Судья Тимоти Бекет играл в шахматы с близким другом, когда их беседу прервал телефонный звонок. Он встал из-за шахматного столика, явно раздраженный вторжением из внешнего мира. В мозгу его уже почти сформировалась комбинация, обещающая противнику мат в четыре хода. Он надеялся, что идея сохранится, пока он не избавится от звонящего.
Звонила Алисия Пелхам. Холодный, тщательно контролируемый голос заставил подняться редкие волосы на его затылке. Это походило на оживший кошмар.
— Убили Артура, — сказала Алисия. — Вы нам нужны, Тим.
Это были почти те же слова, которые он слышал десять лет назад.
— Алисия! — воскликнул он.
— Его застрелили, когда он вел машину. Полиция штата уже здесь. Пожалуйста, приезжайте, Тим.
— Ну разумеется. Так скоро, как только смогу добраться.
Судье Бекету пришлось отказаться от своей потенциальной победы в этой шахматной партии. Он не стал объяснять другу, почему предпочел сдаться.
— Срочное дело, — только и сказал он.
Однако сразу Тимоти Бекет в «Манс» не поехал. Вместо этого он отправился в свой офис в городе, открыл дверь и включил свет. Потом подошел к стенному сейфу, повернул колесики и распахнул дверцу. Из сейфа он извлек толстый пакет из плотной бумаги, заклеенный скотчем и запечатанный восковой печатью. А потом хмурым взглядом осмотрел надпись на пакете: «Вскрыть только в том случае, если я умру неестественной смертью. Артур Фрост». Датировано было сентябрем 1956 года. Пакет так и пролежал в сейфе Бекета, неприкасаемый и почти забытый.
Бекет вспомнил тот день, когда Артур пришел к нему с этим пакетом. Он тогда еще спросил его, что именно тот понимает под «неестественной смертью».
Артур ухмыльнулся по-своему, криво.
— Судья, я могу упасть с лошади и сломать себе шею. Это будет для меня естественная смерть. И я ежедневно подвергаюсь этому риску. Но если кто-то подложит яд в мой суп или я стану жертвой стрелка, пальнувшего в Старика, я посчитаю это неестественным.
— Артур, вы ждете чего-то подобного? Если это так, не лучше ли обратиться в полицию?
— Нет. После того как они обошлись с делом Старика, у меня уже нет к ним доверия. — Его улыбка стала шире. — Не подумайте, судья, что это посмертное признание. Я не убивал Старика. Открыв этот конверт, вы сами определите, что делать дальше. Мне бы не хотелось умирать, не заплатив по счетам. Вам я, судья, возможно, несимпатичен, но вы же верите в справедливость. И я надеюсь, что вы ее добьетесь.
Судья Бекет глянул на свои наручные часы, после чего перевел взгляд на конверт, где было указано, что он должен быть вскрыт в двенадцать минут десятого двадцать четвертого августа одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. Он отделил ножичком воск, оторвал скотч и извлек содержимое конверта — несколько листов бумаги с машинописным текстом. С некоторым недовольством судья уселся за свой рабочий стол, надел очки и принялся читать.
Пробежав глазами первые строчки, он серьезно нахмурился. Читая документ, он шевелил губами, что-то бормоча себе под нос, и хмурился все сильнее. И вот он дошел до конца. Непослушными пальцами, которые почему-то перестали гнуться, он всунул письмо назад в конверт, потянулся было к телефону, но затем передумал.
— Господи, спаси нас и помилуй! — вслух произнес он.
Он отнес письмо Артура в сейф и снова запер его. Казалось, что его продолжала мучить некая нерешительность. Наконец он снова вернулся к своему столу и уселся в кресло. Взял стоявший на столе диктофон — восковой диск начал вращаться. Заговорил он не сразу, и голос его звучал несколько встревоженно.
— Мисс Келли. Я делаю эту запись двадцать четвертого августа без четверти десять вечера. Если со мной что-то произойдет до встречи с вами завтра утром, достаньте из моего сейфа бумажный конверт с написанным на нем именем Артура Фроста и упоминанием времени, когда я открыл его. Немедленно передайте его окружному прокурору. Это все, мисс Келли. И еще слова благодарности за долгие годы службы, если, конечно, я не смогу высказать вам их лично.
Он опустил диктофон — диск перестал вращаться. Потом перевел взгляд на свою левую руку — кулак был сжат так сильно, что костяшки побелели. Он размял пальцы, чтобы восстановилась нормальная циркуляция крови. Потом заставил себя подняться из кресла, подошел к двери и выключил свет. И медленно пошел к тому месту, где припарковал свою машину.
Десятью минутами позже судья остановился за вереницей машин, скопившихся у «Манса». Он увидел разбитый автомобиль, все так же стоявший вжатым в вяз. Выйдя из машины, он направился к входной двери. Там на страже был полицейский Коулз.
— О, это вы, судья, — сказал он. — Полагаю, что семье вы понадобитесь.
— Фрэнк, вы не сообщите мне, что именно здесь произошло?
— Кто-то выстрелил Артуру в голову, когда он подъезжал к дому. Смерть наступила мгновенно. Машина врезалась в дерево и довершила дело. Но сразила его все же пуля.
— Вы сказали «кто-то»?
— Сержант Риган сейчас беседует в библиотеке с Джерико. Он первым оказался на месте происшествия. Именно он услышал звук выстрела. Это вывело нас на правильный след, однако, насколько мне известно, подозреваемые пока не обнаружены.
— Вы не знаете, где находится миссис Пелхам?
— Я полагаю, у себя в комнате на втором этаже.
— Спасибо, Фрэнк. Передайте Ригану, что я здесь.
— Ну конечно же.
Судья стал медленно подниматься, с трудом передвигая ноги. Десять лет назад он проделал тот же маршрут, подошел к той же двери в конце холла и постучал в нее. Ответил тот же холодный голос.
— Да?
— Алисия, это Тим.
— Пожалуйста, входите.
Она сидела в напряженной позе в кресле и смотрела на залитую лунным светом территорию школы. Она даже не повернула в сторону судьи голову.
— Похоже на то, Тим, что насилие будет сопровождать нас на протяжении всей жизни, — сказала Алисия.
— Мне очень жаль, что все так происходит, — ответил судья.
— И мы опять должны будем через все это пройти — через прошлое и настоящее? Снова отвечать на вопросы репортеров, выслушивать всевозможные слухи, встречаться с подозрительно настроенными полицейскими?
— Боюсь, Алисия, что это так.
— Тим, мы можем на вас рассчитывать?
Когда он не ответил сразу, она впервые посмотрела на него. Было заметно, что он сильно обеспокоен.
— Алисия, девять лет назад Артур оставил мне конверт с документом, который должен был быть вскрыт только в случае его неестественной смерти. После вашего звонка сегодня вечером я вскрыл конверт. Вы не догадываетесь, что было написано в этом документе?
Женщина сидела как статуя, неподвижная в своем кресле. Серые глаза твердо смотрели на адвоката.
— Я догадываюсь, Тим, — наконец произнесла она.
— Бог мой, Алисия!
— Не расстраивайтесь, Тим. В том, что, как я предполагаю, утверждает Артур, нет ни слова правды.
— И вы можете это доказать?
— Сомневаюсь. Но никто не сможет доказать и его правоту.
— А что насчет Берта Уолкера?
