул Адобекк. — Что еще?
— Герцог намерен жениться. Сейчас это еще держится в тайне.
— На ком?
— Если я правильно поняла, то на дочери герцога Ларренса.
— На которой?
— Мой господин, — сказала Ингалора, — я не знаю дочерей герцога Ларренса. Вероятно, на одной из них. На той, что лучше подходит.
— Нет ничего отвратительнее бессмысленных пояснений, — сказал Адобекк. — Еще одно в том же роде — и я прикажу Фоллону не подавать тебе сладкого.
Софир вдруг рассердился.
