– Только не этого.
– Ты действительно не знаешь, кто та горожаночка?
– Говорят же вам, нет. Она не пришла на встречу. Наверное, во время праздника раздухарилась, а наутро струсила. Ничего, я не в обиде. Женщин на мой век хватит.
Талиессин глубоко вздохнул.
– А солдат? Он тоже шпионил для Вейенто?
– Солдат? – Ренье медленно покачал головой. – Нет, парень просто умер ради своей королевы. Жаль, без особого толку: он даже не успел никого поранить. Так что отдуваться пришлось мне. Впрочем, там был еще один человек…
– Кто?
– Ваш сын, ваше высочество, – сказал Ренье.
– Перестань называть меня «высочеством»! Это смешно, в конце концов, – сказал Талиессин. – Как будто я – наследник престола.
– Если ваши дети будут продолжать в том же духе, вам придется занять престол, – сказал Ренье вполне серьезным тоном. – Гайфье дрался с ними, как демон. Очень храбрый молодой человек. Исключительно предан своей сестре. Будет жаль, если она этого не оценит.
Талиессин шевельнул бровями, дернул углом рта. Сухо осведомился:
– Какие еще новости ты для меня припас?
Ренье задумался, потом честно ответил:
– Кажется, это все.
Не произнеся больше ни слова, Талиессин направился к выходу. И только возле самой двери бросил:
– Выздоравливай, Ренье.
Эмери навестил брата наутро, когда ему стали известны подробности. Он разыскал Ренье в его новых покоях, принес ему хорошего вина – для восстановления утраченной крови, спелых фруктов – для бодрости духа, наилучшим образом отваренного мяса в горшочке – для восполнения больных мышц.
– Один против троих, Ренье! Ты уже не в том возрасте, чтобы вступать в подобные схватки. Тебя могли уничтожить. Просто убить! – огорчался Эмери. – А я в это самое время был дома и ни о чем не подозревал…
– Для человека, который только что женился, ты на удивление чуток к другим, – утешил его Ренье.
Брат и растрогал его своими заботами, и насмешил: иногда Эмери вел себя совершенно как незамужняя тетушка – волновался, читал нравоучения, насильственно кормил и разглагольствовал о пользе здорового образа жизни.
– Софена передает тебе наилучшие пожелания, – сказал Эмери, собираясь уходить. – Надеюсь, ты извинишь ее за то, что она не явилась вместе со мной. Я приглашал ее, но она отказалась.
– Твоя жена – настоящее сокровище, – вполне искренне заверил брата Ренье. – Я очень признателен ей за то, что она не пришла. Не хватало еще мне тужиться и пытаться глядеть молодцом перед молодой родственницей, когда мне, если уж говорить честно, вздохнуть и то тяжко…
Третьим посетителем оказался Гайфье. Мальчик уставился на раненого друга хмуро и молчал очень долго. Потом отрывисто спросил:
– Как вы?
– Бывало лучше.
– Ясно, – сказал Гайфье и вздохнул. – Эскива очень злая.
– Понятно.
– Считает, что я должен был разоблачить Пиндара раньше.
– Вы были близки к догадке, – утешил мальчика Ренье. – Оставалось сделать только еще один шажок… К несчастью, я никогда не принимал Пиндара всерьез. Это моя ошибка, не ваша.
– Эскива о вас и слышать не хочет, – добавил мальчик.
– Это у нее пройдет, – заверил Ренье. – Впрочем, я не претендую на какое-либо внимание ее величества.
– Что вы рассказали регенту? – спросил брат королевы.
– Правду, – был неутешительный для него ответ.
– Всю правду?
– А что делать? Регент обязан знать правду, чтобы ничего не напутать, когда придется лгать народу. Регент – не король, и в этом заключено большое удобство, Гайфье. Если бы Талиессин был эльфийским королем, как его предок Гион, ему пришлось бы быть милостивым и правдивым. Но, поскольку он всего лишь хранитель власти, он имеет полное моральное право врать и проявлять жестокость. Чем он и пользуется. А я, его верный прихвостень, естественно, рассказываю ему все как есть. Это тоже часть игры.
Гайфье недоверчиво смотрел на старшего друга.
– Что? – спросил Ренье. – Вас что-то оскорбляет, мой господин?
– Нет, – ответил мальчик. – Наверное, вы правы. Эскива скоро перестанет злиться. По крайней мере, со
